– Не беспокойтесь, – появившийся Алексей принес аккуратный чемоданчик и поставил на стол, – никуда она не позвонила. Я забил неправильный номер.

– Прости… – помолчав, огорченно повинился Игнат, – до меня не сразу дошло.

– Ни до кого не дошло… – довольно буркнул Леха и покосился на скромно помалкивающую рабыню. Потом распахнул чемоданчик и показал смятые упаковки с уже знакомыми пакетиками, – думаю, тут все. Она очень предусмотрительно таскала всё в отдельной сумке. Сейчас найду несколько железяк потяжелее и утоплю все разом… жаль, сжечь нельзя. Рыбы еще нажрутся…

После чемоданчика за борт полетели пистолет и телефон блондинки, только симки Алексей оставил, и капитан не сомневался, что контора, выучившая этого парня, сумеет выудить из них все возможное и даже невозможное. Последними, опасаясь пристрастного обыска на таможенном пункте, утопили разные шпионские камеры Норы. И отправились пить чай в кают-компанию.

– Можно спросить, – устроившись в мягком кресле, задумчиво спросила Гдэя, – а почему вы раньше тут не ели?

И изумленно приподняла бровь, услыхав дружный мужской смех.

– Из-за нее, – пояснил Алексей, – из-за «хозяйки». Она тут такие правила выкатывала… пока Макс не озверел. Никто не должен входить, пока она ест… никто не может первым брать с блюда еду, стюард должен стоять за ее плечом и подливать напитки по щелчку пальца.

– Не только поэтому, – хмуро поправил кэп, – эти заскоки я бы стерпел. Но когда она каждый раз выворачивает на стюарда и кока полные еды салатницы и супницы, быстро начинаешь понимать, что очень скоро кают компания пропахнет застарелым маслом и луком. Бедолаги мыли тут диваны и полы по три часа, но они не успевали просохнуть, как Нора снова поливала каким-нибудь соусом. И когда в одном порту она вышвырнула с яхты кока, а в другом – стюарда, и даже мне не удалось его уговорить, пришлось наложить на кают-компанию табу. И в ее собственную спальню я тоже запретил таскать подносы… хотя скандал был грандиозным.

– А Лёше позволил… – мгновенно поймала нестыковку Гдэя.

– Пошел на компромисс… – Макс налил в свой стакан лимонад и сделал несколько глотков, – лучше потом нанять клининг вычистить каюту, чем выносить за столом ее хамство… терпение и так уже давно сдохло.

Матросы молча кивнули, полностью согласные с мнением своего кэпа, и отправились по своим делам. Ушел и Макс, у него оставалось четыре часа до вахты и нужно было попытаться уснуть. А смуглая рабыня собрала посуду и отправилась на камбуз, должность кока только со стороны кажется легкой и хлебной.

Следующие сутки берег стремительно приближался. Вокруг теперь то и дело пролетали быстроходные катера и огромные, медлительные плавучие базы, собирающие дань с сейнеров и сдающие в порт горы ящиков с готовой продукцией.

Нора больше не бесновалась, постоянно находясь в сонном состоянии. Вяло завтракала, принимала душ и снова валилась в гамак, подвешенный в карцере Лёшей. Как он объяснил спутникам, – «чтобы на ней не появилось случайных синяков». И все отчетливо понимали, что избежать разбирательств вряд ли удастся. Но все равно упорно держались за принятый план, истово надеясь дома, на заснеженной родине, найти защиту и помощь.

Поэтому просто паковали вещи, безжалостно оставляя все лишнее, и вместе обдумывали каждый возможный поворот грядущих событий.

И наконец настал момент, когда капитан решился сообщить другу, что до прибытия в пункт назначения им осталось всего три часа.

– Макс… – волнуясь, спросила рабыня застывшего в ожидании ответа начальника, – помнишь… ты обещал исполнить одну просьбу?

– Конечно. И чего ты хочешь?

– Если нам удастся… добраться до Москвы… пожалуйста, возьми меня с собой на встречу со своим боссом?

– Ладно, – кивнул он, не задумываясь, все равно собирался так сделать.

Михаила очень интересовала тема потерявшихся за границей русских подростков, и он никогда не откажется поговорить об этом с живым свидетелем. Иди жертвой… там станет ясно. Спрашивать босс умеет виртуозно.

Телефонный звонок раздался неожиданно, как выстрел, несмотря на то, что они все его ожидали. Вмиг смолкли позади тихие разговоры, перестал шаркать шваброй матрос, решивший мыть пол именно в этом месте, и даже море как будто притихло.

– Алло? – чуточку утомленный знакомый голос друга звучал уверенно и спокойно, выдавая простые, понятные указания и наполняя душу ощущением свободы. – Все понял?

– Да, спасибо, – с чувством отозвался Макс и услыхал в ответ усталый смех.

– Это тебе большое спасибо… но все потом. Главное – продержитесь… последний бой… сам знаешь.

Голос смолк, а капитан еще с минуту молчал, успокаивая сердце. И ведь понимал прекрасно, что команда с нетерпением ждет его слов, но не смог собраться вот так, сразу.

– В общем так, – он наконец обернулся к ним и широко улыбнулся, – уходим все. Вещей берем по одному чемодану, нужно запаковать в мусорные пакеты. Остальное придет почтой. Надеваем белые брюки и рубашки с коротким рукавом. Нору тоже нужно переодеть. На все – полчаса. Время пошло.

На самом деле времени у них оказалось еще меньше, сине-белый катер береговой охраны вывернул навстречу на пять минут раньше. Но они все успели. И Нору нарядили в белый костюм, и даже выдали ей рюмку коньяка с ломтиком лимона.

– Вау… – сонно пробормотала блондинка, одним махом приговорив золотистый напиток, и протянув рюмку, требовательно приказала, – повторить.

– Немного позже, дорогая, – приторно улыбнулся ей Леха, – после прогулки. Сейчас мы едем кататься на лодке.

Моторная шлюпка с шестью парнями в белых костюмах и фуражках уже пенила след в их сторону. А вскоре четверо из прибывших стояли на вымытой до скрипа палубе.

– Капитан? – на английском спросил самый старший, плотный кореец с узкими щелочками умных глаз – Пусть четверо садятся, а мы пока подпишем документы.

Макс кивнул Игнату и тот понятливо подхватил под локоть Гдэю. Следом за ними в лодку спустились двое матросов, получивших от гостей белые фуражки. Оставшиеся в лодке корейцы мгновенно завели мотор и умчались к своему катеру. Чтобы через пять минут вернуться впятером. Кэп к этому времени успел подписать доверенность на перегон судна, а Илья прицепил к тали сеть с серыми мешками. На этот раз на яхту поднялись трое, и вместо них тотчас спустили груз. А потом и Нору, пытавшуюся погладить по голове молоденького симпатичного матроса.

– Моя девушка немного… не рассчитала, – виновато объяснял Леха по-китайски, как выяснилось, корейского он не знал.

Однако корейцы не обижались, понимающе кивали и улыбались, словно с ними каждый день разговаривали на языке соседей.

Макс спускался в шлюпку последним, до боли боясь поверить в успех операции. И несколько минут, пока лодка несла их к катеру, бдительно помалкивал, тайком оглядывая акваторию огромного порта. Но ни одно из сотен снующих тут судов не мчалось к ним, оглушая сиреной и заваливая приказами встать на якорь. Наоборот, все старались прошмыгнуть мимо как можно незаметнее.

Первая часть команды уже устроилась в тесной кают-компании, наслаждаясь прохладой кондиционера, горячим чаем и персиковым пинсу. Леша ловко устроил подопечную в уголке дивана, сунул ей в руки бокал с лимонадом и втиснулся рядом. В ближайшие пару часов забота о Норе была его важнейшей задачей, и Илья с Игнатом не зря держались поблизости, готовые в любой момент подхватить или удержать непредсказуемую блондинку.

Теперь Макс волновался лишь за то, как команда будет объясняться с хозяевами судна, однако вскоре выяснилось, что Гдэя болтает с ними довольно бойко.

– Еще по-китайски и пилиппино могу, – пояснила она кэпу, – только читаю плохо. Ну и английский, конечно. Я в кафе разносчицей работала.

Он только молча кивнул. А что тут сказать, работать в кафе разносчицей для русской девчонки, явно увезенной с родины каким-то смуглым мачо – еще очень хорошая работа. Не многим так повезло. Большинство крутится у шестов и сидит за стойками баров, ожидая клиентов. А Гдэе, скорее всего, нужно сказать за удачу спасибо маленькому безвестному племени, взявшему девчонку под защиту. Хотя, и этого нельзя утверждать с уверенностью, пока не ясны все перипетии ее судьбы.