Еще один эксперимент с государственным контролем над экономикой начался в России в 1917 году – и продлился он намного дольше. В феврале 1917 года стачки и массовое дезертирство из армии вынудили царя Николая II отречься от престола. В октябре того же года большевики во главе с Владимиром Лениным свергли сравнительно либеральное Временное правительство и, вдохновляясь идеями Карла Маркса, приступили к строительству полностью социалистической экономики. Но Ленин столкнулся с серьезной «архитектурной» проблемой – никаких «чертежей» Маркс не оставил. Составлять конкретный проект идеального социалистического общества означало бы заниматься «утопическим» социализмом. Маркс высмеивал социалистов-утопистов именно за это «фантастическое описание будущего общества». Сам он вместе со своим соавтором Фридрихом Энгельсом выступал за «научный» социализм, который критиковал капитализм и предсказывал его неминуемый крах, но детально не прописывал, как будет организовано производство после наступления социализма[58].

Самым известным «утопическим» социалистом был Роберт Оуэн. В 1824 году он и его последователи выкупили у одной религиозной секты участок земли и поселение в штате Индиана, создали там коммуну под названием «Новая гармония» и начали проводить эксперимент с коллективным ведением сельского хозяйства на добровольных началах. Эксперимент не заладился. По словам Джошуа Муравчика, «всего за год Оуэн и тысяча его приверженцев превратили эту маленькую Швейцарию в Албанию»[59]. Другие нерелигиозные коллективистские эксперименты XIX века также потерпели неудачу[60]. Заклеймив Оуэна и других как «утопистов», отмечает Муравчик, Маркс и Энгельс

В «Манифесте коммунистической партии» (1848) Маркс и Энгельс написали: «Отличительной чертой коммунизма является… отмена буржуазной собственности. <…> В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»[62]. Но за этим не последовало никакого тезиса, объясняющего, что именно должно прийти на смену частной собственности, а также рынку, на котором происходит обмен частной собственностью. Маркс отвергал мысль о том, что частная собственность на средства производства – наиболее эффективный способ справиться с неизбежной проблемой редкости, недостаточности имеющихся средств для удовлетворения всех желаний людей.

Следствием редкости является то, что для каждой единицы ресурсов – рабочего, машины или акра земли – должен существовать некий человек или группа людей, которые принимали бы окончательное решение по поводу того, как эта единица должна использоваться. В условиях частной собственности эта роль «последней инстанции» отводится частным владельцам. Каждый человек сам решает, какую работу ему выполнять. Индивид или добровольное объединение индивидов, произведя или приобретя какой-либо механизм либо участок земли, решает, как его использовать. Даже оставляя за скобками моральные аргументы о праве каждого на свободу и владение имуществом, подобную систему можно обосновать практическими соображениями: именно эти люди лучше всего знают, как использовать соответствующие ресурсы с толком. Частная собственность позволяет избежать издержек на консультации с тысячами других людей и на получение их согласия (кроме тех случаев, когда тысячи партнеров или акционеров добровольно объединяют свою собственность). Это обеспечивает мощные стимулы к созданию новых ресурсов и к бережливому распоряжению имеющимися. Маркс отвергал подобные доводы в защиту частной собственности как «пристрастное представление, заставляющее вас [буржуазию] превращать свои производственные отношения и отношения собственности из отношений исторических, преходящих в процессе развития производства, в вечные законы природы и разума»[63]. Таким образом, когда на смену капитализму придет социализм, а затем и коммунизм, казалось бы, ключевая роль частной собственности в производстве и аллокации редких ресурсов должна сойти на нет.

Что касается производства при социализме, в «Манифесте» содержится следующее пророчество:

Итак, производство будет национализировано. В «Капитале» Маркс добавляет к этому пояснение: производство должно «находиться под сознательным планомерным контролем» «свободного общественного союза людей»[65]. Таким образом, производство будет планироваться централизованно. Но как, по каким принципам, общество должно централизованно планировать новые условия производства? Об этом ни Маркс, ни Энгельс, по сути дела, так ничего и не сказали.

Карл Маркс (1818–1883) родился в зажиточной немецкой семье – его отец был адвокатом. Он изучал право в Боннском и Берлинском университетах, но затем, уже в Йенском университете, занялся философией. В 1842 году он начал работать журналистом в Кельне, а через год перебрался в Париж. Там он познакомился с Фридрихом Энгельсом, который стал его финансовым спонсором и соратником. Вдвоем они в 1848 году написали «Манифест коммунистической партии». В 1849 году Маркс переехал в Лондон, где занялся чтением и написанием своих трудов, попутно зарабатывая некоторые суммы в качестве корреспондента газеты New York Tribune. В первую очередь Маркс изучал работы Давида Рикардо и других представителей классической экономической школы. У них он позаимствовал две важные идеи: трудовую теорию ценности (о ней мы подробнее расскажем в следующей главе) и анализ распределения доходов в соответствии с классовой принадлежностью (трактовка совокупного национального дохода как «пирога», который делится между наемными работниками, капиталистами и землевладельцами). Из этих идей он вывел собственную теорию эксплуатации и прибыли. По Марксу, капиталисты получают доход не за счет вносимого ими в производство вклада, а за счет «прибавочной ценности» («прибавочной стоимости»), которую они присваивают, выплачивая рабочим лишь часть ценности, произведенной их трудом. Свои теоретические построения Маркс изложил в трехтомном труде «Капитал» (тома были изданы в 1867, 1885 и 1894 годах, причем последние два – посмертно под редакцией Энгельса) и в историко-теоретической работе «Теории прибавочной стоимости», написанной в 1861–1863 годах.[66]

Вождь большевиков Владимир Ленин был марксистом до мозга костей. Он заявлял:

По поводу ленинского определения коммунизма есть старая шутка: «При капитализме существует эксплуатация человека человеком, а при коммунизме – наоборот».