Игорь морщится: боль сдавливает виски, гулко бьет по темечку. Еще пять месяцев назад у него были грандиозные планы на эту жизнь, пока одна взбалмошная девчонка не разбила их вдребезги. А сейчас она спит в его кровати, сама разбитая и потрепанная. Игорь подходит к раковине, открывает кран и умывается холодной водой. Под хмурым взглядом брата достает пузырек с таблетками, выпивает сразу три, запивая из горсти.

— А на этот случай у меня волшебная инъекция имеется, — криво усмехается, глядя на собственное отражение в зеркале: бледная рожа с сизой щетиной, воспаленные от бессонницы и боли глаза. — Красавчик, — выдыхает со смешком.

— Придурок, — возражает Димыч беззлобно.

— Не без этого, — соглашается Игорь. Димыч лишь качает головой.

— Значит так, Гарик, я очень надеюсь, что ты в состоянии присмотреть за девочкой.

— Даже не сомневайся, — прячет цепочку в карман спортивок.

— Тогда идем.

Они возвращаются в спальню. Маруся лежит на спине с закрытыми глазами, а от руки тянется трубочка капельницы, по которой течет спасительное лекарство. Димыч рассказывает, что нужно сделать, когда бутылочка опустеет. Игорь слушает внимательно, но взглядом блуждает по осунувшемуся личику с темными кругами под глазами, по впалым щекам и уже порозовевшим губам. По хрупкому телу, накрытому теплым одеялом,  вспоминая его изгибы, крутизну бедер и родимое пятно на попе. И обжигающее желание бурлит в крови, схлестывается с дурной злостью и сплетается в тугой узел в солнечном сплетении.

— Дим, — хрипло, сквозь стиснувшую горло жажду остаться вдвоем с Марусей. Наедине со своими собственными страхами и диким, необузданным голодом, кольцами скрутившимся в паху. Наедине с той, что одним своим присутствием заставляет его сердце срываться в галоп и не видеть никого больше, кроме нее. Сейчас такой беззащитной, но не менее желанной.

И Димыч все понимает по одному взгляду. Уходит, на прощание хлопнув Игоря по плечу. А он еще долго стоит, привалившись плечом к двери, и смотрит, смотрит, смотрит. А после медленно, едва дыша, как циркач на канате под куполом, подходит ближе, садится на край кровати. Ей плохо: Игорь видит мелкие бисерины пота на лбу, тонкие струйки по вискам; слышит рваное дыхание. И совершенно теряется, мозг словно впадает в спячку, отказываясь анализировать то, что он делает. На уровне инстинктов или еще черт знает чего, но как будто со стороны наблюдает, как его пальцы касаются ее влажных волос, ероша затылок, убирают упавшую на глаза челку, очерчивают контур острой скулы и замирают от тихо вздоха. Ее. Такого тихо, слетевшего с чуть приоткрывшихся губ, и такого болезненно, что у Игоря все сжимается внутри от отчаяния и тоски. Он так и лежит, чуть повернувшись на бок, с застывшей на девичьей щеке ладонью, пока из бутылочки не падает последняя капля лекарства. Облегченно выдохнув, освобождает Марусю от капельницы, недолго держит согнутой в локте ее руку, останавливая кровь, и только после этого забирается к ней под одеяло, прижимает крепко и проваливается в спасительный сон без сновидений.

Но в эту ночь его явно сглазили, хоть он и не верит в эту чушь. Ну а как иначе объяснить, что стоило ему, наконец, расслабиться и заснуть, как кто-то решает припереться в гости. И это в почти четыре утра! Злясь на весь мир и того, кто явился к нему с рассветными лучами, Игорь распахивает глаза и с его губ тут же срывается протяжный стон, дрожью прокатившийся по напряженным мышцам и застывший острым желанием в паху и тихой радостью где-то в солнечном сплетении. Маруся лежит рядом, клубочком свернувшись на его руке. Одеяло сбилось в ногах, обнажив ее голую спину в пупырышках и бисеринах пота. Сдержать себя просто невозможно, как невозможно не касаться мягкой смуглой кожи, острых позвонков, причудливых ямочек на пояснице и округлой, такой аппетитной попки. Невозможно не улыбаться, наблюдая, как ее тело отзывается на его ласку, неосознанно тянется к теплу его ладони, которая сейчас пылает, будто огня зачерпнула. Невозможно не тронуть острое плечико губами, поймав чуть солоноватую каплю пота и не пощекотать кончиком языка за ушком в самом ее чувствительном месте. И прошептать какую-то несусветную чушь в это самое милое аккуратное и розовое ушко, даже зная, что Маруся все равно не слышит.  Впрочем, хорошо, что не слышит. Иначе ткнула бы ему под ребра за наглость.

А незваный гость все так же звонит в дверь, точно уверенный, что Игорь дома. И лишь немногие в курсе места его обитания этой ночью: Самурай, Димыч и профессор. И ни один вариант Игоря не устраивает. Но открывать все равно надо, потому как чутье Игоря редко подводит. А сейчас оно просто вопит, что тот, кто явился в такую рань – позарез нуждается в его помощи.

И каково же его удивление, когда он, чуть дыша выбравшись от Маруси, открывает входную дверь и видит перед собой дрожащую белокурую девушку в коротком васильковом платье.

— Полина? — выдыхает изумленно и рывком втягивает девушку в квартиру, чтобы через пять минут отпаивать обжигающим кофе с коньяком, пережидая ее тихую истерику.

— Паулина, — тихо произносит девчонка, когда Игорь уже начал думать, что она так и отмолчится. А его неустанно тянет в спальню, к своей девочке. И желание сбежать, запереться на все замки и нырнуть под одеяло, прижаться к горячему телу, жжет пятки. И Игорю стоит огромных усилий, чтобы не плюнуть на все и не сделать, как хочется. Тем более что он уже давно так не поступал. Посмотрев на сжавшуюся в комок девчонку, так не похожую на ту оторву, что сносила башню его другу, тяжело выдыхает, почесав затылок и выгоняя непрошеные мысли из головы. Ненадолго, пока не разберется, что эту красотку привело к нему посреди ночи, да еще одну. И куда только профессор смотрит?

— Ну если это тебе так важно, Паулина, — с легким сарказмом. — Может, наконец, объяснишь, что случилось?

Она смотрит на него заплаканными глазами, в которых столько отчаяния и черной вязкой боли, и колючее предчувствие толкает в спину. Все внутри холодеет, когда он вдруг понимает, что Полька может находиться здесь только по одной причине: с профессором что-то случилось.

— Что? — неожиданно хрипло, балансируя на грани: он не перенесет еще одной потери. Не сейчас, когда он только собрал себя по кускам. Только не сейчас. И прикрывает глаза, спрашивая с надеждой, что ему померещилось и предчувствие обмануло: — Что с Тимом?

— Он меня бросил, — тихо всхлипнув, шепчет девчонка.

Игорь смотрит ошарашено. И то холодное, липкое, что успело связать его по рукам и ногам, медленно расслабляет свои путы.

— Бросил, — повторяет девчонка. — Просто развернулся и уехал в ночь. А я…я сказала, чтобы он больше не возвращался, раз ему гонки важнее меня. Раз ему плевать на себя и…меня. Искала, его искала. Нашла, — горькая усмешка трогает ее тонкие губы. — Лучше бы не находила. Нет, я понимаю. Не пара я ему,  вот только люблю его. И ребенок…и…я не знаю, что мне делать. Совсем не знаю, — и снова утыкается в чашку.

— Твою мать, Полина, — зло, едва сдерживая подкравшуюся ярость. — Ты поплакаться ко мне пришла среди ночи? Я не твоя подружка, Полина! Я, черт, — устало садится на стул. Облегчение укрывает теплой волной. Ничего не случилось и самые близкие люди живы. Главное, живы. С остальным он разберется.

— А подружка тоже меня бросила, — вдруг произносит со смешком. Нет, кажется, она решила сегодня его добить.

— Тоже уехала в ночь?  — подтрунивает Игорь.

Но Полина лишь пожимает плечами.

— Может быть. У нее жених француз, — вздыхает. — Гроза только и понимает меня.

А Игорь замирает, вслушиваясь в каждое случайно оброненное девчонкой слово.

— Я вообще-то к ней и приехала. У нее девичник сегодня…был. А я не поехала. И вот…думала, она уже дома. А ее нет. И телефон не отвечает. А потом я вспомнила, что ты живешь в соседнем подъезде, вот и…

Вот это да! Улыбается, затылком упершись в стену. Вот так повороты судьбы. Он купил эту квартиру четыре месяца назад, когда понял, что вернуться в свою – нет никаких сил. Ходить каждый день мимо Маруськиной квартиры, через лестничную клетку, где они познакомились, было невыносимо. Садомазохизмом попахивало. Сначала он подумывал выкупить ее квартиру, но не смог. Переступить порог не смог, присел на корточки в дверях, положил ключи на пол коридора и ушел, захлопнув за собой двери.  А теперь они снова соседи. Только теперь Марусю притянуло к нему. Похоже, не отвертеться им друг от друга, как бы она ни старалась. Теперь-то уж точно. Теперь она от него не сбежит. Он не отпустит. Черта с два! Она его! И никакой француз ему не помеха.