Когда мадемуазель Кати приехала, Таня представила ей Бегичева и попросила, чтобы тот был рядом с нею: «У Екатерины Дмитриевны в этой компании, кроме меня, нет знакомых, я боюсь, что ей не с кем общаться. А у вас могут быть общие интересы: ведь она – преподавательница, и Вы были преподавателем!»

Смолянки считали Кати образцом русской красавицы: светло-русые волосы, овальное чистое лицо, высокий лоб, большие серо-голубые глаза, рот небольшой, губы не тоненькие, а немного припухлые. Когда она улыбалась, лицо её светилось добротой, а когда вела урок, казалась холодной и недоступной, как Снегурочка. И эту светленькую красавицу Таня решила представить скуластому брюнету с чуть раскосыми глазами. Он был хорош собой, хорош своеобразной азиатской красотой. Бегичев происходил из рода степняков, что ещё три века назад поступили на службу к московским князьям, тюркская кровь в нём была несколько разбавлена кровью русских дворянок, коих брали себе в жёны крещёные татары, поэтому Владимир Васильевич был менее смугл, чем его предки. Но в его умных, внимательных глазах ещё сохранился жар степного солнца, ощущался сдерживаемый, не выпускаемый наружу, но горячий, сильный огонь. Похожие отблески Таня замечала в глазах дяди Кхамоло. Девушке показалось, что этот огонь и нужен более всего Снегурочке из Смольного – Катерине Дмитриевне.

Сергей потом лукаво спросил невесту:

– Стрекозка, ты что, моего командира оженить вздумала?

– Твой командир меня волнует меньше, чем моя классная дама. Да, мне бы очень хотелось милую Кати замуж выдать. Будет жаль, если она со временем превратится в такую же злобную надзирательницу, как другие…

– Тогда ты выбрала не ту кандидатуру. Бегичев вряд ли решится на женитьбу. Он из мелкопоместных, живёт лишь на жалованье. И она, как я понимаю, приданого не имеет.

– А где взять другую кандидатуру? Твои друзья для неё молоды, из старших офицеров, ты ж сам говорил, богаты лишь Лужницкий да Вахрушев. Но Вахрушев – солдафон, вряд ли сумеет оценить доброту и нежность Кати, Лужницкий – ловелас…

– Неужель прошлые амурные похождения могут оттолкнуть даму? По-моему, наоборот. Я замечал, что как только Лужницкий в салоне появляется, все дамы веселеют, спешно прячутся за портьерами, чтоб прически поправить да носики попудрить. И совсем юные, и те, что в возрасте…

– Не знаю, каких дам ты имеешь в виду, а мадемуазель Кати нужен человек, репутация которого не столь подмочена. Она от Лужницкого будет шарахаться, как от огня.

Сначала по приезде собрались возле столов, чтобы наскоро перекусить. Многие только здесь узнали о главной цели пикника, когда Сухнен поднял бокал и объявил об обручении Сергея и Татьяны.

Дамы расположились вокруг музыкантов, рядом с ними офицеры. Кто-то прогуливался в лесу, кто-то валялся на траве. Олег Руперт уговорил поехать с ними сестру их друга Лизаньку Стародубцеву и её кузину. Он раньше не обращал внимания на Лизу, но после высылки Жоржа из корпуса, зная, что с другом поступили несправедливо, чувствовал и себя виноватым, стал бывать в их доме.

Импровизированный оркестр из четырёх гитар и скрипки получился неплохим, играл не всегда слаженно, но за некоторые сбои, случавшиеся не из-за отсутствия мастерства иль слуха, а лишь потому, что музыканты впервые играли вместе, никто не обижался. Оказалось, Лужницкий обладает приятным голосом, хорошо исполнял романсы. И все были в восхищении от голоса графа Звегливцева.

Сергей представил Таню полковым дамам, из которых она выделила капитаншу Петрову – та хорошо знала гарнизонную и походную жизнь, поскольку сопровождала мужа почти везде, и в полковой жизни именно она должна была стать первой советчицей. Девушка поняла, что найдёт в этой солидной даме надёжного друга. Хотя, может, рано её именовать солидной? Родила пятерых деток, но не стара ведь капитанша. Высокая, с хорошей фигурой, разве что чуть полновата, черты лица правильные, кожа свежа. Странно всё-таки возраст определяют в обществе: о полковнике, которому тридцать три, говорят, что он молод, а о капитанше тридцати двух лет почему нельзя сказать так же?

Невеста, конечно, была в центре внимания, всех желали ей счастья. Когда затеяли игру в фанты, именно ей поручили загадывать, что каждый фант должен выполнять. Напряжение она чувствовала лишь при общении с Ириной Обручевой. Таня знала, отчего. Сергей с сестрой друга был приветлив и обходителен, только и всего, но он не был достаточно внимателен, не сразу заметил, что Ирина бросает на него не в меру томные взгляды, смущается при встречах больше, чем принято у барышень. А та успела навоображать себе немало: в фантазиях, склоняясь над очередным любовным романом, уносилась очень далеко, и героем её грёз был стройный синеглазый блондин по имени Сергей. Уже и брат, и мать предупреждали мадемуазель, что зря она заглядывается на Лапина, поскольку надежды на взаимность у неё, похоже, никакой нет. Но их советы не помогали: Ирина была в семье младшей, избалованной, привыкла, что все её желания исполняются, она упрямо верила, что и в любви добьётся своего. И вдруг ожидаемо для других, но неожиданно для неё прозвучала новость, что тот, о ком она мечтает, обручён! Да и с кем? С той самой пигалицей, которую она вообще не принимала в расчёт. Ведь не было же этой Татьяны рядом с Лапиным! Вчера ещё в Смольном обитала, а сегодня – невеста. Как это?!

Ирина старалась не показывать своей досады, но улыбалась через силу, веселье её было ненатуральным. Кадет Красовский, чьи ухаживания она принимала, чтобы ревность в Серже разбудить, с тревогой посматривал на неё – он-то к мадемуазель Обручевой относился серьёзно. Ирина незаметно отошла в сторону, удалилась в лес и присела на упавшее дерево, скрывшись от тропинки за невысокими сосенками. Подумала: если будут спрашивать, что она делает в одиночестве, ответит, что на реку любуется, здесь тихо и красиво.

Но недолго наслаждалась спокойствием. Неожиданно за спиной услышала смех: жених и невеста тоже сбежали от общества. К её счастью, молодым понравился другой участок берега. Там стояла очень забавная берёза, её изогнутый ствол напоминал перевёрнутую букву «Ч». Ирина видела, что молодые к ней подошли и Сергей со словами: «Посмотри, какое замечательное дерево!», подсадил Татьяну на этот высокий «стул», обнял, прижался к ней. Целовал её! И эта нахалка всё позволяла! Ну да, на тонкой девичьей руке, обнимавшей юношу, поблёскивало обручальное кольцо!

Татьяна почувствовала отчаяние и ненависть, направленные на неё, через плечо Сергея бросила взгляд туда, откуда они излучались. Заметила за негустой зеленью сосновых веток светлое женское платье и догадалась, кто там, отстранила жениха и сказала:

– Давай вернёмся. Неудобно оставлять общество надолго.

– Нам можно, мы жених и невеста, никто нас не осудит, – снова притягивая девушку к себе, счастливым-счастливым голосом возразил он. – Мы так редко наедине остаёмся!

– Всё же пойдём, хочется поговорить со всеми.

– С кем же это желает говорить моя невеста, кроме меня? А ну-ка признавайся! – шутливо, но строго потребовал Сергей.

– О! Жених, похоже, ревнует! Неужели? – кокетливо поддела его Татьяна. – Забавно!.. А мне кажется, поводов для ревности у меня намного больше, однако я молчу!

– Танюша, тебе не о чём беспокоиться. Кроме тебя, меня никто не интересует!

– Разве? А как те дамы, которыми Вы, мой любезный жених, интересовались ранее?

Ирина вся напряглась – а вдруг Таня назовёт её имя? – и испугалась, и обрадовалась: мелькнула мысль, что сейчас молодые поссорятся, и для неё ещё не всё потеряно. Однако Сергей, похоже, нисколько не был смущён, он засмеялся, уткнувшись в плечо невесты.

– Клянусь, я всех забыл. Однако должен же я был у кого-нибудь научиться науке поцелуев, – прозвучал его слегка виноватый голос.

– Вот как? А мне казалось, это исключительно от природных способностей зависит. Хорошо, при встрече надо будет поблагодарить твоих учительниц, они тебя неплохо обучили. Кого из них более всего благодарить, а? – ехидно сказала невеста.