Андрей медленно зашаркал на ковёр и, опустившись, взял кубики.

Как только к Узлову стала возвращаться память, он всё чаще и чаще, стал ловить себя на мысли, что любит ночь. Ночью приходил покой. Его душа переставала тревожиться, а его мозг, из беспокойного потока «воды», вдруг превращался в спокойную гладь. Лишь частые разговоры и переворачивания во сне соседей по палате, говорили ему, как легко потерять тишину и вновь погрузиться в то место, где он сейчас находился. А ведь раньше, он вдруг вздрогнул, так как вспомнил, что было раньше. Так вот раньше, его душа всегда была безмятежна, мозг был в состоянии тревожности, вечного томления и загруженности «файлов», но душа, душа оставалась спокойной, он не чувствовал не к кому зла и ненависти, ибо сердце контролировало и говорило ему, что это, всего лишь работа, пусть самая большая, но всё же часть его жизни, хотя кроме работы у него ничего не было, или было?!

Он вновь напряг память, до лёгкой боли в висках. Сознание цеплялось за какие-то образы людей. Рядом, должен же был быть кто-то рядом! Неужели, он всегда был один, предоставлен самому себе?

Узлов открыл глаза и посмотрел на потолок палаты. Как может человек быть один?

У него есть друзья, но один! У него есть семья, но он один! У него есть всё и это слово, несмотря на свой громадный «вес», далеко не всё, что есть на самом деле. Одиночество есть признак гениальности человека, «уродство» или природная обусловленность. Он покачал головой, последнее точно нет, мотылек к огоньку, самка к самцу, муравьи в муравейник.

Чушь какая-то вырисовывается или просто уже надо отдыхать.

– Слышь чиновник? – Андрей почувствовал, как кто-то трясёт его за плечо.

– Послушай, послушай, да хрен с тобой, можешь не поворачиваться, мне дали дозу тока, я только вчера пришёл в себя, ты понимаешь, я думал здесь обычная лечебница, а здесь настоящий дурдом, ты понимаешь, реальная дурка, из которой одна дорога – ногами вперёд.

Он на карачках, обошёл вокруг кровати и замер напротив лица Андрея.

– Я с тобой, слышишь чиновник, мы теперь напарники, я тоже буду делать как ты, играть в хамелеона, вести двойную игру. Я не хочу больше под ток, в общем, имей меня виду дружище.

Андрей улыбнулся про себя и закрыл глаза.

Узлов открыл глаза и огляделся. Его будильник «установленный» в голове на час ночи, сработал чётко, а это означало лишь одно, он хоть и не полностью, но уже восстановил свои силы.

Он опустил ноги на пол и, подцепив больничные тапочки, и не спеша подошёл к двери. Осторожно высунувшись и подождав пока камера отвернётся, Андрей вышел в коридор и быстрыми шагами зашёл за угол. Камера в холле уставилась прямо на него, но он не обращая внимания на неё двинулся по направлению к ординаторской. Вчера, случайно оказавшись рядом с охранниками, он услышал разговор о неисправности некоторых камер, более того, с их стороны было глубочайшим дружелюбием, перечислить все камеры, которые оставались рабочими по периметру.

Узлов услышал шум в коридоре и юркнул в ближайшую дверь. Ему повезло, это оказался туалет для служебного пользования, достаточно чистый и ухоженный в отличие от их туалета, который «хаотично» посещали большинство пациентов. Андрей приоткрыл дверь и увидел сонного санитара, заходящего в раздевалку, из которой был слышан разговор и веселый смех. Ну что ж, неплохо устроились господа санитары. Хочешь сломать строй, говаривал один генерал, заведи игральные карты в казарме. Андрей выскользнул из туалета и, пригнувшись, перебежал к ординаторской. Он аккуратно высунулся, обозревая в большое панорамное окно, пустоту кабинета для медперсонала.

«Приглушив» свет и задернув окно шторками, он подошёл к доске с ключами и долго искал нужный ему номер кабинета. Ну, наконец-то, вот он. Андрей сунул ключ в карман, раздвинул шторы и, выскользнув в коридор, направился к кабинету, в котором вёл приём Клюкин. Ему повезло, так как камеры на игровой площадке для пациентов, «тоскливо» смотрели в одну точку. Он вставил ключ и, повернув ручку, вошёл в кабинет. От увиденного, он вздрогнул и уронил ключ на пол. Тот благополучно утонул в мягком ковролине и заставил Андрея выругаться. На диване в углу тихо спала медсестра Ирина. Узлов опустился на пол и принялся шарить руками по полу, в надежде на быстрый поиск заветного ключа. Он стукнулся головой об стол, и тут же бряканье колокольчика раздалось на весь кабинет. Точно, вспомнил Андрей, на столе у доктора стоял средних размеров колокольчик, подвешенный к настольной лампе. Ирина в углу заворочалась и, потянувшись, приняла сидячую позу.

– Что здесь…? – начало было она, но рука Андрея уже зажала ей рот.

– Тс-с-с-с, я тебе ничего не сделаю, но кричать не надо. Я сейчас уберу руку, и мы всё обсудим, идёт?

Она закивала головой.

– Убираю руку, – сказал он, отводя ладонь от её лица.

– Как вы, ты, что ты делаешь здесь, ты же…?

– Тише, тише Ирочка, санитаров нагоните. Я всё тот же Андрюша Узлов, чиновник, как вы любите все меня называть, просто я не больной, ну не пациент вашего учреждения.

– Но я же видела, как вы…

– Ирочка, когда хочешь жить и не такие актёрские таланты в себе откроешь, – улыбнулся аналитик.

– Что вы хотите? – спокойно спросила она.

– Хороший вопрос Ирочка, а главное нужный. Мне нужно моё дело, прежде чем я уберусь отсюда.

– Вы собрались бежать, с ума со шли, вас же объявят в розыск!

– Уже давно в розыске, ну да ладно, лирика. Так, а вы здесь, стало быть, коротаете ночь?

– Не могу спать в ординаторской, шум идёт от раздевалки. Я до сих пор не могу поверить, что вы, как бы это…

– В своём уме, не псих, – помог ей Узлов.

– Я никогда не считала этих людей психами, – слегка завелась она.

– Уоу-у-у, тише, тише, я знаю это, ты здесь единственный нормальный человек, на своём месте так сказать.

– Что вы хотите делать?

– Мне нужна моя карточка.

– Вы ошиблись, все карты больных находятся в архиве и сдаются туда каждый вечер ответственным врачом.

– Это обязательно, насколько я полагаю?

– Не то слово, – подтвердила она, поправляя халат и отсаживаясь подальше.

Андрей резко обернулся на дверь. Вот придурок, выругал он сам себя, дверь забыл закрыть. На пороге к большому удивлению, возник Степан.

– Слушай, так с напарниками не поступают!

Узлов быстро подскочил к нему, заломил руку и чётким движением отправил соседа по палате на диван. Заперев дверь, он подошёл к дивану и влепил смачную трещину Степану.

– Ты какого хрена за мной припёрся? – прошипел грозно аналитик.

– Да я смотрю, ты погулять собрался, дай думаю, прослежу, – ухмыльнулся Степа, потирая руку. – Вот чуть руку мне не сломал, ирод. Ой, простите мадам, я забыл, что в приличном месте нельзя ругаться!

– А вы не боитесь, что я сейчас закричу? – сказала Ира.

– Нет, не боимся, – отрезал Узлов. – Хотела бы, уже закричала, а значит, сочувствуешь, помочь хочешь.

– Я всегда знал, что этот парень очень умный! – улыбнулся сосед.

– Помолчи. Значит так, объясняю вкратце ситуацию. Я сотрудник засекреченного спецподразделения «Енисей». Раз в пару лет, у нас идут экзамены на профпригодность…

– А понятно, тебя забрасывают куда-нибудь, а ты выбираешься…

– Не перебивай, но мыслишь правильно. Моё задание, это выбраться из этой лечебницы, без людских потерь, по-тихому.

– А вербовка больных и персонала же не запрещена?

– Я думал ты тупее!

– Но-но, – обиженно сказал Степа. – Мы книжки господин агент, знаете ли, тоже читали.

– Что-то здесь не сходится? – развела руками Ира.

– Что именно сестричка? – подхватил Степа.

– Никакая я тебе не сестричка! Препараты вам кололись, и я видела их результаты на вас. Вы были полу-овощ, шаркали ногами, еле как разговаривали и рисовали рисунки для первого класса.