— Ты украла нашу жертву у смерти.

Вроде бы не спрашивает. На обвинение тоже не слишком похоже.

Собирался бы убить — атаковал бы.

— Зачем ты здесь?

— Верни украденное, воровка. Срок тебе сутки.

Кот выпрыгнул в окно, я бездумно кинулась следом. Хрустнули под подошвой осколки. Как хорошо, что я обулась. Я посмотрела вниз, стараясь не пораниться о застрявшие в раме обломки стекла.

Тень метнулась в сторону и растворилась в ночи.

Я почувствовала, что у меня дрожат колени. Руки стали ледяными, а скальпель медленно втянулся в ладонь. Острый испуг постепенно отступал, а страх остался. Если бы только Кот пришёл меня убить, у него бы, несомненно, получилось… Я с усилием сглотнула вставший в горле ком и выскользнула из спальне.

Глупо, но в коридоре мне стало легче.

Неужели герцог не знал, что Коты придут за мной? Или, учитывая, что они придерживаются строгих правил, знал, что они меня не тронут в первый раз? Вернуть украденное явно эвфемизм для убить спасённого, и на убийство мне даны сутки, обратный отсчёт начат. Только мигающего тревожным красным таймера не хватает.

Способность думать потихоньку возвращалась. Я открыла дверь в соседнюю комнату, где обосновалась Сита. Служанке же положено откликнуться на зов госпожи в любое время дня и ночи.

— Сита? — позвала я.

Тишина.

— Сита! — повысила я голос.

Чёрт-чёрт-чёрт! Забыв обо всём, я кинулась к девушке, коснулась шеи и выдохнула с облегчением. Пульс был, сердце билось ровно. Это из хорошего. Из плохого — Сита по-прежнему не реагировала, и как я ни пыталась её разбудить, не просыпалась.

Я перестала трясти её за плечо — бесполезно. Остаётся надеяться, что снотворное выветрится, и Сита очнётся.

Интересно, Кот только меня не усыпил? А зачем тогда крался? Я спустилась вниз. В спальню няни даже заглядывать не пришлось, я услышала заливистый храп. Я поднялась обратно — проведать жрицу. И если жрица сладко спала, не реагируя на тихий оклик, то Сахарок не просто бодрствовал, но и горел энтузиазмом. Стоило мне появиться на пороге, он прыгнул, цокнул копытцами по полу и даже не потребовал брать его на руки.

Прихватив зубами подол моей сорочки, оленёнок потянул меня прочь из комнаты вниз по лестнице.

Я потянула подол на себя. Оленёнок посмотрел на меня с заметным недовольством и даже рогом в моём направлении повёл.

— Иду я, иду. Не слюнявь, пожалуйста.

Единорог мягко фыркнул, отпустил и прыгнул, разом перелетев половину лестницы, обернулся, грациозно выгнув спину и, как мне показалось, посмотрел на меня с бесконечной насмешкой.

Догнать я его смогла только у перехода из флигеля в дом и то, только потому что Сахарок изволил меня подождать. Нетерпеливо постукивая копытцем, он рванул в сторону лестницы на второй этаж. Не понятно, что единорогу могло там понадобиться, и почему он тянет меня, а не едет с комфортом на руках у своей жрицы.

В доме я ориентировалась плохо, слишком смутные воспоминания у меня были, и слишком многое изменилось за прошедшие годы. Воспоминания о доме были в основном из детства Милимаи, когда ещё была жива мама.

Правый коридор, ведущий к спальням, Сахарок проигнорировал, мы повернули налево. У меня сердце в пятки ушло, когда я увидела полоску света под одной из дверей. В ночной тишине Сахарок топал слишком громко. А если кто-то выглянет?! Во мраке мы с Сахарком два белых пятна. Я протянула руку — понесу единорога сама. Не успела. Сахарок метнулся к двери, за которой кто-то был и встал, уперевшись в створку копытами.

— Да? — раздалось из-за двери. — Войдите!

— Мне туда? — шёпотом спросила я.

Сахарок одним прыжком скакнул к концу коридора и скрылся с глаз.

То есть в кабинет мне как раз не надо.

Разувшись, я схватила домашние туфли за задники и босиком помчалась по коридору прочь. Я ясно слышала, что человек за дверью поднялся и идёт посмотреть, в чём дело. А мне совершенно не стоит попадаться на глаза!

Створка начала открываться… Я прыгнула за портьеру.

— Никого?

— Я слышал шаги, барон, — раздался второй голос.

То есть отец с кем-то? Хм…

— Никого, — повторил папаша. Даже проверить не потрудился.

Снова шаги. Кажется, тот, второй, вышел в коридор.

— Барон, надеюсь, вы меня услышали и примете меры. Я верю, что вы не предали меня ради герцога, но меня категорически не устраивает, что он может подобраться к нашим делам через вашу дочь. Те шаги… Прежде я дважды бывал у вас, и всегда было тихо. Уж не дочь ли ваша подслушивает?

Мне было страшно, что меня обнаружат? Страшно стало сейчас! Аж мороз по коже пробрал. Если бы неизвестный только понял, насколько он прав…

— Что вы…, — промямлил барон.

— Я всё сказал, — перебил незнакомец.

Я не осмелилась высунуться, чтобы рассмотреть лицо, да и что там в темноте можно увидеть? Скорее, выдам себя.

Снова шаги, отдаляющиеся. Кажется, двое спускались теперь по лестнице. Наверное, барон пошёл провожать гостя… Гостя, который явно не в ладах с моим герцогом и который ведёт с отцом какие-то непонятные дела, обсуждать которые при свете дня не рискует.

Дробный стук копытц напугал меня до ужаса. Бежать же надо, а не… Я выглянула из-за портьеры, и застала миг, как единорог с разбега бросается на дверь, дверь открывается.

Сахарок посмотрел на меня укоризненно, в его взгляде так и читалось: «Не тяни, трусиха». Выдохнув, я вошла в кабинет.

Память не подвела, мы вломились именно в рабочий кабинет барона.

— Зачем?! — возмутилась я. — Он сейчас вернётся.

Сахарок даже ухом не повёл.

Так… Отец и чужак о чём-то беседовали, мы их прервали, и чужак ушёл. Если есть какие-то следы, то они ещё остались, верно? И искать их следует на рабочем столе, иначе почему местом встречи стал кабинет?

Яркая цветная карта, две зелёных полосы суши разделены широкой рекой, мелкие значки, волосяные линии и… никаких подписей. Единственное, что я поняла — карта показывает относительно небольшой участок, а значит, даже если я запомню контуры, найти обозначенное место не получится.

Рядом с картой лежала безымянная книга. Я открыла, надеясь увидеть титульный лист, но наткнулась на рукописные записи. Чем-то похоже на журнал записи вызова скорой помощи. Я закрыла книгу, не с моей скоростью чтения пытаться разобрать каракули.

И остался листок, исчерканный размашистыми надписями, слова разбегались вкривь и вкось, часть были и вовсе жирно зачёркнуты. Даже если я прочту, я вряд ли пойму. «Ар…ф…ий чай».

Время!

Сахарок лучше меня почувствовал, что задерживаться не стоит, мы выскочили в коридор, и я прикрыла за нами дверь. К главной лестнице путь закрыт, и шаги уже снова слышны. Я всё также босиком рванула в противоположную сторону.

Барон ведь не будет караулить коридор всю ночь, уйдёт спать? Или есть обходной путь? Когда барон свернул в правый коридор, я поначалу глупо обрадовалась, и лишь пару секунд спустя до меня дошло, что в кабинет остался свет, а значит, барон лишь отлучился, он обязательно вернётся.

Стукнула дверь, разобрать сказанного я не смогла, пара фраз, не больше.

Снова шаги, барон появился в начале левого, «моего», коридора. Я торопливо шарахнулась, прячась от взгляда. Я уже не в ловушке за портьерой, отступить успею… Или уже пора драпать и прятаться? К счастью, барон не стал разгуливать по дому, прошёл в кабинет. И всё бы ничего, я бы прокралась мимо, но дверь он оставил открытой. Попытаюсь пройти — увидит.

Наверное, надо обойти через первый этаж. Парадная лестница не единственная.

Я попятилась. И чуть не наступила на Сахарка.

— Ты! — зашипела я. Я же упасть могла! Вот был бы грохот.

Единорог фыркнул и мягко толкнул меня боком.

— То есть мы ещё не всё представление посмотрели?

И правда, вновь раздались шаги. В коридоре появился дворецкий, и я предположила, что барон отправил за ним слугу. Работа дворецкого — являться на зов хозяев в любое время дня и ночи.