Зои остановила машину, и Шелли сразу же вскочила, передавая информацию по рации. Небольшая группа мужчин с собаками уже приближалась с юго-востока, собаки оживлённо лаяли, чувствуя приближение источника запаха, который они преследовали.

Зои взяла карту, которую оставила Шелли, сверяя её с GPS. Они находились в пределах нескольких сот метров от того, места, где, как она просчитала, он должен был находиться, по прямой траектории. Должно быть, он принялся бежать прочь из своего укрытия среди скалистых пород, когда услышал собак.

Она позволила себе триумфально улыбнуться, выпрыгивая из машины, чтобы присоединиться к полиции с новыми силами. В лучах палящего солнца Шелли одарила её широкой улыбкой, очевидно, выражая радость от того, что они только что раскрыли их первое совместное дело.

Позже, когда они уже вернулись в машину, между ними снова повисла тишина. Зои не знала, что сказать – она никогда этого не знала. Она понятия не имела, как следует вести пустые разговоры. Сколько раз можно обсудить погоду, прежде чем эта тема станет очевидным избитым клише? Сколько ещё поездок можно провести, сухо общаясь о вещах, которые на самом деле не представляют никакой важности до тех пор, пока молчание перестанет вызывать чувство неловкости?

– Ты там практически ничего не сказала, – начала Шелли, наконец-то нарушив тишину.

Зои ответила не сразу.

– Не сказала, – согласилась она, пытаясь, чтобы её слова звучали дружелюбно. Она не могла сделать ничего другого, кроме как согласиться.

Затем снова наступила тишина. Зои подсчитывала секунды у себя в голове, понимая, что лимит стандартного перерыва в разговоре уже был превышен.

Шелли откашлялась.

– Напарники, которые были у меня во время стажировки, обсуждали со мной текущее дело, – сказала она. – Мы работали вместе, чтобы раскрыть его. А не в одиночестве.

Зои кивнула, не сводя глаз с дороги.

– Я понимаю, – сказала она, несмотря на то, что почувствовала, как внутри неё начала нарастать паника. На самом деле она не понимала, по крайней мере, не совсем понимала. На каком-то уровне она отдавала себе отчёт в том, что чувствуют люди, находясь в её окружении, потому что они всегда говорили ей об этом. Но она не знала, что должна с этим делать. Она уже пыталась, при чём, старалась так, как только могла.

– Поделись со мной в следующий раз, – поглубже устраиваясь на своём сидении, сказала Шелли таким тоном, как будто это уже было решённым вопросом. – Мы вообще-то напарники как-никак. И я действительно хочу, чтобы мы работали вместе.

Это заявление не сулило ничего хорошего их совместной работе в будущем. Предыдущему напарнику Зои потребовалось, по крайней мере, несколько недель, чтобы начать жаловаться на то, насколько замкнутой и отчуждённой она была.

Она думала, что в этот раз ей удалось лучше справиться. Разве она не принесла кофе, как делают нормальные напарники? И Шелли ей улыбалась раньше. Может быть, ей следует снова купить каких-нибудь напитков, чтобы восстановить прежний баланс? Существовала ли какая-то определённая цифра, к которой ей нужно стремиться для того, чтобы их отношения были более комфортными?

Зои наблюдала за тем, как дорога мелькает перед лобовым стеклом, под небом, которое уже начинало темнеть. Она чувствовала, что ей нужно сказать что-то ещё, но она не знала, что именно. Это была её вина, и Зои знала об этом.

Другим людям это казалось так просто. Они постоянно говорили, говорили и говорили, и в одночасье становились друзьями. Она много раз наблюдала за тем, как это происходило у других, но похоже не существовало чёткой инструкции, которой нужно было следовать, чтобы так произошло. Это не определялось установленным периодом времени или количеством взаимодействий с конкретным человеком, или наличием общих интересов.

Некоторые люди просто волшебным образом прекрасно сходились с другими, как, например, Шелли. А некоторые – нет. Как Зои.

И дело было не в том, что она понимала, что именно делает не так. Люди советовали ей быть более открытой и дружелюбной, но что конкретно это означало? Никто никогда не давай ей инструкцию, объясняющую все тонкости, которые она должна была знать. Зои крепче вцепилась в руль, стараясь не выдать, насколько расстроенной она себя чувствовала. Это было последнее, что ей стоило демонстрировать Шелли.

Зои понимала, что проблема заключалась в ней самой. Она не питала иллюзий на этот счёт. Она просто не знала, как вести себя в несвойственной для себя манере, а другие люди знали, и ей было неловко от того, что она так и не научилась этому. И от признания этого факта она чувствовала себя только хуже.

Перелёт домой выдался ещё более неловким.

Шелли небрежно листала страницы женского журнала, который продавался в аэропорту, бросая на каждую страницу лишь беглый взгляд, прежде чем перевернуть её. Пролистав его от корки до корки, она взглянула на Зои, затем, казалось, она решила подумать ещё, прежде чем начать разговор, и снова открыла журнал, уделяя уже больше времени размещённым там статьям.

Зои ненавидела читать подобные вещи. Ей не нравились картинки, слова, и прочее содержимое, которое бросалось ей в глаза на страницах такого рода прессы. Кричащие размеры шрифтов статей и их заголовков, противоречивые публикации. Снимки, сделанные с намерением уличить ту или иную звезду в том, что та прибегала к услугам пластических хирургов, показывая, как естественным образом должно выглядеть лицо с течением времени и под влиянием возрастных изменений, которые и так легко может предугадать любой человек, обладающий базовыми знаниями биологии.

Несколько раз Зои пыталась заставить себя придумать тему для разговора со своей новой напарницей. Но обсуждать этот журнал она не могла. Что ещё общего может быть между ними? Слова не шли ей на ум.

– Мы неплохо поработали над нашим первым делом, – в конце концов сказала она, бормоча слова, и не набравшись достаточно смелости, чтобы уверенно произнести хотя бы эту фразу.

Шелли удивлённо подняла голову, на мгновение широко раскрыв глаза, а затем ухмыльнулась.

– О, да, – сказала она. – Мы хорошо поработали.

– Будем надеяться, что следующее пройдёт так же гладко, – сказала Зои, и почувствовала, как внутри неё всё сжалось. Ну почему она была так плоха в обычных пустых разговорах? Ей потребовалась каждая капля концентрации, чтобы придумать, что сказать дальше.

– Может быть, в следующий раз получится раскрыть дело побыстрее, – предположила Шелли. – Знаешь, когда мы настроимся друг на друга, у нас получится работать гораздо быстрее.

Зои восприняла эту фразу напарницы, как удар. Они могли поймать того парня раньше, вызвать вертолёт на точное место его расположения, уже с того самого момента, когда прибыли на место преступления, если бы Зои просто поделилась своими догадками. Если бы она не проявила такую осторожность в отношении обнародования способа получения этой информации, и не скрывала свои догадки до последнего.

– Возможно, – уклончиво ответила она. Зои постаралась улыбнуться Шелли, что могло бы быть воспринято в качестве ободрения новичка более опытным агентом. Шелли после непродолжительных колебаний улыбнулась ей в ответ, а затем вернулась к своему журналу.

Вплоть до приземления они больше не разговаривали.

Зои со вздохом облегчения распахнула дверь своей квартиры. Это была её тихая гавань, место, где она могла расслабиться и перестать изображать из себя человека, который был удобен всем остальным.

Когда она включила свет, со стороны кухни раздалось тихое мяуканье, и Зои направилась прямо туда, бросив ключи на боковой столик.

– Привет, Эйлер, – сказала она, наклоняясь, чтобы почесать за ухом одного из своих котов. – А где Пифагор?

Серый кот Эйлер только снова мяукнул в ответ, глядя на шкаф, в котором Зои хранила пакеты и банки с едой для котов.

Зои не требовался переводчик, чтобы его понять. Коты – достаточно простые домашние питомцы. Единственным взаимодействием, которого они ждали от неё на самом деле, было обеспечение их едой и почёсывание за ухом время от времени.