– А где твой звереныш? – спросил хэфу, затравленно оглядываясь по сторонам.

Я сперва растерялся, по привычке решив, будто речь обо мне, но потом сообразил, что время моего появления в жизни брата еще не настало. Тогда я стал перебирать в уме более подходящие варианты, но так и не додумался до правильного ответа. Зато увидел его спустя несколько мгновений, когда за спину хэфу с крыши забегаловки бесшумно приземлилась маленькая тень.

– Я тут, – тихонько откликнулась тень, склонившись над самым ухом инсектоида.

Вздрогнув, тот моментально развернулся и уставился в глаза мальчишки лет десяти, облаченного в точно такую же черно-серую броню, что и у моего брата, но только без плаща. Едва взглянув на него, я сам непроизвольно ахнул и, если б в том был хоть какой-то смысл, отступил бы на пару шагов назад.

Уже выше, чем положено быть детям его возраста, мальчишка обладал теми же чертами, что и его взрослая версия, разве что чуть менее выразительными и резкими. Глаза лишь оставались прежними – выплавленными будто из чистейшего серебра и обжигающе-холодными при этом.

Обойдя хэфу и встав рядом с Мекетом, юный Ди Аргус насмешливо улыбнулся:

– Привет.

Я заметил, что вместо знаменитых наручей, мальчишка носил за спиной пару зазубренных электросерпов.

– Маленькая ушастая крыска! Как поживаешь? – Сдается мне, хэфу ехидничал из последних сил. Его блестящие глазища подернулись странной полупрозрачной дымкой, а на лбу и желваках выступили капельки влаги. – Нравится чувствовать свое превосходство? Наслаждаешься своим мелким триумфом, сраный подкидыш?

Кажется, хэфу прекрасно понимал, с каким рвением сам себе роет могилу, и все равно не мог остановить поток мерзости, нацеленный на ребенка. Похоже, паренька он презирал всей своей душой, что меня самого, внезапно, несколько задело. Окажись хэфу реален, я бы не упустил возможности отвесить ему подзатыльник.

Про Мекета и упоминать не стоит, а вот у маленького Аргуса выдержки оказалось хоть отбавляй. Все оскорбления он встретил, не поведя и бровью, с улыбкой, как если бы уже давно привык к ним.

Тем временем, хэфу не унимался.

– Чего скалишься? Думаешь, он вечно будет носить тебя на руках, будто драгоценного? Поверь, рано или поздно найдется причина и он без сожалений бросит тебя в отстойник. Точно так же, как и меня когда-то. Не так ли, Динальт?

Этот вопрос вынудил мальчишку стрельнуть глазами в сторону Мекета, в то время как тот лишь со скучающим видом склонил голову набок.

– Почему бы тебе не поразмыслить над собственным будущем? Зачем пудрить мозги парнишке? – спросил он, глядя в глаза все бледнеющему хэфу.

Тот зарычал в ответ:

– Потому что ты предатель, Динальт! Из-за тебя я стал добровольцем в экспериментах Метары, а в итоге превратился черт знает во что.

– Винишь меня в собственном выборе?

– Если б не твои сказки, которыми ты пичкал нас с утра до ночи, никто бы и не рискнул сотворить с собой все это! Ты и эта сука Метара во всем виноваты! Все вы предатели, Динальт! Все! И этому твоему зверенышу следует об этом помнить!

Губы Мекета растянулись в улыбку, от которой даже у меня кровь в жилах застыла. Он не стал тратить время на дальнейшие споры.

– Конечно, – обронил он, не меняясь в лице, а после повернул голову к маленькому Аргусу и просто кивнул.

Тот знал, что ему делать и на сигнал отреагировал без колебаний. Я сам вздрогнул, когда он решительно вынул из-за спины электросерп и пустил по нему синие молнии. Детское лицо оставалось все таким же непроницаемым, а вот глаза, отражавшие разряды, казалось, засияли ярче.

До последнего не веря, что это случится, я все же понимал, каков будет финал у истории беглого хэфу.

Удар, как и все в движениях Аргуса, напоминал змеиный бросок – безжалостный и неотразимый.

Мои уши не успели даже уловить звук рассекаемого клинком воздуха, когда голова хэфу свалилась с плеч и с глухим стуком покатилась прямиком к ногам Мекета, пока не замерла лицом вверх у самых мысок его начищенных до блеска сапог.

Заглянув в начавшие терять фокус глаза хэфу, Мекет улыбнулся чуть шире.

– Блестяще исполнено, – сказал он.

– Спасибо, учитель, – ответил Аргус голосом гордого собой мальчика. С прежней невозмутимостью он спрятал деактивированное оружие обратно в ножны.

Тем временем, Мекет присел и поднял отрубленную голову с земли. Он еще какое-то время рассматривал безобразную гримасу на лице хэфу и очень тихо, будто напоминая самому себе, пробормотал:

– Все мы предатели.

Я пришел в себя, сидя на заднице перед постаментом, и бессмысленно глядел в точку над отрубленной головой хэфу, где еще несколько мгновений назад парило воспоминание мертвеца. Ихор рассеялся, вокруг опять воцарилась тьма, и только крошечный огонек, из последних сил сотканный Затворником, едва-едва освещал несколько метров над ним самим.

– Хрюкни что-нибудь, чтоб я понял, что ты жив, – послышалось со стороны источника света.

Волнуется. Забавно.

Устало проведя ладонью по холодному лбу, я очень тихо произнес:

– Жив.

– Чего? – тот будто издевался. – Повтори-ка. Не слышу ни черта.

Вот заноза… Набрав в легкие побольше воздуху, я проорал себе за спину:

– Да жив я!

– Сразу бы так, – недовольно буркнул тот.

На то, чтобы подняться с ледяного пола, потребовалось некоторое время. На самом деле, гораздо больше, чем я рассчитывал, поскольку, истощенные не самым разумным способом добывания информации, все мои конечности дрожали так, будто принадлежали столетнему старцу, и упорно отказывались меня же поддерживать. Это еще хорошо, что я сознания не лишился, а то кто знает, сколько бы тогда пришлось проваляться в этом подземелье. Как-то не верилось, что Затворник мог прислать своих приятелей-махди на выручку.

– Ты подниматься собираешься?

Да чтоб тебя!.. Кое-как раскорячившись на четвереньках, я злобно прошипел, сквозь острый приступ одышки:

– Отстань!

– Я-то отстану. Но ты сам подумай, сколько времени мы уже убили впустую.

Впустую? Я бы так не сказал.

Впрочем, я много о чем еще собирался помалкивать, пока не увижусь с Аргусом. Мне было неизвестно, как много деталей видел Затворник и насколько он хорош в построении причинно-следственных связей, однако выяснять это не горел желанием. Тем более, что и самому надо было как следует все увиденное обдумать. Голова ломилась от вопросов, но, что еще более неприятно, и чувств. Очевидная сентенция о том, что с прошлым шутки плохи, в свете вообще всех произошедших событий выглядела настоящей издевкой.

Почему все и всегда в этой истории крутится только вокруг меня? Почему каждый раз, стоит только копнуть чуть глубже, притом в месте, о котором якобы никто не знает, непременно вылезет некая деталь, которая пусть и косвенно, но все же коснется личности старого бедного Риши Динальта? За что?

С горем пополам оказавшись на своих двоих, я, кряхтя и постанывая, обернулся к Затворнику, который едва ли не подпрыгивал от нетерпения (что малость расходилось с образом прожившего не одну сотню лет лейра), и проговорил:

– Голову надо забрать. Есть сумка или что-нибудь похожее?

– Теперь в некроманты заделаться решил? На кой тебе мумия?

Чтобы было чем козырять перед Аргусом, когда настанет время объясняться. Но Затворнику я об этом, конечно же, говорить не собирался.

– Просто уйдем отсюда с пустыми руками? Ты же здесь что-то искал, – напомнил я.

– Но уж точно не сушеную голову, – тут же возразил Затворник. – Очевидно, что нас кто-то опередил, хоть я и не представляю, как им это удалось. Даже мне это место не поддалось.

– Может, как раз в этом все и дело?

– Думаешь, не-лейру сюда было проще пробраться?

Я пожал плечами. А он не унимался:

– А назад тогда как?

Я опять дал понять, что понятия не имею «как?». И, если уж говорить откровенно, вопреки натуре, не испытывал особого желания это знать. Меня волновало другое. Почему голову хэфу спрятали именно в этой пещере и как с этим могли быть связаны Мекет и Аргус? Мог ли кто-то из них протащить голову сюда и если да, то с какой целью? Для чего? Какой во всем этом смысл?