На помощь пришла осень – и одним порывом ветра разрубила гордиев узел. И странной пары не стало. Опешив от внезапного удара, они на мгновение метнулись друг к другу, но в испуганных глазах прочли неизбежность. Сейчас что-то умрёт в каждом из них, а может быть, умрут они сами. Как сиамские близнецы, разделённые экспериментом, они страшатся его последствий…

Наверное, судьба определит каждому свой путь. И затушует боль, и даст смирение. И настоящая любовь, которая раз в жизни превращает человека в бога, станет для сердца волнующим сном. И никто не виноват. Просто осень поставила точку.

19.03.2008 г.

Одиночество не каждому к лицу. А она привыкла его сторожить. Субтильно сложенная, неимоверно подвижная, с искромётным взглядом, она не дотягивает лет десяти до своего паспортного возраста. И в тридцатичетырёхлетней девочке вряд ли узнаешь трижды несостоявшуюся невесту.

Молчаливо скрывая свои переживания, она рассказывает о них глазами. А в них и брезжущий рассвет, и громовой раскат, и ад, и рай. И всё в одно мгновенье. Телом спортивная, она огненным метеором несётся по встречной полосе, снося вяло ползающих ротозеев. И отследить траекторию её аллюра способен только охотник-профессионал, а с жалким подобием такового она успела эмоциями перегреться. Поэтому всегда настороже. И, свернувшись клубком, рьяно бдит своё не камень-сердце.

Не без помощи предков соорудила она уютное гнёздышко, в котором нет места чужаку. А приближение опасности она чует издалека, принимая бойцовскую стойку. И каждый шаг навстречу к ней экстримом бьёт по мужскому мозгу. На резкий жест бросок змеи – и травленная едким словом жертва в утиле. Эмансипированная, она отказывается плясать под дудку самодельных факиров и, ужалив их самолюбие, гонит прочь со своей арены.

Сейчас в её одиноком гнезде царит холодный покой. И пришедшая ночь попросила подружку луну поразвлечь её. Введённая в транс, она топчет свой невестин наряд, изгоняя следы непорочности. И поймав лунный луч, как спасительный шест, она кольцами вьётся вокруг него. Это стриптиз одинокой гюрзы. И яд сочится из её уст. И переполненный страстью надменный взор кричит в темноту. Вызов брошен. Она ждёт. И змеелов уже в пути.

21.03.2008 г.

Бесконечные за́морозки души. Сей крест несёт маленький человечек, пропускающий свою очередь за счастьем уже на протяжении сорока пяти лет. С неприметной внешностью, которую сам считает неприятной, он крадётся по жизни, тревожно озираясь по сторонам. Будучи осторожным и наблюдательным, он постоянно что-то просчитывает и похож на разведчика в чужой стране.

Под колпаком его одиночества царят сумрак, зябкость и тишина. Безмерно мнительный, он зациклен на своём здоровье, и даже точечная головная боль становится для него вселенской катастрофой. А уж свою депрессию он холит и лелеет просто идеально. Рациональный и ответственный в труде, он удобно пристроил себя так, что рано добрёл до льготной пенсии. Ему жизненно важно во всём себя обезопасить. Страшась будущего дождя, он и в солнечный день держит зонт открытым. А эмоциональные взрывы в случайном окружении забрасывают его в защитные траншеи, где он месяцами приходит в себя.

Росший в горящей конфликтами семье, он научился быть незаметным. И до сих пор мир почти не замечает его. А так хочется крикнуть: «Я есть! Я большой! Я значительный и имею право на гроздь любви!» Но он продолжает молчать.

Немногочисленные женщины в его жизни играли роль транзитных пассажирок. Ведь он экономил себя во всём. Предлагая высокотехничный секс, он дозировал его. А слабая эмоциональность оставляла партнёрш душевно обделёнными. Не удовлетворённый собой, он и в других видел недостатки. И совершенную женщину до сих пор не встретил. Поэтому он сдался и засел в хлебную люльку, младенцем пристроившись к заботливой груди.

И, шокированный сопутствующими неудобствами, он убегает в сон с унцией надежды на завтрашнее счастье, а проснувшись, снова видит день серым…

24.03.2008 г.

Её всегда много. Даже в редкий момент своего молчания она похожа на туго застёгнутое небо перед дождевым прорывом. Энергичная, шумная, она постоянно ошпаривает кипятком своего темперамента близких людей и способна наполовину выдуманную историю в считанные часы насильно скормить первому встречному.

В пятьдесят семь лет у неё «всё болит». Требуя внимания и диагнозов, она штурмует врачебные кабинеты. И несчастные жертвы в белых халатах, уставшие доказывать её абсолютное здоровье, сдались и лечат в ней что-то и как-то.

Её крупный бочкообразный торс скрыт под свободной одеждой, а редкой красоты лицо в совокупности с кричащей косметикой и по сей день цепляет мужской глаз. Отвернувшись от своего возраста, она с любопытством пялится на каждого интересного мужчинку, мысленно примеряя его к себе. И при этом продолжает долбить критикой своего благоверного, который посмел разболеться. Ведь от его инфарктов нет никакой пользы. А работать он просто обязан.

Невзирая на шок окружающих, она вытряхивает из себя все эмоции, по-детски мыслит вслух и в основном то орёт, то ревёт, зачастую одновременно. Хорошая артистка, минуту назад она тонула в озере слёз, вопя о потере, а сейчас уже смачно втирает яркую помаду в смеющийся рот. Восседая на своих первобытных инстинктах, она быстро избавляется от трудностей, прекрасно выживает благодаря им. А крупицами своего интеллекта, прикрытыми узким лбом, она считает деньги – и кажется, круглосуточно. Того, что нельзя попробовать на зуб, в её понимании просто не существует. Поэтому ни одна книга за всю жизнь не оскорбила её практичную голову.

И в своей осени она ещё продолжает держаться за огненный стиль, но уже спинным мозгом чует движение холода. И в разогнавшей зрителей бессонной ночи она сходит со сцены и вслепую, на ощупь что-то ищет в своём сердце. И, раскопав глубоко внутри молекулу совести, она вместе с ней скорбит по спущенной в удовольствиях молодости и выстрелившей равнодушием в близких зрелости. И ничего уже не вернуть. И мир вздрагивает в ночи от рвущего душу рёва – не то умирающего зверя, не то возрождённого человека, молящего Бога о прощении.

28.03.2008 г.

Никому на ум не придёт искать самородок в несвойственной для него среде, например алмаз в груде стекла. Подобное откровение стало шокирующим подарком для шестидесятилетнего именинника, спешащего поставить точку на пройденном пути.

Росший без отца с матерью, обладавшей буйным нравом, он пятнадцатилетним сбежал от конфликтов в самостоятельность, рано приобщившись к заводской жизни. А свои бесценные ресурсы – дар созерцания, тонкую чувствительность, сильный интеллект – закинул за ненадобностью на чердак своих недостатков.

Шаржированный вариант своей матушки он взял в супруги – точнее она, броско окрашенная ваза с ненасытным брюшком, из потребности замужества заглотнула его. И, оказавшись на скользком дне в одиночестве и полумраке, он изнутри познал всю муть её стервозного характера. Попав под директивную пяту, он со временем свыкся и научился жить её вещизмом, смотреть на мир чрез призму её искажений. Под жёстким контролем он порциями получал воздух и свет и, померкнув душой, превратился в зависимого исполнителя трудового, супружеского и родительского долга. Вялые бунты, вызванные его отчаянием, давились на корню силой, ором или затыкались подарками. А редкие связи с другими женщинами даже не считались изменами, просто он сбрасывал через них накопленное напряжение. И ни одной, разглядевшей в нём алмаз, он не поверил. Нашпигованный страхом, он всегда возвращался под крыло своей неотразимой и любимой хищницы.

Проживая чужую жизнь с чуждыми целями, он давил в себе гнев, который повторными инфарктами взрывался в его сердце. Тем не менее, теряя себя, однолюб крепко держался за сытый живот и организованный быт. А когда сквозняк крупных неурядиц снёс вазу с пьедестала, он оказался среди кучки обиженных стекляшек. Взяв ответственность за семью, он расправил грудь и уверенно задышал. И в лучах яркого солнца он удивился игре света, исходящего от него, задумавшись о своём предназначении.