Тут мертвецов уже не было. А Тириона не было их видеть. Лишь только одно лицо. Лицо его сестры. Он должен был убедиться. Из последних сил Тирион начал подыматься вверх.

У Железного Трона лежало иссохшиеся, растерзанное тело. Тирион сразу понял кому оно принадлежит.

Но трон был не пуст. На нём сидел человек, с серой кожей, синими глазами, и странными буграми на черепе. Человек не двигался с места и не сводил с Тириона глаз.

То, что раньше было Браном Старком и Трехглазым вороном встало.

Тирион молчал. Долго. Он так и не смог придумать, что сказать. Голова его тяжелела, взгляд опускался всё ниже. И в конце конце, Тирион опустил голову к самой земле и преклонил колено.

Тирион ждал, что ледяные руки коснуться его или в зал ворвется толпа мертвецов, но нечто иное сбило его с ног. Башня завибрировала, пошла ходуном и разломилась. В зияющую протиснулась громадная чешуйчатая морда, Король Ночи в последний раз посмотрел на Тириона, неожиданно ловко вскарабкался на дракона и тот понёс его ввысь.

Тирион поднялся, быстро как смог и подбежал к дыре. Дракон нёс Короля Ночи на восток. Раздался скрипящий вопль и две крылатые тени устремились туда же. А далеко внизу сотни и тысячи маленьких точек пришли в движение, рекой они устремились за своими королём по обледенелому морю.

Тирион отшатнулся от края, скользнул взглядом по опустошённой столице, на негнущихся ногах прошёл до ступеней у трона, опустился на них и схватился за голову.

По меркам вольного народа Тормунд прожил длинную жизнь. И впервые за его длинную жизнь Студёное море замерзло. Стало так холодно, темно и ветрено, что Суровый Дом впервые показался Тормунду действительно суровым.

Но вслед за потоком ругательств, темноту белой пустыни разорвал его гулкий смех. Никакой лёд не устоит перед Тормундом Ледоломом! Тормунд крепче всякого, даже самого лютого льда!

— Великанья срань! — пританцовывал на месте Тормунд и растирал руки. — Если тут ещё остались живые медведи, я убью их всех и сделаю себе самую большую шубу на сраном севере!

Короткая удочка забилась, Тормунд оскалился, треснул по образовавшейся корке льда и вытянул добычу.

— Ха-хах! Какая здоровая! — Рыжий бородач расхохотался, но ледяной ветер быстро заткнул его.

Прикрыв лицо рукой он пустился в обратный путь по обледенелой пустыне, что ещё недавно была морем. Сквозь темноту, вьюгу, тысячелетнюю белизну и холодный свет звезд, вдалеке пробивались два огонька, на расстоянии друг от друга. Кострища вольного народа. Пускай всего два огонька, но жизнь не ушла отсюда. А значит, пройдет поколение, два, три, сотня и Суровый Дом снова станет людным.

Последние несколько сотен метров Тормунд уже бежал, иногда воздух тут становился невыносимо холодным. Резво и помогая себе руками от стал карабкаться по скалам, ко входу в пещеру. И он уже почти дошёл до полога из шкура, как снег около него сдвинулся и резко бросился на него. Тормунд только и успел побледнеть.

— Ах ты злобная псина! — закричал Тормунд на Призрака и попробовал ударить бестию рыбиной.

Лютоволк легко увернулся, отскочил назад и зарычал. То ли играючи, то ли нет.

— Я тебе поиграюсь! — закричал на него Тормунд. — Иди лучше поймай чего-нибудь, нахлебник безухий! Ух я тебя!

Призрак встрепенулся, услышал что-то в темноте и бросился в ту сторону.

Тормунд закинул добычу на плечо, расправил плечи, гордо поднял голову, улыбнулся своей улыбкой, откинул полог и зашёл.

В их пещере было ощутимо теплее. От дыма немного слезились глаза, было тесновато, но… потом уже седой Тормунд будет хвастать своим внукам, что это он Тормунд, пережил самую суровую зиму. Тормунд Ледяной Король. Тормунд Суровозимый. Тормунд Отец Великанов.

Сир Бриенна Тарт не удостоила его взглядом. И тем не менее он плюхнул ей под ноги добычу, хлопнул её по плечу и улыбнулся.

Светловолосый ребёнок в маленькой шерстяной люльке снова заплакал. Тормунд подкинул в очаг ещё пару дровишек, подошёл к нему, перекинул рыжую бороду в люльку, надулся и смешно скосил глаза.

— Ничего, малец. Когда-нибудь твоя мать выплачет все слезы и научится, наконец, чистить рыбу. Тогда у тебя появятся братья, не такие заморыши, как ты, конечно, а здоровые ублюдки-великаны. Они будут тебя обижать, но ты-то будешь постарше их и я научу тебя задавать им трёпку. Выплачь все слезы сейчас, малыш, а потом я научу тебя смеяться, чтобы не случилось.

— Как там наша королева? — рискнул спросить Тормунд. Бриенна не ответила. Она жалась к огню и не сводила с него глаз. Тормунд покачал головой, посмотрел на неё ласково и вышел.

По меркам свободного народа Тормунд был смелым человеком и видел очень многое. Но белобрысая ведьма пугала его. Или быть может, теперь он желал держаться подальше от всего этого магического дерьма.

Он прошёл закутки пещеры, не нашел никого, побрел ко входу, одёрнул полог и вышел в метель. Ветер задувал так, как будто Тормунд трахнул жену ветра и теперь он был недоволен. Он прикрылся рукой, поморщился и с неудовольствие посмотрел на дальний конец наружной стены пещеры. На её обледенелом склоне выросло нечто вроде цветка, метр в поперечнике. И этот ледяной цветок совсем не нравился Тормунду.

Нужно привыкать к новому миру.

Дейнерис, со всеми её титулами, более многочисленными, чем титулы, которые дал себе Тормунд, стояла на улице. В полный рост, босиком. Её обнажённую грудь и полоску шрама в районе сердца лишь слегка прикрывало какое-то подобие одежды… Вьюга ерошила её расплетённые волосы, острые снежинки вонзались в кожу, но ей не было холодно.

В руках она держала ещё одного рёбенка этого нового мира. Сына Джона. Качала и шептала ему что-то на незнакомом языке.

— Смотри в темноту, Рейго. То, что здесь, то что на юге, на востоке и на западе — всё это твоё, Рейго. Твоё по праву. Когда ты вырастешь — ты возьмешь это. Смотри в темноту, Рейго. Смотри и не бойся.