— Глупая ты у меня еще. И слишком эмоциональная. Я бы списала все на твое положение, но ты и до этого была такой, — улыбнулась мама, протягивая руку и дотрагиваясь до моей щеки, — а ректор Глоствер была очень добра ко мне когда-то, оставив работать и жить здесь, вопреки всем правилам. Так что мы должны быть ей благодарны.

Ага, по гроб жизни! И пусть издевается, как хочет, ведь не выставила беременную женщину на улицу! Эх, мама, наглее нужно быть, и хитрее, а то так всю жизнь и будем на задворках!

Я чуть ли не с жалостью поглядела на женщину, которая, несмотря на легкие тени вокруг глаз и грусть, была по-прежнему очень красива. Именно той красотой, какой нередко наделяют на рисунках женщин — мягкая, хрупкая, словно излучающая доброту всем своим обликом. Просто удивительно, что мама до сих пор одна!

Хотя, где бы ей найти себе мужчину? Ведь сидит в академии круглосуточно!

— Мам, — осторожно спросила, садясь на кушетке, — а ты бы не хотела завести еще отношения? Ты ведь еще молодая…

Женщина вспыхнула, но тут же скрыла смущение смехом.

— Какие отношения для будущей бабушки, дочь? — смеясь, ответила она, и даже я улыбнулась от понимания, что это правда, — не болтай глупости, мне вполне хватает того, что есть. Давай-ка поднимайся, кажется, у тебя уже ничего не болит.

Я дотронулась до виска, с удивлением осознав, что голова и вправду прошла. Теперь можно и позавтракать, а затем бежать на поле…

— Спасибо. Но ты все-таки подумай, может, найдешь себе какого-нибудь дедушку!

— Иди уже! — легонько шлепнула меня мама, но я заметила промелькнувшую в ее глазах грусть.

А, может…

— Мама, а мой отец…

— Готовься к соревнованиям, милая, а мне надо успеть помыть здесь все перед дневной сменой. Желаю вам победы!

Вот так и заканчивался наш каждый разговор об отце. Всегда податливая мама проявляла здесь удивительную твердость, не рассказывая о нем ничего. И как бы я не пыталась, расколоть ее мне ни разу не удалось.

В раздевалке было оживленно, и, как всегда перед игрой, немного нервно. Коул с Брейди махнули мне со скамейки, Милара сухо кивнула, а переодевшийся Алекс сделал знак рукой, прося поговорить наедине.

Мы вышли, и, едва дверь за нами закрылась, я оказалась к парню слишком близко.

— Как ты? — без вступления начал он.

Я отодвинулась, отмечая волнение со стороны бывшего.

— К игре готова, — о большем ему знать не обязательно.

— Я перестроил схему выхода. Ребята уже в курсе. Теперь ты предзамыкающая…

— Зачем это?! — зло воскликнула я, — я всегда шла после тебя, и меня это устраивает! Почему теперь мне место самого слабого игрока?!

— Это не слабый игрок, это…

— Давай начистоту, Алекс. Уж не мне рассказывать, за кем на «полосе» лучше всего идти. Мы с тобой вместе построили эту схему, и она рабочая, так что говори, какого хрена?!

— Хочешь знать? — Алекс вновь шагнул вперед, оказавшись ко мне вплотную, и я невольно задержала дыхание. Знакомый аромат привычно потек в горло, но ничего, кроме раздражения, я не ощущала, — я двигаю тебя, не потому, что ты стала хуже играть. А потому, что волнуюсь, Кайли. За тебя. Мы ведь друг другу не чужие люди, помнишь?

У Корсарка что, отшибло память? Или это не он уверял весь педсовет, что между нами «ничего не было»?!

— Лучше волнуйся за тех, кто в этом нуждается, — фыркнула, выскальзывая из-под его взгляда. — А схему и прочее не трогай. Я в состоянии играть, и хватит уже об этом!

Рванув дверь, влетела в раздевалку, где быстро переоделась, и села с близнецами. Вернувшийся Корсарк вяло объявил, что пересменка в местах отменяется, а затем произнес подбадривающую речь.

Объявили о выходе, и, построившись, наша команда вышла на поле под приветствующие крики толпы. Я с знакомым трепетом рассматривала полные трибуны учеников, и где-то на краю сознания понимала, что эта игра — решающая. Она покажет, смогу я или нет в нынешнем положении участвовать в испытаниях, и сейчас с преподавательских мест за мной наблюдают более пристально, чем за всеми остальными.

Нужно показать себя. Проявить. Доказать всем, что я не стала слабее сейчас!

Раздался знакомый свист, и наша команда рванула вперед. Краем глаза я заметила, как с другой стороны поля то же самое сделали наши противники, и это хлестнуло еще больше адреналина в кровь.

Нам надо добраться через «полосу препятствий» до конца быстрее другой команды. И сделать это полным составом. Это — главные условия для победы, и мы их выполним.

Преодолев «буйки», я вырвалась вперед, и передо мной выросла знакомая «стена». Нужно перелезть, обращая внимания на выступы, потому как они исчезали и появлялись в абсолютно хаотичном порядке. Поставив ногу, я прицелилась, подтягиваясь выше, и…

Была грубо схвачена за щиколотку, а в следующий момент меня нагло дернули вниз. Вскрикнув, я свалилась в чьи-то руки, а затем была поставлена на ноги.

— Что происходит…

Я замолкла, наткнувшись на злой взгляд синих глаз, и поняла, что попала.

Глава 12. Отрезвляющая реальность

Наверно, я ненадолго провалилась в эту сапфировую бездну, потому что все звуки с поля для меня исчезли. Просто будто кто-то выключил громкость, размыл шум, оставив лишь больно сжимающую плечо руку и полыхающий взгляд.

Очнулась, лишь когда меня грубо перехватили, и потащили куда-то прочь. Тогда-то я и вспомнила, где нахожусь, и что вообще происходит.

— Отпустите! — пискнула, потому как по-другому не получилось, — что вы себе позволяете?!

Рука на плече сжалась сильнее, заставив скривиться.

— Мне больно! — попыталась вновь, отчаянно притормаживая, и с мольбой глядя на застывших Коула и Брейди.

— У меня желание выволочь тебя отсюда за ухо, — не оборачиваясь, процедил Диеро, — так что, пока я не разозлился сильнее, лучше шевели быстрее ножками, раз уж мозгами не можешь!

От такого я на время потеряла дар речи, но Диеро-таки был вынужден остановиться. Потому что препятствие в виде ректора было обойти не так-то просто.

— Мистер Диеро! Не желаете объяснить, что здесь происходит?!

Мужчина замер, глядя на нее, будто не понимая, почему должен ей что-то объяснять. Глоствер, кажется, слегка стушевалась под таким взглядом.

— Вы на территории моей академии! — не понятно для кого пояснила она.

Диеро улыбнулся, но так, что эта улыбка не тронула его глаз.

— У меня и адептки Пруд сейчас очередное занятие. Видимо, мисс Пруд забыла об этом, раз мне пришлось самому ее искать. Увы, у меня очень плотный график, и я не могу перенести наш сеанс. Так что, моя личная просьба — найдите на место этой ученицы другого участника. И на будущие игры тоже.

Чего?! От такой самонадеянности мне стало дурно. Нужно было собраться с мыслями и что-то ответить, но меня уже поволокли прочь с поля, держа за локоть так крепко, что сопротивляться не было никакой возможности.

Наконец, когда меня буквально впихнули в знакомый кабинет, я с трудом разлепила губы.

— Это что такое было?

Диеро отвернулся, закатав рукава рубашки, и облокотившись на преподавательский стол. Стоя ко мне вполоборота, он глубоко дышал, и я видела, как двигаются желваки на его челюсти.

— Вообще-то, это я должна злиться, — вновь подала голос, так как мужчина молчал.

— Не доводи до греха, Выскочка. — Выдохнул он, затем оторвал руки от стола, и развернулся ко мне.

О чем мне нужно думать, стоя перед мужчиной, что окончательно разрушил мое участие в соревновании? Да еще в придачу опозорил перед всей академией?

О ненависти? Злости? Желании отомстить?

Я скучала. Это единственная мысль, промелькнувшая при взгляде на уставшее, недовольное лицо.

А Диеро, кажется, испытывал именно такие эмоции, потому что синий взгляд напоминал больше не сапфиры, а обсидианы.

— Какого черта, Кайли? — прорычал этот несносный мужчина, ставший моим помешательством, — почему я должен срываться с важного слушания, чтобы содрать тебя с опасного испытания?! Почему, несмотря на все мои просьбы, ты не думаешь о своем благополучии, а плюешь на это?! Почему все вокруг заботятся о здоровье твоего ребенка, а ты делаешь все, чтобы подвергнуться опасности?! Ответь мне, девочка — ты нарочно делаешь все всегда наперекор или действительно мозгов не хватает?!