— О, Гроза! — мужской баритон ниже этажом удивлен. — Давненько не пересекались.

Распахиваю глаза, не понимая, кто здесь мог меня узнать. И тут же выдыхаю – на моем этаже пусто и по-прежнему темно. Но он ведь сказал Гроза?!

— Да ладно, две недели назад только виделись, — хриплый голос Игоря стягивает еще туже пружину в моей душе. Закусываю губу.

Две недели назад был Новый год, который я встречала одна в пустой квартире. Игорь приехал только утром. Он не говорил, где был. Да я, собственно и не спрашивала. Наверное, боялась услышать ответ.

— Ох, черт, забыл, прикинь? — посмеивается его собеседник.

— Пить меньше надо, — хмуро отрезает Игорь, которого другой называет Грозой. Что это, если не насмешка судьбы?

— Это точно, — так же весело соглашается обладатель баритона. — Как Машка? Видел, как вы гуляли и… — он осекается. — Ладно, Гроза, побег я. Не пропадай.

— Беги уже, спортсмен.

И снова открывается дверь. На этот раз до меня доносится радостный голос Зои Васильевны, приглушенный Игоря, а потом все стихает. А я таки выбираюсь на улицу. Накидываю капюшон и теряюсь в сгущающихся сумерках.

Иду торопливо, спиной чувствуя выжигающий взгляд. Чудятся тяжелые шаги, рваное дыхание. На перекрестке не выдерживаю и оборачиваюсь – никого. Только паранойи не хватает для полного счастья. Однако цепкий взгляд не отпускает, жжет спину, мешает, заставляет думать, изворачиваться, искать ходы и лазейки в пустых дворах.

Только оказавшись во дворе собственного дома понимаю – меня загнали в требуемое место. И темная фигура, поспешно удаляющаяся в противоположную сторону, тому подтверждение. Вот только домой я не хочу. Там все напоминает об Игоре. А думать о нем сейчас слишком больно. И не думать невозможно. Такое ощущение, будто каждая улочка слышала звуки наших шагов и озорной смех; каждая витрина помнит наши смешные рожи, кривляющиеся на разный лад; каждый парк – двоих, играющих в «снежки» и валяющихся в сугробах.

Город дышит теми нами, что бродили по выложенным брусчаткой мостовым, держась за руки. Ели мороженое и пили шампанское под снегом. Танцевали на площади, срывая аплодисменты случайных прохожих. И согревались горячим глинтвейном и жаркими поцелуями. Нами, что, казалось, были единым целым. Город просто поверил в фальшивое  счастье и зачем-то запомнил его. Как и я.

И мне абсолютно все равно, кем был мой соглядатай. Ему не запереть меня в этом городе. Здесь я сдохну от воспоминаний и никчемной жалости к себе. Но что еще хуже, здесь я рано или поздно встречусь с Игорем. А мне нельзя. Никак нельзя. Лучше исчезнуть: уехать в другой город, а еще лучше в другую страну. Дедушка давно в гости зовет, а папа мечтает привлечь меня к бизнесу. Вот пусть и порадуются старики.

Вещи бы собрать. С тоской смотрю на темные окна собственной квартиры, и все внутри сжимается от боли. К черту шмотки! Документы с собой, а остальное купить можно. Киваю сама себе и, развернувшись на пятках, шагаю к дороге.

Снег срывается крупными хлопьями, вальсирует в сизом вечернем воздухе. Красивый. Мимо несутся машины, получившие короткую передышку от извечных «пробок». Куда-то спешат люди, еще не совсем очухавшиеся от новогодних праздников. Я просто бреду вдоль дороги, пытаясь поймать такси. И как назло ни единой машины. А звонить и вызывать почему-то неохота. В кармане оживает мобильный телефон. Смотрю на дисплей. Ритуля. Вздыхаю. Вот и третья подруга нарисовалась. А то с самого моего дня рождения как в Лету канула. Отвечаю, не мешкаясь.

— Да неужели? — вздыхает она изумленно вместо приветствия. — А я уж было подумала – забыли меня мои подруженьки. Побоку стала.

— Ритуль, — зову тихо, вмиг забыв о собственной боли, съедающей изнутри. — Стряслось чего?

— Стряслось! Еще как стряслось, мать вашу! Замуж я выхожу! За-муж! А вы, козы драные, в игнор меня, в игнор.

Я едва телефон не роняю от ее заявления. Ритка и замуж? Невиданное дело. Сколько знаю подругу – она до одури влюблена в своего лучшего друга. А тот, конечно же, по всем законам жанра не видит в ней никого, кроме младшей непутевой сестренки, без конца ищущей приключений на свою пятую точку. И конечно же она их находит с завидной регулярностью. У нее и парней-то никогда не было. А тут – замуж. Обалдеть можно.

— А счастливчик то кто?

— А сама как думаешь? — еще и туману напускает подруженька. И тут что-то щелкает в голове. Игривый голос, пропажа на две недели, полунамеки и дикое, так и рвущееся через динамик счастье наталкивает только на одну мысль. Практически невероятную, но вполне возможную.

— Тимур, — даже не спрашиваю. И по заливистому смеху понимаю, что попала в десяточку. Охмурила-таки подруга своего «подслеповатого» друга. И когда только успела?

— Гроза, приезжай, а? — канючит подруга. А мне не хочется совсем. Настроение не то совершенно, а омрачать Ритке такое долгожданное и можно сказать выстраданное счастье как-то не с руки. — Ну хоть ты будь человеком и раздели со мной радость. А то ж я лопну тут…от счастья, — и она не сдерживается, хохочет так заразительно, что я невольно улыбаюсь. — Приедешь?

И я сдаюсь.

— Уже в пути, — отвечаю, садясь в машину такси. Подруга радостно визжит, а я отключаюсь. Называю водителю адрес. Кто знает, может, ее только-только вспыхнувшее солнце согреет и мою боль?

У Ритки тепло и тихо как-то по-особенному. У нее дома всегда так, даже когда ее родители не в очередной командировке. У них всегда как-то странно тихо. Наверное, все-таки правы те, кто говорят, что счастье любит тишину. Под крышей Риткиного дома живет счастье. И тишина у них никогда не давит, а убаюкивает. Как и ее мелодичный голосок. Я прикрываю глаза, наслаждаясь ее таким ярким и обжигающим счастьем. И горечь стирается, притупляется боль. Ненадолго, наверное. Но и этой передышки хватит, чтобы поразмыслить, как жить дальше. Если время позволит или Ритка, вдруг заподозрившая неладное.

— Эй, подруга, у тебя все в порядке?

Приоткрываю глаза и сталкиваюсь с синим встревоженным взглядом. Улыбаюсь, но, похоже, это не успокаивает подругу, а наоборот. Она закусывает губу, хмурится. И даже ее рыжие веснушки на белоснежной коже тускнеют. Выдыхаю.

— Жить буду, Ритуль.

— Точно? — и смотрит подозрительно. Киваю.

— От любви еще никто не умирал, — и с усмешкой беру бокал и выпиваю залпом. Вино чуть терпкое и нисколько не пьянит, а так хочется, чтобы забыть этот день, как страшный сон.

— Ну да, в основном же по дурости, чего уж. А ты не дура.

— Факт.

— И кто он? — продолжает допрос Ритка, переставив бутылку вина.

— А оно тебе надо, Ритуль?

Подруга пожимает плечами. Как-то не приходилось моим девчонкам сталкиваться с моей личной жизнью и уж тем более такой, что вышибает из колеи. Как меня сегодня. Привыкли, что я всегда разруливаю все патовые ситуации. А тут…мат в два хода. И выхода нет.

— Он тебя обидел, да? — и смотрит сочувственно.

Обидел? Нет. Он просто заменил свою жену мной. Он же мужик. У него потребности. А я лишь суррогат. И все его эмоции не для меня, а для той, что прикована к инвалидному креслу. Так что нет, не обидел он меня. Он меня растоптал.

Поднимаюсь с табурета, наливаю себе полный бокал вина и выпиваю, не чувствуя вкуса. Ритка подскакивает и порывисто обнимает меня. Гладит по волосам, словно меня нужно успокаивать. Не нужно. В истерике биться не стану. Переросла, наверное.

— Ну хочешь я Тимуру расскажу, — отстраняется, — и он его…

— Не хочу, — перебиваю подругу. — Он меня не обижал, Ритуль. Он просто женат.

— Тю, тоже нашла проблему, — она встает рядом, плечом упершись в угол холодильника. — Бороться надо, Гроза! Выгрызать и никому не отдавать.

Становится смешно. И я действительно смеюсь.

— И что смешного? — фыркает Ритка. — Если он с тобой, значит…

— Да ничего это не значит! — перебиваю, со звоном поставив бокал на стол. — Не с кем бороться. Не с кем!

— Что, сдрейфила подруга? — прищурившись заявляет подруга. — А не ты ли все время нам твердишь, что за любовь нужно бороться. А сама что? Хвост поджала и…