— Жутковато звучит.

— А сова вообще жуткое создание, не замечал? Это и в массовой культуре отражено. Во «Времени приключений», в сериале «Твин Пикс». Кастанеда тоже что-то такое писал…

Они останавливались в дешёвых отелях, всегда под утро, чтобы не привлекать лишнего внимания. Грёз существовал в полную силу на изломе дня и ночи. Его темперамент благоволил к сумеркам и бликам. Под прямыми солнечными лучами он как-то выгорал и становился тем, кем, в сущности, являлся – некрасивым и не слишком молодым мужчиной, который с непонятной целью увёз близнецов.

Он много разговаривал с ними, но как-то странно. Например, спрашивал, видят ли они сны и умеют ли ими управлять. Или вдруг озадачивал:

«Представьте, что вы находитесь в центре лабиринта. Пока вы приближаетесь к выходу, лабиринт остаётся неизменным, но стоит сделать хоть один неверный шаг – и лабиринт случайным образом перестроится. Как найти самый короткий путь наружу?».

«Есть два искусственных интеллекта, Ти и Эф. Они знают ответ на любой вопрос. Ответом служит ноль либо единица. Но вы не знаете, что из этого значит «да», а что «нет». Не знаете даже, справедливы ли для нолей и единиц Ти те же значения, что и для нолей и единиц Эф. Определите, кто из искусственных интеллектов всегда говорит правду, а кто – всегда лжёт».

«Представьте себе комнату из зеркал, одна из стен которой представляет собой одностороннее зеркальное стекло прозрачной стороной наружу. Что вы увидите, заглянув в комнату через это стекло?».

— Пустой зеркальный коридор, - предположил Герман, - да? Какой правильный ответ?

— Любой ответ правильный, не в этом дело.

Грёз совсем не пытался расположить их к себе. За это Сергей успел проникнуться к нему чем-то вроде уважения, когда они прибыли, наконец, в раскалённый приморский город.

Если разобраться, это была такая же дыра, как уральский промышленный городок, где родились близнецы. Некогда популярное курортное урочище пребывало в запустении. Сорок минут на маршрутке до цивилизации, и одичавший пляж, и подступающий лес, и серо-голубой вид из окна – горы, море и асфальт, и камни на берегу, подогретые так, что ходить босиком горячо.

Всё это Серёжа увидел и осмыслил уже потом.

Взволнованный, он выбрался в южную ночь, тягучую, как сгущённое молоко. Вот дом, крайний на короткой улице из четырёх хрущёвок. Вот полуподвальные окна бара, из которых вырывается свет. Вот истекает неоном обращающаяся вокруг себя вывеска на гравитационной подложке. Сергей прочёл слово за словом:

Бар…

КУНСТКАМЕРА…

Грёз…

Близнецы отражались в окнах напротив. Сергей видел, как взгляд Германа с каждым оборотом вывески спотыкается об это – кунсткамера, КУНСТКАМЕРА. А ведь брат и не задумывался, что они могут кому-то сгодиться разве что как ярмарочные уродцы. Он был раздавлен.

Виновник всего, их новый попечитель, хлопнул близнецов по плечу, как ни в чём не бывало, и сказал:

— Ну, чего встали? Особое приглашение надо? Пойдём!

Герман не сдвинулся с места. Тогда Сергей расправил плечи – фантомные ощущения пронзили его до кончиков пальцев и померкли, - и последовал за Косоглазым.

В квартиру прямо с улицы вёл отдельный вход. Серенький свет обрызгал зарешёченный гардероб и ступеньки. На стене висела картина, изображающая место, подобного которому Серёжа никогда не видел. Оно в равной степени походило на какое-то сюрреалистическое пространство и на пейзаж далёкой планеты. Скорее всего, такого места вообще не существовало в реальности.

Сергей сделал вид, что очень заинтересовался картиной, а сам встал позади Косоглазого и. когда тот разулся и присел, чтобы убрать мокасины в обувницу, изо всех сил его толкнул.

Мужчина налетел на решётку и в изумлении обернулся. У него кровоточила губа.

Это придало Сергею храбрости, и он схватил первое, что подвернулось под руку – металлическую обувную ложку. Она была увесистая и удобно легла в ладонь

— Куда ты нас притащил?! Что ещё за «Кунсткамера»?

Мужчина неравнодушно взглянул на обувную ложку – и вставать не стал, только опустился на одно колено, чтобы не затекли ноги.

— Серёга…

— Отвечай, не то я тебе зубы повыбиваю!

— Это бар, - невозмутимо произнёс Косоглазый.

— Без тебя видел! Скажи лучше, почему он так называется. И откуда на вывеске твоё имя.

В плохом освещении кровь на губах Косоглазого выглядела почти чёрной. Она больше не будоражила Сергея. На какое-то мгновение ему показалось, будто это он стоит на коленях перед Косоглазым, а не наоборот.

— Потому что этот бар принадлежит мне, - ровным голосом произнёс тот, - а работают там мои бывшие воспитанники. Что ты на меня так смотришь? Не все хотят до конца жизни мести улицы или собирать фонарики, как другие инвалиды. А теперь давайте немного успокоимся, пока мы никого не разбудили.

Раздался щелчок выключателя. На пол упал прямоугольник электрического света. Сонно зашаркали подошвы.

— Пап? Это ты?

В коридор девушка лет восемнадцати, в длинной растянутой майке без рукавов, с зачёсанными набок чернильно-чёрными волосами и стёкшими на щёки «смоки айз».

— Зачем так шуметь? Я уже думала, к нам лезут грабители.

— Да что у нас брать, Мариш, - с преувеличенной бодростью отозвался Косоглазый и отвернулся, чтобы девушка не видела кровь.

Она не увидела. Зато заметила обувную ложку у Сергея в руках и удивилась:

— Куда-то собираетесь? Но вы же только приехали.

— Э-э, нет. Просто хотел разуться, - неудачно соврал Серёжа.

— Ну так разувайся и проходи.

— Хорошо…

— Вот и хорошо, - заключила девушка и ушла, строго взглянув на близнецов напоследок.

Косоглазый явно предупреждал, кого привезёт, да и наверняка его дочь повидала тут и не такое. Сергей не нуждался ни в чьём принятии. Но в этом нуждался Герман. Так что Сергей был благодарен Марине за то, что она не испугалась близнецов, и часть благодарности, сам того не желая, перенёс на её отца.

— Мне очень жаль, - сказал Серёжа вместо извинений. – То есть… я был прав, ясно? Но мне всё равно жаль, что так вышло.

Косоглазый стёр кровь с лица, которое не выражало ни злости, ни гнева. Одну усталость.

— По крайней мере, ты перешёл со мной на «ты». Это ещё не дружба, конечно, но хоть какое-то развитие отношений. А теперь, если не возражаете, я покажу вам комнату. Спать хочется зверски.

Он проводил их в спальню, и Сергей, не раздеваясь, лёг поверх покрывала. Сначала он думал о том, что надо дождаться, пока Косоглазый уснёт, и бежать отсюда, а потом уже ни о чём не думал.

Спустя какое-то время, когда он был уверен, что брат заснул, и сам уже начал дремать, раздался сдавленный всхлип. Сергей с трудом разжал пальцы правой руки, которыми Герман вцепился в край покрывала, и погладил брата по голове – безотчётным, инстинктивным движением.

— Ты был прав! – выдохнул Герман и задрожал всем телом, больше не сдерживаясь.

— Ну не плачь. Не плачь. Не плачь, - шептал Серёжа. – Где ты, там и я, помнишь? Я с тобой. Я всегда буду с тобой.

Пальцы перебирали волосы брата. В этот момент Сергей чувствовал себя с ним одним целым, которым они, наверное, были в момент рождения, и страдание Германа сливалось с его страданием.

2.

Сергею снились звуки ссоры. Откуда-то он знал, что ссорятся насчёт них с братом, и хотел сбежать, и сбежал – ещё глубже в забытье, туда, где уже нет снов, только тающая на коже темнота южной ночи.

Он проснулся оттого, что солнце разожгло пожар на внутренней стороне век, и заморгал сухими ресницами.

Перед глазами вставали стены, обитые мягким материалом, как в палате психбольницы. К стенам были пришиты тканевые постеры: Пирамидоголовый из Silent Hill и изображённый в японском стиле Чебурашка.

На подоконнике, читая книгу, сидел парень, ровесник близнецов. Между его худыми плечами горной грядой возвышался горб. В первый раз Серёжа увидел уродство со стороны и с щемящим чувством отметил его патологическую притягательность.