Насмешка сморщила его губы, и ироничные весёлые огоньки заплясали в его глазах.

– Нет, стал слишком богатым и опасным…

– Что, властям не угодил или не поделился?

– Нет, есть силы помогущественней президентов.

– Это что: Опенгеймеры, Морганы и Ротвейлеры?

– Да, они слишком боятся потерять власть над миром. Конкурентов они душат на корню.

– Понятно, – вновь усмехнулся Железков, – тебя и на Западе бы угробили. Тут хоть кормят свои, каждый день тебе прут. Кстати, век уже другой. Их можно замочить.

– Да брось ты, – Ходаковский махнул рукой и пошел на свою шконку.

–Напрасно ты так думаешь, – добавил компьютерщик, – на свете столько озлобленных дураков. Покажи им только цель.

Через неделю Железков покинул гостеприимную тюрьму, ещё через неделю на многих сайтах появилось послание, в котором красочно и с ужасом описывалась ситуация, что существует на земле и к чему движется человечество. Это было бы обычным злым и пустым сотрясанием воздуха, если бы в конце его не были бы названы виновники, сильные мира сего, воротилы финансового мира, и призыв: убить Опенгеймеров, Морганов, Рокфеллеров…

Ещё через неделю был действительно убит человек из клана Опенгеймеров, очень скоро – ещё двое из клана Морганов… Началась охота на тайных правителей сего мира.

Впрочем, это была шутка, которую не понял никто, поэтому шутник был убит, но затем были ещё трупы Рокфеллеров и Ротшильдов…

Так заканчивался век рыб, век Христа и Магомеда. Наступал век водолея. Наступал век новых богов и властителей.

P.S. Прошло пятьдесят лет…

Короткое заседание у полковника Мохова заканчивалось. На нём присутствовали: майор Самойленко, капитаны Максимов и Алексеев. Самым младшим из них был капитан Алексеев. Ему было чуть более двадцати пяти лет от роду, но он уже был капитаном. Все звания он получал досрочно, благодаря своему папе генерал – лейтенанту от милиции. Сам по себе он был нормальным парнем, но прохождение службы ускоренным темпом не способствовало росту его профессионализма. Хоть он был и папенькин сыночком, но все к нему относились хорошо, так как он был обыкновенным парнем, довольно смышлёным, не задавакой и карьеристам. Все понимали папино положение и даже посмеивались над его скорым продвижением по службе. Саша, так звали Алексеева, не обижался и даже стеснялся того, что отец у него генерал. Самым старшим был капитан Максимов. Звали его Андрей. Это была сложная личность. Ему уже было тридцать пять, а он всего-то на всего был капитаном. Это никак не соответствовало его профессионализму и его способностям сыскаря, которым он был, как говорится от бога, но за независимый характер и полное равнодушие и не почтение к начальству, он не продвигался по службе. Несмотря на это, его уважали в коллективе и все более или менее важные решения принимались с его подачи, поскольку он был негласным лидером. Женька Самойлов был непосредственным начальником Максимова, даже его учеником и находился под полным влиянием капитана, хотя младше того был всего на пять дет. Он долго отнекивался от должности начальника отдела, но его уговорил сам Максимов, пообещав ему помогать.

– Мужики, не подведите. Меня просил об этом сам зам мэра Н-ска, так что никакой информации не только местным, но и нашим прошу не давать. Прошу приложить все усилия к раскрытию этого, трудно сказать, преступления, но прошу разобраться с этой чертовщиной. Старшим группы назначаю майора Самойленко. Сейчас оформляйтесь и завтра отправляйтесь в Н-ск, там вас уже ждут. – Сказал полковник, налегая на слово прошу. – Андрей Васильевич останьтесь.

Когда все вышли, кроме Максимова, полковник сказал:

– Андрей Васильевич, я понимаю, что вы пользуйтесь авторитетом среди сослуживцев, так что постарайтесь, чтобы никаких экстраординарных случаев не было. Я вас попрошу, присмотрите за молодыми сотрудниками – невесть чего будут вытворять? Да и постарайтесь разобраться с этим делом. Дело-то даже на хулиганство не тянет, но резонанс общественный на весь городок. Знаете, мало ли что? Там раньше говорили, что убили монаха, и он стал являться, вот под эту дудочку, кто-то сейчас и молотит. Постарайтесь распутать это дело. Только после появления этого монаха творятся странные вещи. Я вас попрошу распутать это дело. Только не афишируйте его. Мы вас послали как бы по обмену опытом, так что работайте, но долго не задерживайтесь. – Полковник несколько заискивающе посмотрел на капитана. Зам мэра этого городка был не только одноклассникам полковника, но и полковник часто там пасся: гулял и пил на халяву и, если честно сказать, ходил на сторону от своей благоверной. – Постарайтесь распутать это дело, я этому человеку обязан многим, кроме того мы знакомы ещё со школы. Идите.

Капитан Максимов вышел из кабинета с двояким чувством: он не хотел ехать, но в то же время, его заинтересовало это дело. Нет, там было просто баловство. В сущности, вечером звонил кто-то в дверь, когда жилец её открывал, то обнаруживал в полной темноте спускающегося по лестнице монаха. Хрен себе гулял бы этот монах по лестничным пролетам, если бы не начиналась какая-нибудь ерунда после этого. С этим зам мэра была петрушка принеприятнейшая: сей хмырь был бабникам отменным, и, однажды, в отсутствии супруги в выходной день, явилось прямо к нему в дом штук пять его полюбовниц, с требованием женится на них. Не это было самым интересным, а то, что они на следующий день не помнили ничего, что было накануне. Эти подружки никогда бы не заикнулись громко о своем желании иметь в супругах этого кобеля, они даже боялись об этом подумать. Что это за монах там бродил? Становилось интересно. Не просто же так? Впрочем, он ответ на вопрос почти знал. Необходимо было только найти того человека, что по здравому размышлению капитана было сущим пустяком.

Н-ск был не далеко и не близко. Пешком до него телепать было долго и муторно, на велосипеде тоже тягостно, а на электричке – не интересно. Поздно вечером они сели в поезд и под утро были в Н-ске. Н-ск встретил их ночной прохладой, несколькими фонарями и теплой и тихой летней погодой. После толкотни большого города безлюдье Н-ского вокзала даже пугало. На удивление прибывших они обнаружили не только такси, но и встречавших их милиционеров. Пыхтя от усилий по перевозке своего громоздкого железного тела и нескольких лиц восседавших в его чреве, Уазик довольно скоро доставил вновь прибывших в гостиницу, так что, после прибытия, они принялись досыпать положенные им часы сна.

Анатолий Макарович, славный друг полконика Мохова, оказался особой невзрачной. Беленький, словно его нежное тело отдраили с применением хлорного отбеливателя и затем не дали упасть на него не единому лучику солнца, маленький и пухленький, в тоже время он имел карие глаза и чёрные волосы с пробором посередине. К этому просто нечего добавить. Ясно было, что сей любитель женских промежностей, страдал от далёкого унижения со стороны женщин и упорно доказывал себе, что он шит тоже не лыком и между ног у него что-то имеется, но то, что имеется у него в этом месте, едва ли стоило женского внимания, если бы к нему не прилагалась его завидная для этих мест должность.

Допрос сих покусительниц на несвободную свободу Макаровича ничего не дал. Любовницы оказались на одно лицо. Пухленькие, незлобивые толстушки, закомплексованные на своей внешности, легко внушаемые и просто поддающиеся уговорам. Все они были на пол головы выше Макаровича. Кстати, он им всем жаловался на свою жену, отличающуюся твердым и жестким характером, так что он им в манишку выплакивал своё горе и унижение по очереди. Кто за ними стоит, так и не удалось выяснить. Кстати была ещё одна пострадавшая от монаха дама, которая обитала в апартаментах Макаровича, которую Андрей опросил попутно с девицами. Сия дама была помешана на греховности молодежи и задолбала этим вопросом не только местную думу, но и всех окрестных жителей Н-ка, до которых могли дотянуться её руки и удержать в них кого-то в течение продолжительного времени, пока она излагала свои нетленные взгляды на дурную молодежь и их воспитание недостойное нынешнего времени. Сия дама была строгих правил поведения и взглядов, но… Но однажды к ней вечером препёрся монах. На следующий день сия благовоспитанная девица бальзаковского возраста пошла в местную ресторацию и даже не напившись, принялась устраивать стриптиз прямо на своем столике. Для Н-ска это было верхом распущенности, но больше всего удивило прибывших милиционеров, что сия дама была совершенно трезвой … и известной в городе дамой. Утром она ничего не помнила.