Все эти факты следует признать достоверными - они подтверждаются особенно голландской стороной. Как сообщает тогдашний министр иностранных дел ван Клеффенс, 4 мая голландские власти "из очень достоверного источника узнали..., что в ближайшие несколько дней следует ожидать вторжения немецкой армии"{215}. Разведка проверила данные и получила многочисленные подтверждения.
Гитлеровскому руководству не удалось сохранить важнейшую тайну.
Но здесь мы вновь сталкиваемся с некоторыми явлениями, которые выходят за рамки чисто военных понятий. Снова - уже в третий раз за эту войну политические и военные руководители европейских государств накануне вторжения в их страны, несмотря на то что располагали многими сведениями о готовящемся ударе, оказались не в состоянии понять, оценить всю реальность угрозы и своевременно принять контрмеры. Иными словами, политические руководители не смогли сделать достаточно полных и правильных выводов из сведений разведки.
II
В 21 час 9 мая, после того как начальник штаба военно-воздушных сил генерал Ешоннек доложил, что погода назавтра обещает быть хорошей, генерал Иодль, находившийся в личном поезде Гитлера, передал всем высшим штабам условный пароль ("Данциг"), означавший, что вторжение назначено на следующее утро. Вслед за этим в войска был направлен приказ фюрера, который предстояло зачитать повсеместно на рассвете перед выступлением. Приказ, как и опубликованная утром 10 мая сводка ОКВ, должен был "вдохновить" солдат и одновременно дезинформировать генеральные штабы противников - убедить, что немецкая армия наносит удар "на широком фронте", через Бельгию и Голландию, а не через Арденны{216}. Солдатам объявили: "Начинающаяся сегодня борьба определит судьбу германской нации на следующую тысячу лет"{217}.
Ставка Гитлера с 5 час. 30 мин. 10 мая расположилась в горном районе Мюнстерэйфель. Она стала условно называться "Гнездо в скале" (Felsennest){218}.
С рассветом, за 20 минут до начала общего наступления сухопутных сил, авиация двух воздушных флотов третью своих соединений нанесла удар по аэродромам союзников. Затем, как только в 5 час. 35 мин. наземные войска пересекли западную границу рейха, последовал второй мощный, продолжавшийся три часа удар по французским и английским штабам, узлам связи и по коммуникациям. Немецко-фашистские вооруженные силы вторглись в Голландию, Бельгию, Люксембург.
Французское командование в соответствии с планом, выработанным задолго до войны, двинуло сильнейшие свои армии в Бельгию, не предполагая, что подставляет их тыл под удар главных сил вермахта, продвигавшихся сплошным танковым потоком через Арденны.
Когда 35 французских и 10 английских дивизий под командованием генерала Бийота вступили через франко-бельгийскую границу в Центральную Бельгию, чтобы достигнуть так называемой позиции Диль и здесь в оборонительном сражении остановить немецкую группу армий "Б" генерала фон Бока, которую французское командование рассматривало как главные силы вторжения, в то же самое время южнее, через Арденнские горы, прорвалась действительная ударная группировка группа армий "А" Рундштедта. Она имела во главе мощный танковый клин - группу Клейста из пяти танковых и трех моторизованных дивизий. Танковая группа совершила стремительный бросок: за двое с половиной суток к немалому изумлению немецкого генерального штаба почти без сопротивления она оставила позади 120 км и оказалась на берегу Мааса под Седаном.
Германское командование не ожидало такого результата и не подготовилось к его реализации. Иодль записал утром 13 мая в дневнике: "Операции принимают, сверх ожидания, благоприятное развитие"{219}. Английский исследователь событий 1940 г. Эллис пишет: "Ночью немецкому командованию нужно было принять важные решения. Оно было озадачено от неожиданности не меньше, чем французы, и оно не скрывало своей радости... Оно даже не было подготовлено использовать преимущества своего неожиданного успеха и должно было остановиться, чтобы разобраться в своем положении"{220}.
Успешное преодоление Мааса 13-14 мая на очень слабом участке французской обороны после непрерывных, 4 часа подряд, атак авиации создавало условия для стремительного танкового рейда в глубь Франции.
14 мая ОКВ отдало директиву: противник, как свидетельствует развитие германского наступления, "не смог своевременно определить основного замысла нашей операции. Он все еще направляет крупные силы к линии Намюр - Антверпен и, очевидно, пренебрегает участком перед группой армий "А". Эта обстановка и быстрый переход через Маас создали предпосылки для крупного успеха путем нанесения удара в соответствии с прежним замыслом сильной группировкой севернее Уазы в общем северо-западном направлении"{221}.
Группа армий "Б" должна была "наступлением связать и ввести в заблуждение действующие перед ней возможно более крупные силы союзников" и завершить ликвидацию сопротивления голландцев. Все моторизованные и танковые дивизии из группы армий "Б" передавались группе армий "А", генералу Рундштедту, "поскольку возможности их оперативного использования на севере теперь уменьшались"{222}. Военно-воздушные силы концентрировали атаки также в полосе группы армий "А", чтобы "воспрепятствовать подводу вражеских резервов к фронту ударной группировки и осуществить ее непосредственную поддержку".
С 14 мая группа Рундштедта превращалась в сверхмощный танковый, пехотный и авиационный таран. Армии фон Бока, к явному неудовольствию своего командующего, играли отныне в еще большей, чем прежде, степени роль сковывающей группировки, без единого танкового соединения.
В группе армий "А" противник оценивался несколько иначе, чем в ОКВ и ОКХ. Штаб группы обращал значительно больше внимания на сведения авиаразведки о выдвижении французских резервов из парижского района. "Он (противник. - Д. П.) выдвигает силы из района Парижа, - говорилось 14 мая в журнале боевых действий группы, - или для контрнаступления против наших плацдармов, или для создания оборонительного фронта"{223}. Поэтому Рундштедт, располагая очень большими силами, вдруг побоялся двигаться дальше. Он решил остановиться на плацдарме за Маасом, затем подчинить танковую группу Клейста 12-й армии. Лишь после этого он попытается начать наступление, но на глубину всего лишь 60 км{224}. Иными словами, танковая группа остановилась и передавала ведущую роль пехоте. Рундштедт терял время. Боязнь Франции, идущая от первой мировой войны, довлела над умами генералов. В ОКХ, получив данные о французских резервах в районе Парижа, озаботились еще больше. Сразу было принято решение выделить крупные силы для охраны южного фланга.
Теперь две из четырех полевых армий группы армий "А" используются для прикрытия с юга из опасения контрнаступления мифической "парижской группировки" французов. Между тем в действительности ни о каком выдвижении крупных французских сил из-под Парижа не могло быть и речи: французское командование перебрасывало к северу часть сил с "линии Мажино", а из глубины выдвигало лишь самые незначительные войска. Генеральный штаб сухопутных сил переоценил возможности французских резервов и просчитался в определении намерений противника. Французское командование не готовило никакого контрнаступления против плацдармов на Маасе, а собиралось только лишь обороняться.
Далее начали происходить не менее странные вещи: немецкий генеральный штаб и командующий группой армий "А" не смогли сразу использовать успех, так как не знали, как лучше управиться с танковой группой. Вместо того чтобы решительно двинуть ее вперед в отрыве от пехоты, Рундштедт начинает дробить танковую группу на части. Он передал ее пехотным командирам, чьи взгляды и мышление были весьма далеки от методов руководства, присущих танковым войскам. "Вожаком" танковых соединений становилась пехота. Этот факт серьезно опровергает мнение, будто в германском вермахте уже в 1940 г. существовали единые для всех командиров методы оперативного использования крупных подвижных соединений как средства глубокого стремительного прорыва.
