— А если мы погибнем от голода? — спросила Марианна, поеживаясь от ночной прохлады.

— Знаете, — задумчиво сказал Крэг, — у древних моряков было такое изречение: «Плавать по морю необходимо, жить не так уж необходимо». Вам нужно отыскать мужа, а если в пути придется погибнуть — что ж, значит, так было надо.

Марианна удивленно посмотрела на освещенное пламенем лицо ирландца — она раньше не замечала за О’Флаерти склонности к философии. Возможно, на него повлияло пребывание в клетке «Элоизы», а может быть, долгий путь по тропическому лесу…

— Я согласна с вами, Крэг, — сказала она. — Только мне совершенно не хочется погибать в пути. Я верю, что никто, кроме меня, не сможет спасти Коррадо.

Из своего шалаша выбрался заспанный Россиньоль.

— Меня укусила какая-то мелкая тварь, — пожаловался он, потирая шею. — Видимо, здесь неподалеку болото или пруд — рядом с водой всегда полно гадких насекомых.

Путники смотрели в костер, изредка подбрасывая туда сухие ветви. Позади была тяжелая дорога, впереди — неизвестность — сохранившиеся в памяти Франсуа приметы не могли гарантировать, что они скоро дойдут до Зоуги.

«Сант-Анна… Сокровище…» — припомнила Марианна наркотический бред Лейтона. Что это может быть за сокровище? И бедный Жоливаль, рассказавший ей о духе с именем Алгэл, наверное, сам не подозревал, как причудливо смешается его рассказ со словами мертвого доктора.

Марианна вздохнула — ей так не хватало доброй, чуть ироничной усмешки Аркадиуса, его спокойного голоса, его острого ума. Будь он сейчас рядом — положение не казалось бы ей таким безнадежным. И рыжеволосый Гракх сейчас распевал бы фальшиво свои песенки, и Лаура наверняка испугалась бы рассказа о битве льва и леопарда… Милые, чудесные друзья! Они погибли вместе с «Доброй надеждой» Язона Бофора, человека, которого она когда-то любила и ради которого могла пойти на верную смерть. А сейчас никого из них нет рядом с ней, и никто из них не скажет: «Мужайтесь, Марианна. Вы найдете князя, и мы выберемся из этой переделки».

Словно бы прочитав ее мысли, О’Флаерти произнес, легко прикоснувшись к плечу молодой женщины:

— Вам сейчас плохо, Марианна, как и всем нам. Но если мы сейчас начнем думать только о плохом, мы никогда не доберемся до озера. Думайте о князе. Думайте о том, что завтра мы найдем пищу, и это сбудется. А если не сбудется, то хотя бы эти мысли вселят в вас надежду и бодрость.

— Как вы правы, Крэг! — горячо произнес Франсуа. — Вы просто спасаете нас своей бодростью!

Спать никому не хотелось, и они провели ночь за неспешной беседой, состоявшей из воспоминаний и изобретений новых экзотических рецептов.

На рассвете Франсуа и Марианна пошли прогуляться и в нескольких ярдах от поляны обнаружили заросли кустарника со спелыми плодами, напоминавшими по виду орехи.

— Что это такое? — спросила молодая женщина. — Если они несъедобны, я сделаю из них бусы. Как вы думаете, Франсуа, мне пойдут бусы из этих плодов?

Россиньоль разломил «орех» и понюхал мякоть.

— Они вам, конечно, будут к лицу, Марианна, — произнес он с нарастающей радостью. — Но долго вы эти бусы носить все равно не будете.

— Почему? — удивилась она.

— Потому что их можно есть! — воскликнул Россиньоль. — Эти плоды называются «мать утра»!

Не успев подумать о забавном названии, Марианна впилась зубами в сочную желтоватую мякоть. «Орехи» по вкусу напоминали яблоко.

Они немедленно позвали Крэга, и «мать утра» утолила их утренний голод.

Набив мешки плодами, путешественники двинулись дальше, бодрые и довольные.

«Крэг прав, — думала Марианна, уверенно шагая вперед. — Главное — думать о хорошем. Главное — верить, что Коррадо найдется и мы вернемся домой».

Она с благодарностью оглянулась на О’Флаерти. Ирландец был бледен и шел с трудом.

— Что с вами, Крэг? — испуганно спросила она.

— Все в порядке, — отмахнулся ирландец. — Просто немного хочется спать.

Но Марианна увидела, что он лжет, — смертельная бледность покрывала его лицо, на лбу выступила испарина.

— Франсуа! — окликнула молодая женщина Россиньоля. — С Крэгом что-то неладное.

Ирландец вяло протестовал, но они уложили его на траву. Крэга била дрожь, и он изо всех сил старался удержать ее.

— Он заболел, — констатировал Франсуа. — Я не могу точно определить чем, но мне кажется, что это тропическая лихорадка.

Марианна сбегала к ручью и положила на горящий лоб Крэга прохладный компресс. Россиньоль оказался прав — у О’Флаерти начался приступ лихорадки.

— Вперед, вперед! Слоны! — кричал он, мечась в бреду. — Спасите меня, я не хочу! Алина!

«Кто такая Алина?» — думала Марианна, обтирая лицо ирландца влажным платком.

Приступ закончился, и Крэг уснул, изредка всхлипывая во сне.

— Это опасно? — спросила Марианна Россиньоля.

— Не так уж опасно, но это надолго, — ответил он. — Я думаю, что нам придется задержаться на неограниченный срок, пока Крэг не выздоровеет.

Марианна вздохнула — это путешествие оказалось самым тяжелым из всех, что ей пришлось пережить за это время. И главное — Зоуги было уже недалеко!

— Следите за ним, Марианна, — сказал Россиньоль. — А я осмотрюсь вокруг — боюсь, что вам придется помогать мне рыть яму для западни.

Марианна смотрела на спящего Крэга. Морщины на его лбу разгладились, и в лице появилось что-то мальчишеское. Она провела рукой по его спутанным волосам.

— Бедный Крэг, сколько вам пришлось испытать…

Россиньоль вернулся быстро. Его глаза сияли, а в руках он нес большую гроздь желтых плодов.

— Марианна, Тикуто не обманул нас! Тут неподалеку находится банановая роща!

Они не стали будить О’Флаерти, и вдвоем упивались сочной мякотью бананов.

— Я никогда не думал, что они могут быть такими большими, — с набитым ртом проговорил Франсуа.

Марианна не ответила, ощущая, что блаженная сытость начинает охватывать ее.

Под вечер они разожгли костер и напекли бананов. Печеные плоды оказались вкуснее и сытнее сырых, и Марианна даже почувствовала боль в желудке.

— Я больше не могу есть, — пожаловалась она Россиньолю. — Мне кажется, что надо наесться впрок, а проглотить больше не могу ни кусочка.

Франсуа засмеялся:

— Не волнуйтесь. Мы останемся здесь до выздоровления бедняги Крэга, а значит, еды будет вдоволь. Роща очень большая, и там попадаются совершенно гигантские плоды — размером с мою руку!

Марианна осталась очень довольна этим заявлением. Ей поправились печеные бананы. Самое лучшее в них было то, что их можно было хранить. Вдобавок Россиньоль научил Марианну сушить плоды — и они были обеспечены сытной пищей на долгое время пути.

Но на следующее утро О’Флаерти стало хуже. Дрожь не проходила, лоб горел, и имя Алины он повторял намного чаще. От еды Крэг упорно отказывался.

— Франсуа, я боюсь, что он совсем плох, — сказала Марианна Россиньолю, вернувшемуся с очередного похода в банановую рощу.

— Используйте все лекарства, Марианна, — отвечал Франсуа. — Как жаль, что среди нас нет врача!

По счастью, Марианна была опытной сиделкой — болезнь Джемса Кинга многому научила ее. И она не отходила от ирландца, меняя компрессы и давая порошки.

— Алина! Алина! — кричал ирландец.

— Я здесь, Крэг, я с тобой, — отвечала Марианна, надеясь, что ее ложь поможет О’Флаерти почувствовать себя лучше.

Она была счастлива, что Россиньолю удалось набрести на банановую рощу и они могли по крайней мере не беспокоиться о пище. Марианна и Россиньоль наготовили такое количество сушеных и жареных бананов, прекрасно утолявших голод, что, будь Крэг здоров, они могли бы спокойно идти дальше, совершенно не беспокоясь о пропитании.

Но о том, что Крэг способен продолжать путь дальше, не могло быть и речи. Каждую ночь он метался, призывая неизвестную Алину и дрожа всем телом.

— Франсуа, как вы думаете, он выживет? — спрашивала измученная Марианна.

— Я не врач, Марианна, — печально говорил Франсуа. — Я даже не проводник. Но единственное, что я могу сказать, что Крэгу необходим полный покой.