— Душа, говоришь, - задумчиво сказала Кара. - Хорошо, Санчо, можешь идти. Ты очень нам помог. Мартин, вернешься в Кастель-Рива, выучишь наизусть комментарии к бестиарию, о которых говорил тебе Себастьян. Похоже, очень толковая штука.

Она обменялась улыбками с Себастьяном и встала из-за стола.

— Я правильно понимаю, что теперь нам всего-то и нужно, что дождаться прибытия экзорциста?

— И еще одного креста. Или нескольких. В зависимости от решения монсеньора, - уточнил Тано.

— И когда ты все успел?

— Сразу, как все случилось. Но дня два-три нам придется держать ухо востро. Поэтому, Кара, из комнаты по ночам, как я уже и говорил, ни ногой. У дверей дежурят Мартин и Роберто по очереди. За сим позвольте откланяться - спать хочу со страшной силой.

— Этой ночью ты опять уйдешь? - робко спросила Кара, когда Себастьян пошел ко входу на лестницу.

— Да. Свора. С ней ничего не поделаешь, нужно уводить, а то начнет под стенами завывать. Не страшно, но доброму расположению духа не способствует.

— Мы спустимся во двор, проверим, как там дела, - спохватился Роберто. Похватав принесенную мебель и письменные принадлежности, они с Мартином быстро утащили все прочь.

Глава 13. Исповедь

Себастьян покачал головой, провожая взглядом удаляющихся собратьев. Смысл их поспешного маневра лежал на поверхности. Фабиан такого никогда бы не сделал - он слишком хорошо понимал, что допустимо, а что - нет, но эти двое... Даже Кара не сомневалась, для чего ее с Себастьяном оставили наедине.

— Ты опять боишься? - спросил мужчина, когда Кара сделала несколько шагов к нему.

— Очень, - призналась девушка.

— Свора ничего мне не сделает.

— Так ли это? - покачала головой Кара. - Когда ты меня спас, я видела страшный сон.

— О чем?

— Ты был в облике медведя, - девушка закусила губу. - А свора… они бросались на тебя. Ты стоял и ничего не делал. Вообще ничего. Потом лег. Я побежала к тебе, но меня держали... - Кара сильно зажмурила глаза, пытаясь прогнать некстати вспомнившуюся картину. - Пообещай, что ты этого не сделаешь.

— Кара, я не могу, ты же все знаешь… - покачал головой Себастьян.

— Тогда я пойду с тобой.

— Не говори глупости!

— Я пойду с тобой, - упрямо повторила Кара. - Или не ходи и ты. Дай мне хотя бы год. Я придумаю, как справиться с проклятьем.

— И что мне с тобой делать?.. - развел руками Тано.

— Любить и беречь, что очень желательно, - фыркнула девушка.

— А что из этого я не делаю?

— Все делаешь, только… - Кара подошла к Себастьяну и робко, словно боясь, что ее оттолкнут, прижалась к нему. Он обнял ее за плечи, провел рукой по волосам. Здесь, в замке, Кара уже настолько прижилась, что позволяла себе, в нарушение приличий, ходить с простой косой безо всяких покрывал и головных уборов. - Только я не хочу, чтобы все закончилось через несколько дней. Мне страшно, Тано. Я никогда столько не боялась, как сейчас. И, знаешь, я готова лично кормить с руки дьявольских псов, лишь бы ты пообещал мне не делать… то, что собираешься.

— Может быть, тебе следует уехать отсюда? Завтра с утра. Я отправлю с тобой Мартина. Пусть едет в Кастель-Рива и учит свои бестиарии... Читать ему лень.

— Ты серьезно веришь в то, что я на это соглашусь?

— Нет.

— Тогда зачем предлагаешь?..

— Потому что не знаю, что еще делать. Ты словно искушение. Все время рядом и испытываешь мою решимость. Пока я не видел тебя, бороться было проще. А сейчас все сложней и сложней. И чем дальше - тем больше, - Себастьян посмотрел Каре в глаза, потом чуть склонил голову, будто желая ее поцеловать, но вновь выпрямился. - Легко уходить, когда у тебя никого нет. Пришел твой час и ты уходишь. Поэтому, вступая в Орден, мы даем обет безбрачия. До последних лет я думал, что сдержать его не так уж сложно. Но потом появилась ты... Единственное обещание, по глупости данное одинокому и испуганному ребенку. Казалось бы… Не смотри на меня так, Кара. Тогда ты и была ребенком. Сначала я просто нет-нет и вспоминал о тебе, потом ты начала являться мне во снах, потом… потом я видел тебя каждую ночь. Просто наваждение какое-то. Не будь ты крестной дочерью монсеньора, я бы даже заподозрил, что меня приворожили. Одновременно с этим началось нелегкое время. Я ничего не имею против честной смерти. Я готов к ней. Мы все знаем, что это возможно и наверняка будет. Но когда день за днем сразу десяток или больше людей думают, как именно можно убить тебя так, чтобы проклятье не передалось дальше… Вот от этого легко можно сойти с ума. Они думают, а тебе нужно как-то жить. Но ты не понимаешь как, потому что все, что ты умел делать, теперь делать нельзя. Ну какой из меня слуга? Мое место рядом с братьями… - Себастьян замолчал, о чем-то думая, а потом продолжил свой рассказ. - Я начал пить. Сильно. Да, Кара, не смотри на меня так удивленно. Медленно, но верно я превращался в горького пьяницу. Перестал за собой следить, оброс, стал похож на медведя, каким ты меня и увидела недавно. И тут один ученый брат придумал, наконец, что оборотня можно сжечь на костре. Если одновременно несколько человек подожгут костер, то вроде как проклятье не сможет ни за кого зацепиться. Убийц будет несколько, но и те лично меня пальцем не тронут. Может и сработало бы, но вмешался монсеньор. Я, правда, не понимаю, Кара, почему он проявил столько участия к моей судьбе. Как бы там ни было, он вмешался и запретил сожжение буквально за несколько часов до него. Как было сказано: “Пока не будете полностью уверены в том, что делаете, не вздумайте его трогать. Иначе, если что-то не сложится, следующими оборотнями будете вы”. Это очень сильно напугало наших ученых мужей, и они полностью перестали искать решение проблемы. Однажды, напившись, я почти решился совершить один из самых тяжких грехов, мол, все равно живу в аду и мне не привыкать. Меч закрепил. До сих пор поражаюсь, как мудрено это сделал. Вот только броситься на него не успел. Ко мне зашел монсеньор. Лично. Увидел, что я натворил, даже виду не подал, что гневается, только велел, уходя: “Немедленно приберись здесь и тотчас явись ко мне на исповедь. И считай, что я всего этого не видел”.

Кара встала на цыпочки и почти по-кошачьи, поражаясь собственной смелости, потерлась носом и лбом об колючий подбородок Себастьяна, будто говоря: “Сейчас я здесь, с тобой, а все это осталось в прошлом”. Мужчина еще сильней прижал ее к себе. Теперь Кара отчетливо слышала учащенный стук его сердца.

— Потом мы с ним долго говорили. Я рассказал все как есть. Про тебя тоже. Думал, он разгневается, но вместо этого монсеньор сел за свой стол и написал письмо для тебя. И две грамоты. После чего рассказал про Максимилиана, дал отчет следователя и велел ехать в Орте. Правда, перед этим он еще попросил помочь выбрать тебе арбалет. Я знал, что у тебя скоро день рождения, мы с монсеньором проходили мимо лавки ювелира и там я увидел фибулу. Она напомнила мне о нашей единственной встрече. И я решил, что подарю ее от имени монсеньора. Хотел… Да не знаю, чего я хотел. Просто мне показалось, что это украшение создано для тебя. Вот так все и вышло, - он ткнулся носом в волосы девушки, поцеловал их. - Твой крестный - великий человек, но никто и никогда не может сказать, что у него на уме. Может быть, я - это урок, который ты должна получить, по его мнению. Или ты - урок, который должен получить я.

— Или он уже тогда знал, что я полюблю тебя? - предположила Кара. - Может быть, он так дает знать, что готов нас благословить, если мы справимся с твоим проклятьем?

— Не думаю, что дело в этом.

— Почему бы и нет? - Кара подняла голову и посмотрела на Чара. - Все случилось так быстро. Может быть, он знал, что так будет? Ты говорил, у тебя было трудное время, но не знаешь, что эти два года для меня тоже не были простыми. Мне ничего не хотелось. Я через силу заставляла себя жить. Забросила все занятия. Крестный приезжал несколько раз. И каждый раз отчитывал за уныние. Проповеди читал одна другой длиннее. Можно подумать, что они могли помочь. Один раз даже спросил, не хочу ли я замуж. Обещал поискать жениха из хорошей семьи. А я… я на мужчин даже смотреть не могла.