Начинать опять, снова... Трудно, очень трудно, но нужно. Впрочем, только потом понимаешь, для чего всё это, когда по пятому разу, а сперва, да, нервирует. А кого не занервирует? Редко найдётся тип, что захочет один и тот же фильм смотреть, да несколько раз подряд, да, если и фильмец, честное слово, так себе... А тут не спрашивают - "хочешь - не хочешь". Надо. Есть такое гордое слово. Впрочем, нужда заставит - не только фильм просмотришь...

   Дерутся два мальчика. Каждому лет по пять, не больше. Впрочем "дерутся" - это уже из взрослого лексикона, а тут... Один, маленький и рыжий, молотит кулачками по воздуху. Кулачки иногда попадают и по другому, что повыше, который в клетчатой рубашке навыпуск. А тот, стоически терпя удары, крепко держит вытянутой рукой маленького за волосы и не позволяет приблизиться к себе.

   - Ну что, пёрышко-крылышко, будешь ещё Наташку обижать?

   Маленький не отвечает. Рёв во всё горло ответом назвать сложно. Но и по рёву чувствуется, что будет. Наташка, девчушка с яркими зелёными бантами на светлых косичках, стоит тут же.

   - Ладно, Игорёк, ну этого Перова. Он же глупенький...

   Перова отпускают. Игорёк поворачивается к Наташке, и... кулачки зарёванного Перова больно молотят по спине Игорька. Мальчик поворачивается. Давать сдачи - это же правильно, так?

   Воспитательница уводит Перова, и в этой группе его больше не видят. А на прогулках теперь Игорь получает грязью по спине. Если зазевается. От кого - догадаться нетрудно.

   Стоп. Вот оно - то самое место. Именно оно впервые заморгало, словно затребовало, чтобы всё случилось иначе, чтобы не случилось того, что случилось. Исправляй мол, как умеешь, а то... Исправить оказалось легко. Бякой Перов, конечно, был отменным, а к Наташке приставал исключительно от делать нечего (да какое "приставал", просто бегал за ней и дразнил "коровой", потому что её платье было таким же бело-коричневым, как Бурёнка у его бабки). И, когда Игорь, не доводя ситуацию до катарсиса, просто предложил им вместе с Наташкой играть втроём, Перов согласился. Игорёк был пастухом, Перов - рыжим волком, ну а Наташка - тем самым крупным рогатым скотом, на который обижалась в демо-версии. И вариант прошёл! И всё решилось без драк и кидания грязью. Да и "мигать" перестало. То есть крутиться крутилось при пересмотре, но не "мигало". Снялось с повестки. С совести.

   Впрочем, были бы все стоп-кадры настолько "детскими", горя было бы мало. Исправлять подобное - одно удовольствие.

   Звонок в дверь. На пороге она. В руках книжка по психологии, которую ты когда-то дал почитать. За спиной высокий парень, и улыбается так премерзко.

   - Пригласишь?

   - Заходите, чего там...

   С кухни слышится стук посуды и, сквозь шум воды долетает голос матери:

   - Игорь, кто там?

   - Это ко мне, - отвлекаясь, поизносит он в её сторону, а парень уже отодвигает Юльку и, делая шаг в тамбур, больно бьёт его по лицу.

   - Ой! - верещит она и закрывается, словно ударили её, а не Игоря.

   Игорь сплёвывает, поднимает голову и смотрит в налитые кровью глаза парня. Тот бьёт ещё раз.

   - Алё, милиция... - доносится голос матери.

   С этим местом пришлось труднее. Почему он же и виноват, если сам и получил по морде? Потому что милиция приехала, и Юлькиного кузена "повязали"? Потому что тот покатился после КПЗ по наклонной? Так и милицию не Игорь вызвал, а мать. А он только правду сказал. Впрочем, как он понял, правду можно было говорить не всегда. Ложь прощалась, как и многое другое, переигрыванию подлежали лишь моменты, когда у кого-то на тебя оставался по жизни "зуб". Пусть даже и небольшой. Тогда да - ошибки требовали коррекции. Скорректировал - молодец, дорога в валгаллу обеспечена. Ну, не в валгаллу, так... Словом, куда-то. Всё равно не поймёшь куда, пока весь путь не одолеешь. Дорогу длиною в жизнь. И чтоб без косяков и ошибок. Вот и мучайся, выискивай их все, вылизывай и вымарывай. А что дальше? Конец игры? Или что иное? Нет ответа. Дорогу осилит идущий. А с Юлькой... Юльке он просто не предложил пройтись после третьей пары в солнечном мае. Не прогулялись в мае - не нагуляли в октябре. А на "нет" и суда нет. И кузен не при делах, так как привлекать не пришлось.

   Теперь - уже совсем взрослая жизнь. Впрочем, ещё до пенсии, самый предосенний период, ещё не пасмурно, но накануне. Когда с одной стороны ты уже состоялся, а с другой - уже никому не нужен. Когда работу потерять легче, чем найти, когда жена к другому уже не уйдёт, но и чувства остыли, а раздражение сдерживается порой только усилием воли. Когда дети уже не только живут своей жизнью, но ещё и страшно гордятся этим. Когда...

   - Папа, если ты ещё раз попытаешься меня учить, доживать тебе придётся в доме престарелых.

   И всё. Сказала, как отрезала. Вот и пожинай плоды. Хоть стой, хоть падай, и - ищи, ищи, ищи. Ищи, где упустил, ищи, где обидел, ищи, где положил сомнение и не исправил.

   Девочка в углу. Стоит, надувшись:

   - Не буду просить прощения. А вообще - я своё отстояла.

   А у самой слёзы в голосе.

   - Хорошо. - Ты спокоен, ты совершенно спокоен. Хотя, насколько можно быть спокойным, когда ребёнок в открытую бунтует? - Не извинишься - не надо. А завтра я тебя отведу в детдом. Там, наверное, таким, как ты, лучше.

   - Ладно, прости... - выдавила, словно рублём одарила. А в глазах... в глазах не чёртики, в глазах тьма. Злость в глазах.

   Ты тогда отмахнулся, прошёл мимо. Формальности были соблюдены, ан... вот как оно выплыло. И - через сколько.