– Значит, тебе понравилось мое новое платье? Я не скажу маме. Она специально его выбрала для того, чтобы тебя спровоцировать. Я ей сказала, что желтый – твой любимый цвет.

– Я ненавижу желтый.

– Вот именно, – кивнула она, в ее голубых глазах плясали чертенята.

Грей не мог не рассмеяться.

– Моя дорогая, ты бесенок, а не девушка! Если бы ты направила десятую часть той энергии, которую тратишь на поддразнивание и третирование своей матери, на поиск мужа, то уже человек двадцать умоляли бы тебя выйти за них замуж.

У Ванессы сразу же испортилось настроение.

– Уже просят. Но ты же знаешь маму. Пока ты свободен, она не позволит мне принять предложение другого мужчины, ниже статусом. – Ванесса погрозила ему пальцем: – Так что женись, пожалуйста. На ком угодно, только не на мне. Или я точно умру старой девой.

– С тобой этого никогда не случится, и мы оба это знаем. – Грей прищурился, глядя на Ванессу. – Подожди-ка! Что, появился кто-то конкретный, на кого ты положила глаз?

Она покраснела, и это заставило его забеспокоиться. У Ванессы был ужасный вкус, если дело касалось мужчин.

– Кто он? – спросил Грей.

Она вздернула подбородок:

– Я не собираюсь тебе это говорить.

– Потому что знаешь: я не одобрю кандидатуру? А это означает, что он совершенно тебе не подходит.

– Все не так! Он – поэт.

Чтоб ему провалиться в тартарары! Поэт Ванессе был нужен не больше, чем самому Грею кулинарное мастерство. Опять вляпалась…

– Знаменитый поэт? – с надеждой спросил Грей.

Если у парня есть деньги, то все может получиться. Любому, кто женится на Ванессе, потребуется много денег, хотя бы для того, чтобы оплачивать покупки платьев.

Она опять развернулась и пошла в направлении гостиной.

– Будет знаменитым. С моей поддержкой и ободрением.

– Господи, помоги нам всем! – Грею было даже немного жаль поэта, кто бы он ни был. – Как я предполагаю, твоя мать его кандидатуру не одобрила.

– Можно подумать, я ей про него рассказывала, – фыркнула Ванесса, заходя в гостиную.

Личная горничная Ванессы сидела на канапе[1] с прямой спиной, ее лицо ничего не выражало. Несомненно, она уже привыкла к своей ветреной, живой и веселой хозяйке, с которой составляла резкий контраст.

– Значит, до серьезной заинтересованности еще не дошло, – сделал вывод Грей и почувствовал облегчение от того, что не нужно разбираться еще и с этим вопросом. Он все еще надеялся успеть в клуб к Брайерли до того, как этот землевладелец оттуда уйдет.

– Да ни до чего еще не дошло! Как оно может дойти-то? – Ванесса взяла небольшой кекс и съела со своим обычным аппетитом. – Мама сосредоточила все свои усилия на том, чтобы выдать меня замуж за тебя, поэтому я не могу упросить ее отвезти меня ни одну из вечеринок… на которых может оказаться мой друг. Никуда! – Ванесса очень серьезно посмотрела на Грея. – А сейчас, после появления последних сплетен о тебе, она опять проявляет повышенное рвение. Мама на самом деле верит в ту чушь, которую о тебе говорят: будто ты возглавляешь тайное общество развратных холостяков.

Он фыркнул:

– Я никогда не стану возглавлять что-то такое скучное и предсказуемое. У меня нет ни времени, ни желания, а подобная организация требует слишком много усилий, учитывая необходимость проявлять осторожность, и людей, которые могут в таком обществе состоять. Надеюсь, ты ей сказала, что я предпочту сосредоточить свои силы и энергию на управлении своими поместьями.

– Сказала. Она мне не поверила. Она мне никогда не верит.

– Тем не менее она послала тебя сюда, чтобы добиться помолвки с главой тайного общества разврата. Где логика?

– После того как пошли эти слухи, ей еще больше захотелось выдать меня за тебя. М-да.

– Вероятно, она боится, что я потрачу все свои деньги на «беспутную» жизнь до того, как ты сможешь меня окольцевать и стать герцогиней.

– Она считает, что человеком с такими неконтролируемыми желаниями легко манипулировать. Ей следовало бы тебя лучше знать. Я-то тебя хорошо знаю. Ты контролируешь все! И управлять тобой невозможно. – Ванесса провела пальчиком по подбородку. – Но есть и еще один вариант: мама сама могла запустить слух про это тайное общество.

– С какой целью?

– Чтобы сделать тебя непривлекательным для других. Она надеется избавиться от моих конкуренток.

– Мне очень не хочется тебя разочаровывать, моя дорогая, но слухи о пороках и грехах мужчины крайне редко уменьшают количество конкуренток. Если твоя мать планировала именно это, то план был глупый. И этот слух еще раз подтверждает мое мнение о них: слухи – это только развлечение для тех, кому скучно и кто мается от безделья, и ничего больше. Если бы светские сплетницы направили хотя бы десятую часть той энергии, которую тратят…

– Знаю, знаю! Мы все – легкомысленные особы, и толку от нас никакого, – рассмеялась Ванесса. – Здравым смыслом обладаешь только ты.

Горничная смотрела на них, с трудом сдерживая смех. У герцога даже создалось впечатление, что она может лопнуть от этих усилий. Он печально посмотрел на Ванессу и спросил:

– Ты считаешь меня напыщенным и высокомерным, малыш?

– Хуже, – ответила она, но смягчила это обвинение улыбкой. – И на этой ноте я откланяюсь. – Горничная откашлялась, и Ванесса воскликнула: – Ой, чуть не забыла! У меня для тебя кое-что есть. – Она достала запечатанное письмо из ридикюля. – Пришло на наш адрес, а не на твой. Странно. Может, твоя мать откуда-то услышала, что тебя здесь не бывает неделями. Хотя для меня остается загадкой, почему она решила, будто мы часто с тобой видимся.

У него внезапно сдавило грудь.

– Ты прекрасно знаешь почему.

Ванесса вздохнула и придвинулась поближе к Грею, чтобы только он слышал ее слова.

– Разве можно так наказывать свою мать? – спросила она очень тихим голосом.

– Не говори глупостей, – ответил он легким тоном, чтобы скрыть нахлынувшее на него волной чувство вины. – Я ее не наказываю. Кроме того, у нее есть другие дети, и они прекрасно составляют ей компанию. Ей совсем не нужно, чтобы я сидел при ее юбке. А я не буду перед ней лебезить и заискивать.

– Да ты ни перед кем не будешь лебезить и заискивать, – фыркнула Ванесса. – Но ты наказываешь ее. Независимо от того, признаешь ты это или нет.

Сочувствие, которое он увидел в глазах Ванессы, заставило его пожалеть о том, что он вообще что-то сказал о своей матери.

Грей протянул руку за письмом, но Ванесса его не отдавала.

– Она тебя любит. Ты знаешь это?

– Знаю.

Что еще он мог сказать? Он тоже ее по-своему любил.

Грей уже собрался опустить письмо в карман сюртука, затем остановился. Конверт оказался очень тонким для послания от его матери. У него возникло нехорошее предчувствие, он разорвал конверт и прочел самое короткое письмо из всех, которые получал от матери:

Грей тупо уставился на эти слова. Морис, единственный отец, которого он знал, скончался.

Проклятье! Мать, наверное, в ужасном состоянии.

Его страдания и напряжение явно отразились на лице, потому что Ванесса вырвала письмо из его руки и прочитала, затем подняла на него полные ужаса глаза:

– О, Грей, это ужасно! Мне очень жаль.

– Спасибо, – пробормотал он, чувствовал он себя отвратительно. Грей почти не виделся с Морисом после того, как семья несколько месяцев назад вернулась из Пруссии. Он был зол на них и из-за этого не встречался ни с кем из них, а теперь стало уже слишком поздно.

Ванесса перечитывала письмо и хмурила брови.