Марианна вошла в хижину и легонько потрясла мужа за плечо.

— Проснись…

И тут она почувствовала, что плечо князя холодно как лед. Марианна припала к его губам — они были ледяными и твердыми.

Женщина снова посмотрела на застывшего в дверях Аркадиуса:

— Он не просыпается. И он почему-то холодный… и твердый. Почему?

Жоливаль молчал, но в его глазах Марианна прочла ответ на свой вопрос.

Мертвый Коррадо Сант-Анна, Хранитель сокровища пяти племен, лежал на земляном полу своей хижины.

Марианна ошеломленно смотрела на тело мужа. Только что она представляла, как он удивится и обрадуется, как его сильные руки обнимут ее, и вот… Она снова прикоснулась ко лбу князя — и отдернула обожженную мертвенным холодом руку.

— Он умер, Аркадиус? Он умер?

Жоливаль кивнул:

— Я не знал этого, Марианна.

— Он умер. Мы пришли, а он умер… — повторяла Марианна, глядя в одну точку. — Он умер.

Наконец к ней пришло осознание того, что случилось, и слезы бурным потоком хлынули из ее глаз. Она упала на тело князя, и из ее груди вырвалось рыдание.

— Зачем ты это сделал?!

— Марианна… — Жоливаль притронулся к ее плечу, но женщина оттолкнула его.

Прошло много времени, прежде чем обессилевшая от горя и слез Марианна подняла на Жоливаля красные, опухшие глаза.

— Что мы теперь будем делать?

— Я не знаю, — пробормотал Аркадиус. — Я… я не ожидал этого.

Женщина не слышала его. Она оцепенело смотрела вперед, и по щекам ее медленно катились слезы.

Жоливаль опустился на пол рядом с ней.

— Что вы делаете в доме Хранителя? — внезапно раздался громкий голос.

Марианна подняла голову и увидела высокого старика с темно-красным медальоном на шее. Она поняла, что это был вождь лейя.

— Немедленно выйдите отсюда! В этот дом приходить запрещено!

— Жене не может быть запрещено приходить к своему мужу! Вы убийцы! Вы убили его! — яростно прокричала Марианна, бросаясь к вождю. Жоливаль еле успел удержать ее.

— Кто эта женщина? — спокойно обратился к Жоливалю старик.

— Это жена Хранителя, — ответил Жоливаль, изо всех сил держа рвущуюся к вождю Марианну. — Она потрясена тем, что увидела.

— У Хранителя не может быть жены, — проговорил старик. — Хранитель принадлежит сокровищу.

— Убийца! — Марианна снова рванулась, но Жоливаль крепко держал ее за плечи, и она обмякла в его руках.

— Уйдите из этого дома, — повторил колдун. — Здесь нельзя находиться никому.

— Я хочу похоронить своего мужа, — еле слышно прошептала Марианна.

— Хранителей не хоронят, — снизошел до нее вождь лейя. — Тело Хранителей забирает Алгэл. И поэтому мы все должны уйти отсюда.

Марианна поняла, что Коррадо она не увидит больше никогда, даже мертвым. Это было чересчур сильным ударом для нее, и женщина лишилась чувств.

Она очнулась в своей хижине. Со двора доносился печальный голос Жоливаля:

— Я предполагал, что они опоили князя наркотиками или чем-нибудь еще, но увидеть его мертвым было выше моих сил. Вождь даже не позволил несчастной Марианне остаться рядом с телом. Он сказал, что после смерти Хранителей забирает Алгэл, и поэтому никто не может находиться в доме.

Послышались всхлипывания Лауры:

— Бедная госпожа, как она переживет это? И зачем эти злобные туземцы убили князя, он был такой хороший! Ненавижу, ненавижу их!

— Нам надо возвращаться назад, — сказал О’Флаерти. — Я не могу представить, как Марианна пойдет обратно. Может быть, мы попробуем переправиться на лодках по реке?

— Я никуда не поплыву! Я останусь здесь! — что было сил крикнула Марианна и вновь потеряла сознание.

…Лаура ухаживала за ней, часто заходили Крэг и Жоливаль, ласково говорили с ней, но Марианна слышала их слова будто сквозь вату. Она не понимала, о чем они говорят.

Единственной радостью для нее были вечера, когда с улицы доносились монотонные звуки:

— А-а-аллл-гэ-э-эллл… — и в хижину вплывал запах благовоний. Марианна вдыхала его полной грудью, у нее начинало туманиться в голове, и женщина засыпала. В остальные ночи она не спала, глядя сухими невидящими глазами в потолок хижины.

Когда Марианна поднялась с постели и впервые после болезни вышла во двор, она представляла страшное зрелище. Под глазами молодой женщины были огромные синие круги, щеки ввалились — она ничего не ела, несмотря на уговоры Лауры, — бледное лицо обрамляла растрепанная грива темных волос.

Посмотрев в горящие диким огнем глаза Марианны, Жоливаль произнес:

— Она повредилась рассудком.

— Пока нет, — бросила Марианна и зашагала со двора, знаком велев остаться бросившемуся за ней Крэгу.

Каждый день она бесцельно бродила по селению под равнодушными взглядами туземцев, возвращалась поздно и валилась в постель не раздеваясь. Она часто приходила к жертвенному костру и, одурманенная благовониями, падала во дворе хижины и засыпала. Друзья подбирали ее и уносили в дом.

На все предложения отправиться в обратный путь Марианна отвечала гневным взглядом и слезами.

— Я прошу вас, не дышите этим наркотическим дымом! — умолял ее Жоливаль. Он может повредить ребенку!

— Ну и что, — отмахивалась Марианна. — Я все равно скоро умру, и ребенок умрет вместе со мной.

Она была бы даже рада, если бы действительно сошла с ума, но мысли ее были тверды и ясны. Вернее, одна мыль: «Коррадо умер, и я тоже должна умереть».

— Поймите, Марианна, вы не имеете права умирать, — говорил ей Жоливаль. — Вас же ждет Себастьяно, и вам надо возвращаться домой.

— Домой? — удивленно говорила Марианна. — У меня уже давно нет дома. Мой дом был там, где был Коррадо, а теперь мне ничего не нужно.

Она просила Жоливаля отправляться в путь вместе с остальными, оставив ее у лейя, но друзья решили добиться ее выздоровления. Как-то утром Марианна услышала их разговор.

— Она должна поправиться! — горячо уверял Крэг. — У нее крепкий организм, и он справится с болезнью.

— Я уверен в этом, но вот справится ли с горем ее душа? — спрашивал Жоливаль.

Ответом ему было молчание. Потом Лаура осторожно сказала:

— Госпожа, конечно, никогда не забудет князя, но она слишком красива, чтобы всю свою жизнь оставаться одной. Если нам удастся уговорить ее вернуться домой, она сразу окажется в окружении чудесных мужчин…

— Она и в пути была в окружении великолепных мужчин! — раздался голос Крэга.

О’Флаерти не хотел сказать ничего дурного, но в воспаленном мозгу Марианны пронеслось:

«Он намекает на то, что я изменила князю с Россиньолем. Он считает меня шлюхой, способной забыть о смерти мужа и утешиться с первым встречным!»

Она проплакала весь день, а вечером вновь оказалась у жертвенного столба.

Рослый лейя разводил костер. Он подбросил сухих веток, и пламя весело запылало.

Туземцы принялись швырять в огонь гроздья плодов и куски мяса. Марианна, как завороженная, смотрела на жертвоприношение.

— А-а-аллл-гэ-э-эллл… — запел высокий лейя, и знакомый уже аромат защекотал ноздри Марианны.

Один из туземцев подвел к костру маленького козленка и, задрав ему горло, резким и точным движением ножа перерезал ему горло. Кровь хлынула в костер, и сучья затрещали. Туземец швырнул в костер козленка и воздел к небу руки.

Все последовали его примеру и принялись мерно покачиваться под монотонное пение высокого.

Марианна покачивалась вместе с остальными, чувствуя, как сладкий дурман окутывает ее.

Лейя пел все быстрее, туземцы качались все яростнее, и наконец их охватил экстаз. Они начали срывать с себя одежду и швырять ее в пламя, выкрикивая:

— Прими наши дары, о Алгэл! Прими наши тела и души! Возьми нашу жизнь, если захочешь!

Марианна вдруг почувствовала, что ее крепко схватили за волосы. Не обращая внимания на ее крики, лейя подтащил женщину к костру.

— Отдадим ее Алгэлу! Он с радостью примет этот дар!

— Отдадим, отдадим! — подхватили туземцы, и холодное лезвие ножа коснулось горла Марианны.