– Скажи что-нибудь, – просит мысленно Лис, – скажи, что не издеваешься надо мной!

– Как твоя голова? Не болит больше? – вдруг говорит Никто, и оборачивается к Лису. И Лис готов поспорить, что в его светлых глазах пляшут озорные искры. Лицо неподвижная маска, а глаза живые и они смеются. Чёрт бы его побрал! У Лиса перехватывает в горле от негодования, но он не хочет ссориться сейчас, почему и сам не понимает. И он прислушивается к своим ощущениям. И отрицательно мотает головой:

– Нет. Больше не болит.

Больше не болит, так какого хера он не уходит! И что вообще за бред?! Он что за таблеткой от головы сюда приходил?! Он приходил разобраться, поговорить, выяснить, в конце концов! Только сейчас ему меньше всего хочется что-то выяснять, в чём-то разбираться. Ему хочется… Чёрт! Ему хочется прикасаться к этому телу, к этой коже, к этим губам…

Зачем он сделал это! Да он был просто не в себе, когда обнял это беловолосое чудовище и всё же поцеловал. Впился в этот лживый рот своими губами. И Никто ему ответил. Этот их поцелуй… Эта слабость… Он показал свои чувства, раскрылся как мальчишка и перед кем?!

Перед тем, кому было до фонаря, перед тем, кто просто развлекался, коротал время между дозами, наблюдая за реакциями смешного запутавшегося Лиса.

«– Лис, оставь это Арелу! Безумие, не твой конёк, оно тебе не идёт!»

«– Это выглядит просто жалко! Лис!»

«– Ты дрожишь как лист на ветру, ты боишься!»

«– Потому что ты сам не понимаешь что делаешь, и это забавно, Лис, который не понимает, что он делает…»

Да в этот вечер, Лис мог бы смело поспорить с Арелом, о том кто из них дурнее.

Но в те мгновения, когда их губы соприкоснулись, Лис понял что сейчас сорвется, и сделает для Никто нечто большее чем просто трахнет его. И позволит Никто сделать нечто большее. Он помнил, как буквально скатился с кровати.

Вина! Срочно выпить вина и отвлечься! Кругом валялись бутылки только со сладким, как любит Арел.

«-Нет, только не этой виноградной патоки Арела!».

Лис помнил, как Никто долго путался в названиях и цвете этикетки, пытаясь принести Лису, то, что он попросил. Это было забавно, и отвлекло его.

Он сумел устоять перед этим наваждением. Он устоял и гордился этим.

Устоял? И Лис горько усмехнулся своим воспоминаниям.

Они пили вино и разговаривали, Лис помнил, что о каких-то вещах, которые раньше казались ему необыкновенно важными, а в тот момент, когда они, наконец, смогли поговорить о них, Лису было уже всё равно. Он смотрел на Никто и ощущал свою победу. Так ему тогда казалось. И хотел ещё и ещё. К счастью уже начинало светать, и Никто сказал, что ему нужно уколоться. Он стал готовить себе дозу. Он предложил сделать дозу и для Лиса и присоединиться. Лис отказался и ушёл. Он ликовал. И он был пьян.

Весь следующий день, пребывая в приподнятом настроении, вспоминая некоторые моменты, этот удивлённый, вопросительный взгляд, поворот головы, подчинённую позу. Прокручивая в своей голове эти сцены снова и снова. У него было такое странное чувство, что Никто теперь принадлежит ему, а вовсе не Арелу. Вечером за игрой в карты, он в душе забавлялся, глядя как Арел по хозяйски лениво теребит в пальцах, спутанные белые пряди. Его не волновало и не вызывало никакого раздражения что его Никто сидит в ногах князя. Словно это он, Лис, милостиво разрешил Орлу, поиграть со СВОЕЙ игрушкой. Целый день он не испытывал желания принять наркотик, лишь к вечеру, наверное всё же позволив себе выпить лишнего, или он пьянел не от вина? Нет. Наверное он всё таки напился, потому что… То что происходило дальше… То, что он сделал с Никто дальше… наверное это было жестоко.

Лис гнал эти воспоминания из своей памяти, но не мог не думать об этом. О том, что в тот вечер, дождался пока Арел уйдёт к Косому. И вернулся к Никто. Вернулся чтобы…

Нет, Лис больше ни хотел вспоминать об этом!

Глава третья. Месть Лиса

Странно, что в тот вечер, Никто совсем не удивился его приходу. Впрочем, Лис смутно помнил сам момент прихода, он всё же был сильно нетрезв. Да что там: «не трезв», Лис был пьян как последняя свинья. Он перенял все дурные привычки Арела – безумие и алкоголизм. Лис не помнил, как ему удалось обосновать свой очередной визит. Или Никто ни о чём его не спросил. Лис помнил только, что он предусмотрительно запер дверь на ключ, а Никто сказал, что он зря старается. Потому что у Арела есть свой ключ от этой комнаты. Тогда Лис сказал, что оставит ключ в замочной скважине, чтобы Арел не смог вставить свой. А Никто равнодушно пожал плечами. Весь этот базар про ключи, Лис помнил очень смутно, гораздо отчётливее, он помнил то, что случилось потом.

Он повалил Никто на кровать. Так по свойски толкнув в грудь двумя руками. И тот упал. Чуть приподнявшись на локтях, смотрел на Лиса своими такими светлыми, холодными глазами. Смотрел, как Лис уверенно и неторопливо снимает с себя куртку. Скалясь, отбрасывает её в сторону. Оставшись голым по пояс, расстегивает пряжку ремня. Не отводя взгляда от светлых глаз, расшнуровывает ширинку. С удовольствием замечая, как Никто опускает взгляд и смотрит уже не в глаза Лису, а туда, куда нужно. Смотрит как Лис, обеими руками стягивает мягкую замшевую кожу штанов со своих бёдер. Смотрит и потом снова поднимает глаза на Лиса. И Лису становится не по себе. Он помнил, что словно протрезвел в это мгновение. И испугался того, что делает. И Никто, сразу же уловив эту мимолётную слабость в поведении Лиса, чуть склонил голову набок, и выражение его лица в тот момент, было таким, словно он хотел сказать своему незадачливому любовнику: «Ну что ж, бывает…».

И Лис разъярился. Он больше не красовался, рыча набросился на такого самоуверенного «сына дьявола», не почувствовав никакого сопротивления. Их члены соприкоснулись, прижимаясь друг к другу. Лис принялся целовать Никто, его грудь, соски, живот… Жадно, словно стараясь наверстать упущенное вчера.

И вот это, эти моменты, он не мог вспоминать теперь, без того, чтобы не сжиматься внутри, словно от удара под дых. Ему реально становилось физически дурно.

Нет, всё же он не перешёл границу, не взял в рот у «нечистого». Слегка утолив желание, сумел взять себя в руки, и вспомнить, зачем пришёл. Он словно слышал свой, пьяный, издевательский голос:

– А у меня для тебя подарок, Ник! Я бы с удовольствием подарил тебе, бутылку вина… засунул бы её в твою задницу! И посмотрел, как ты будешь корчиться! Но оставим эту прерогативу Орлу. Хотя жаль конечно… Впрочем, почему нет? Может позже… – он нехорошо улыбался.

Никто напряжённо слушал его. Лис догадывался что слово «прерогатива» ему непонятно, и чувство собственного превосходства, доставляло Лису не меньше радости, чем всё до этого, вместе взятое.

Он неторопливо, потянулся к своей сумке, достал от туда моток чёрного широкого пластыря…

– Помнишь? Ты ослепил меня там, в «пределе». Сначала в тронном зале, когда я имел неосторожность очнуться и взглянул на тебя. И потом. Ты помнишь, как щёлкнул мне по глазам, своею чёртовой магией? Так что я перестал видеть, и повязка уже была не нужна! Ты думал, я это забуду? А я помню! Очень хорошо помню, Ник… это унижение! Я ничего не забываю!

И я хочу, чтобы ты тоже почувствовал, каково это, быть обнажённым, ослеплённым, игрушкой в чужих руках!

В этот момент Лису показалось, что Никто хочет что-то возразить, хочет что-то сказать. Он только приоткрыл рот, готовясь произнести звук, как Лис заорал на него, он помнил этот свой крик. Ему казалось, что если Никто что-нибудь скажет, начнёт объяснять, оправдываться или отрицать, вообщем заболтает его, и Лис не сможет сделать то, что задумал. А он привык, исполнять то, что было задумано.

Лис заклеил ему рот, торопливо, грубо, яростно, в несколько слоёв. Никто не сопротивлялся. Совсем. Как тогда, когда они рисовали ему стрелки на глазах и писали на лбу «Подстилка Арела». Наверное, Никто находил какое-то извращённое удовольствие отдавая своё человеческое тело на растерзание. Так думал Лис, думал уже позже, когда пытался проанализировать все эти неадекватные и не логичные поступки Никто, который позволял делать со своим телом всякие гнусности, не испытывая похоже ни чувства унижения ни чувства страха, словно и сам ненавидел его и желал разрушить. В Никто была и сила и достоинство, и в то же время не было. Совсем. Лис этого не понимал. Это была ещё одна загадка.