— Глупая ты у меня еще. И слишком эмоциональная. Я бы списала все на твое положение, но ты и до этого была такой, — улыбнулась мама, протягивая руку и дотрагиваясь до моей щеки, — а ректор Глоствер была очень добра ко мне когда-то, оставив работать и жить здесь, вопреки всем правилам. Так что мы должны быть ей благодарны.

Ага, по гроб жизни! И пусть издевается, как хочет, ведь не выставила беременную женщину на улицу! Эх, мама, наглее нужно быть, и хитрее, а то так всю жизнь и будем на задворках!

Я чуть ли не с жалостью поглядела на женщину, которая, несмотря на легкие тени вокруг глаз и грусть, была по-прежнему очень красива. Именно той красотой, какой нередко наделяют на рисунках женщин — мягкая, хрупкая, словно излучающая доброту всем своим обликом. Просто удивительно, что мама до сих пор одна!

Хотя, где бы ей найти себе мужчину? Ведь сидит в академии круглосуточно!

— Мам, — осторожно спросила, садясь на кушетке, — а ты бы не хотела завести еще отношения? Ты ведь еще молодая…

Женщина вспыхнула, но тут же скрыла смущение смехом.

— Какие отношения для будущей бабушки, дочь? — смеясь, ответила она, и даже я улыбнулась от понимания, что это правда, — не болтай глупости, мне вполне хватает того, что есть.