Одна из тварей оказалась у меня в руке. Я держала ее за хвост, а она крутилась во все стороны, припадая к перчатке а потом вновь отцепляясь, понимая, что не может ее прокусить. Я рассмотрела ее брюшко, и те сотни маленьких ротиков с такими крохотными, но чрезвычайно острыми зубчиками. Они словно вопили о бесконечном голове, о безмерном желании убивать. Потом Олег выстрелил и тварь безжизненно повисла на моей ладони.

Петери и Коннор тяжело вздыхали, переводя дух, а по их лицам было заметно что они до сих пор не верят в победу. И мне это казалось чудом, небывалой сказкой, однако мы действительно уничтожили ту угрозу, что исчислялась тысячами особей.

– Откуда они здесь взялись? – спросил Петери, когда спрыгнул со стола, а хруст раздавленных тварей разнесся по всему помещению.

– Мне показалось что из вентиляции, – отвечал Коннор, – И не удивлюсь, если они стали причиной исчезновения исследователей.

– Что, вместе с костями сожрали? – удивился Олег.

– Почему бы и нет. Ладно, давайте глянем какая информация есть на уцелевших компьютерах.

Коннор не зря уточнил про уцелевшие компьютеры. Лаборатория под проливным огнем автоматов, под неистовым обстрелом гранатами потеряла первоначальный облик и теперь едва ли можно было найти целый компьютер, не изрешеченный пулями и не усеянный ошметками тварей. Однако, порыскав некоторое время по этажу, я наткнулась на один из целых столов и к собственной радости вспомнила, что именно за это рабочее место я ставила баночку соплей.

– Ребята! Можно посмотреть тут! – воскликнула я и очень скоро коллеги сгрудились надо мной, с нескрываемым интересом разглядывая экран.

***

Хоть мы и явно не относились к той категории людей, кто совсем не дружит с техникой, компьютер исследователей на некоторое время поставил нас в тупик. На рабочем столе творился настоящий хаос: сотня папок с кучей таких же внутри, а постоянно открывающиеся программы и вовсе мешали нам искать нужную информацию. Пока я обыскивала компьютер, а Коннор и Петери внимательно следили за движением мышки, Олег, готовя автомат к атаке, смотрел по сторонам, однако пока что никто не решался вылезать из вентиляции и набрасываться на нас.

Спустя минут двадцать поисков, когда нервы взвинтились до предела, я все-таки нашла папку с нужной датой и подписью “Сопли”. Внутри оказалось несколько фотографий и текстовые файлы, и начала я ровно с них.

Чтобы не утруждать своих коллег чтением, я вслух рассказывала все, что было написано в документе “Микроскопическое исследование”. Дождавшись нашего ухода, работники лаборатории решили обследовать частичку соплей под микроскопом. Я не сильна в науке, но по написанному с легкостью можно было судить о том, что представляют собой сопли на самом деле.

“Клетки эпителия поверхностного и промежуточных слоев. Тяжи слизи. Вытянутые овальные капсулы с гомогенным содержимым внутри, предположительно – яйца”.

– Что и следовало ожидать, – грозно произнес Коннор, – Это чья-то икра.

– А как вы думаете, она вкусная? – хихикнул Олег, и тут же нарвался на Коннора.

– Ты шастал по лесу, чего не попробовал?

– К чему тут эпителий? – спросил Петери, а у меня уже было некое предположение на сей счет.

– Я думаю дело обстоит так: икра, проходя через яйцеклад смешивается с эпителием, который этот яйцеклад выстилает. Все просто.

Заметив кивки коллег, я начала читать дальше. По записям исследователей выяснилось что среди слизи была найдена наиболее крупная капсула – матка, как они сами ее обозвали, которая при благоприятных условиях во взрослом состоянии начнет выделять эти чудесные сопли. Это могло означать только одно: где-то в дебрях исполинских деревьев обитают матки, кстати говоря крайне производительные, если судить по количеству соплей, которыми вокруг опутано буквально все. Помимо прочего, эти существа отлично чувствуют себя в воде, так как вы прекрасно помните ту сцену с кормлением тюленей, что с нескрываемым удовольствием пожирали сопли, распластавшиеся по морскому дну.

Далее я посмотрела фотографии, сделанные с микроскопа. Это была поистине чарующая картина: небольшие розовые капсулы с маленькими, едва различимыми зародышами внутри, положение которых с каждой новой фотографией менялось. Они жили и росли в лаборатории, ожидая того часа, когда настанет пора вылупиться на свет и показать себя во всей красе.

Если первые фотографии вызывали умиление, и мы с командой с восторгом наблюдали за развитием яиц (и думаю исследователем это понравилось не меньше, чем нам), то последнее фото вызвало холодок, пробежавший по коже. Яйца росли быстро, а капсула матки – особенно, и вот перед нами красовалась картинка, где уже без использования микроскопа можно было разглядеть маленькие ножки и черную спинку, что пока еще дремала, свернувшись в клубок.

– Мы сами принесли им смерть, – заключил Олег, глядя на последний слайд.

У меня же оставался последний текстовый документ, который я еще не прочитала. Он был сохранен спустя пять часов после того, как мы покинули лабораторию и гласил следующее:

“Быстроразвивающиеся яйца. Матка сформирована, остальные особи сформированы. Отмечается движение внутри капсул. Общее количество яиц в образце – 93”.

Что было дальше, история умалчивает, так как это документ оказался самым последним, что сохранили на компьютере. Не знаю, по какой причине исследователи не уничтожили образец, тем более, мы договаривались что они найдут самый эффективный способ. Результатом стало одно: зародыши вылупились, и судя по хищническим наклонностям этих тварей уничтожили исследователей с таким неистовством, что даже мокрого места не осталось.

– Теперь есть что сообщить Корпорации по поводу соплей и пропажи исследователей, – добавил Олег, когда я, скачав всю информацию выключила компьютер.

– Думаю, это не самое подходящее место для лаборатории.

– Наверняка нам предложат уничтожить всю икру и тех маток, что выплевывают ее без остановки, – сказал Петери.

– Может, этим лучше займутся тюлени? – спросила я, – Мы все гадали, что им надо от лаборатории, а оказывается, они могли спасти ее от нашествия.

– Я лично не возьмусь за уничтожение чьего-либо рода, пока не починю вездеход. Отчего-то все забыли про это! Ты взял блокнот? – обратился Коннор к Олегу, а последний без промедления достал из кармана нужную вещь.

– А где, интересно, та матка что была в образце? – спросил Олег когда мы уже отошли от компьютера и направились к лестнице, ведущей на второй этаж. Именно там, по заверениям Коннора находилась кладовая где могут найтись недостающие детали.

– Уползла в лес? – предположила я.

– Сколько было яиц в образце? – Петери уставился на меня, и команда остановилась.

Я, опьяненная победой совсем не обращала внимание на детали и едва не забыла то число, что было предельно точно описано в заключении исследования.

– Девяносто три… – гораздо тише сказала я, теперь понимая что дела наши плохи.

– А на нас напала тысяча, если не больше, – прошептал Олег.

– Что бы это могло значить? – улыбнулся Петери, глядя на наши взволнованные лица, – Наверное, только одно: матка еще в здании, и как ни в чем не бывало мечет икру, готовя собственную армию.

Несколько секунд мы стояли ошарашенно глядя друг на друга, а Петери ухмылялся, чувствуя свое превосходство: ведь никто кроме него даже не подумал об этом. Наконец, когда все до конца осмыслили серьезность ситуации, пришлось прикинуть сколько яиц могла отложить матка за те сутки нашего отсутствия, и счет шел на тысячи, если не на миллионы.

– Хорошо, будь здесь хоть десять маток, я не намерен терять время и достану детали прямо сейчас, а иначе мы останемся на этой чертовой планете навсегда! – воскликнул Коннор после напряженной паузы и отправился вверх по лестнице. Нам не оставалось больше ничего, кроме как двинуться следом за ним.

– Достанем детали, выберемся и сожжем лабораторию к чертовой матери, – продолжил он.

– Нет! – резко оборвала коллегу я, – Этого не будет! По крайней мере до тех пор, пока Корпорация не даст свое согласие, а мы этого не добьемся, ведь сам знаешь построить лабораторию стоит огромных денег.