Какое это блаженство — ощущать под собою твердую почву! Она коснулась губами песка — и тот словно бы ответил ей теплым поцелуем…
Но океан — он же здесь, рядом, совсем рядом. И что стоит ему шевельнуть своими водами, накатить волной — и снова утащить назад, в безбрежную безнадежность? Марианне так реально представилась эта возможность, что она нашла в себе силы, чтобы встать и, шатаясь из стороны в сторону, направиться в направлении буйных зарослей. И, лишь вступив под сень деревьев, она почувствовала, как подкашиваются ее ноги, — и замертво опустилась на землю.
«Ледрю меня не обманул…» — только и успела подумать Марианна.
— …Лавинти ни ва? — услышала она сквозь пелену забытья.
В первый момент Марианне показалось, будто это какая-то птица щебечет у нее над головой. Она даже явственно представила ее окраску: желтые перья, красная головка с небольшим хохолком, острый клювик…
— Лавинти ни ва? — прозвучало снова.
Нет, это явно не птица: говорила женщина. Голос звучал протяжно и певуче.
Марианна с трудом подняла веки — и прямо перед своими глазами увидела две упругие смуглые женские груди с маленькими пятнышками сосков.
«Не иначе как я умерла — и попала в какой-то дамский рай. А это — тамошняя привратница… Вот только на каком-то странном языке говорят они в этом раю — я ровно ничего не понимаю».
— Латхое помару? — пропела женщина-птица.
Теперь, немного придя в себя, Марианна увидела ее во весь рост. Лицо райской привратницы было нежно-золотистым и широкоскулым, черные смоляные волосы ниспадали до плеч, крепкие круглые коленки выглядывали из-под легкой цветастой юбочки, составлявшей ее единственный наряд. А кругом расстилалась все та же буйная тропическая зелень.
«Нет, я пока еще жива, — осознала наконец Марианна. — Хотя в это довольно трудно поверить…»
— Я хочу пить, — сказала она почему-то по-итальянски. — Пить — ты понимаешь?
Видимо, в созвучиях незнакомого языка незнакомке почудилось что-то забавное, ибо она весело рассмеялась и задорно воскликнула:
— Пхе баванату!
«Не понимаю, чего тут такого смешного», — вяло подумала Марианна.
Она хотела было объяснить знаками, чего именно хочет, но посланница рая звонко шлепнула себя по бедрам и бросилась бежать прочь.
— Подожди! — попыталась крикнуть Марианна, но из горла вырвался только прерывистый хрип.
А пестрая юбка уже скрылась между деревьев.
Марианна попыталась встать, но это ей не удалось: океан отнял последние силы, и без того изрядно подорванные путешествием в трюме «Серебряной антилопы» Руки и ноги были словно налиты свинцом, в висках стучало.
«Если я добралась до земли, — уговаривала она себя, — значит, я спасена. Нужно помнить прежде всего об этом, и только об этом. Не знаю, где я нахожусь, — но здесь есть люди, которые могут помочь мне. И пусть даже меня ждет новый плен, — но я жива, жива, жива…»
Раз за разом повторяла Марианна про себя эти слова — и наконец увидела целую процессию, приближающуюся к ней. В основном это были такие же гологрудые смуглые женщины, но впереди них шагали двое мужчин, черты лиц которых — но отнюдь не загорелая дочерна кожа — выдавали представителей белой расы. Один из них — долговязый, с пышной огненной шевелюрой — почему-то смотрел на Марианну особенно пристально.
«Что за странная компания? — подумала княгиня. — И разве бывают такие рыжеволосые папуасы — или как их там, Господи… Ах, ну да — полинезийцы…»
Долговязый же внезапно всплеснул руками и завопил во все горло:
— Святой Патрик! Да ведь я же знаю эту женщину, дьявол мне в задницу!
«И с каких это пор здешние островитяне выражаются на чистом английском, да еще и с ирландским акцентом?» — поразилась измученная беглянка.
Но ее изумление было еще большим, когда долговязый туземец радостно воскликнул:
— Любезная моя Марианна! Княгиня Сант-Анна! Добро пожаловать на Таити!
Марианна уже готова была принять происходящее за причудливый сон, когда память внезапно подсказала ей нужное имя.
— Крэг? — неуверенно произнесла она опухшими от соленой воды губами. — Крэг О’Флаерти?
— Он самый, черт подери! — весело отозвался рыжеволосый. — Да разве меня можно с кем-либо перепутать, миленькая вы моя?!
Он бросился на колени перед Марианной и осыпал поцелуями ее щеки. Окружившие их женщины радостно загомонили, прихлопывая в ладоши.
— Слушай, Крэг, да у тебя знакомые на всех океанах, — лукаво заметил спутник О’Флаерти. — Но не все они такие хорошенькие…
— Что ж, это и впрямь жемчужина, — отозвался ирландец, — но отнюдь не из моей сокровищницы. Мы просто хорошие знакомые: нам доводилось когда-то вместе путешествовать…
Пока Марианну укладывали на носилки, изготовленные из двух жердей, перевитых какими-то толстыми бурыми волокнами, и несли по лесу, она успела припомнить многое из своих прошлых скитаний, связанное с моряком Крэгом О’Флаерти. Долгий путь из Одессы в Москву… Случайная встреча в морозном Данциге, когда Крэг проводил ее к потерянному уже было Язону Бофору… И вот теперь эта удивительная встреча на другом полушарии, в другом мире…
Уже позднее, лежа в уютной хижине и напившись кокосового молока, Марианна напомнила О’Флаерти о том давнем эпизоде.
— О! — откликнулся ирландец. — Мы тогда, в Данциге, так с вами и не поговорили. Подумать только, а ведь уже с десяток лет минуло с той поры — ведь так? Вы ужасно торопились тогда на свидание с Бофором…
При упоминании о Язоне Марианна невольно поморщилась, словно надкусила кислое яблоко:
— Да, я надеялась тогда на многое… Но мы расстались — к счастью. Для того, чтобы позднее встретиться вновь — уже к сожалению…
— Ну, о том, что вы тогда, в Данциге, не спелись, я отлично знаю от самого Бофора. Но мы сделали одинаковый выбор: я ведь с ним тоже не поладил, — доверительно сказал Крэг. — Наши пути разошлись очень быстро…
— А что случилось? — полюбопытствовала Марианна. — Ведь у вас были какие-то общие планы.
— Видите ли, наш друг Язон рвался в Америку, драться с англичанами. А я всего-навсего морской бродяга, но отнюдь не вояка. Тем более когда нужно сражаться непонятно за что. А любая война именно такова, а всякие лозунги о свободе и справедливости — это всего лишь яркая ширма для дурачков, готовых подставлять головы под пули. Так что я не захотел составить ему компании.
— Да, из Бофора получился отменный борец за справедливость, нечего сказать… — горько усмехнулась Марианна. — Он стал заурядным работорговцем.
— Что ж, это закономерно: человек, любящий громко говорить о свободе, обычно кончает тем, что несет ее на рынок и продает по выгодной цене, — кивнул ирландец. — Жаль, что и Язон не избег этой участи. А вы, стало быть, встречали его позднее?
— Да… — неохотно ответила Марианна. — Причем в довольно-таки оригинальных обстоятельствах. Представьте себе: он взял меня в плен.
— В плен? — удивился Крэг. — Он похитил вас из какого-нибудь парижского особняка?
— Если бы так… Он взял мой корабль на абордаж в районе Гвинейского залива…
— И что же?
— И там же он нашел свою могилу, — сухо отозвалась Марианна. — Увольте, Крэг, мне вовсе не хочется говорить об этом пирате.
Ирландец послушно кивнул:
— Как скажете. Но каким образом вы оказались здесь, на Таити, совсем в другом океане?
— Это чрезвычайно длинная история. Расскажите-ка мне лучше вашу — полагаю, она покороче… А мне в нынешнем состоянии легче слушать, нежели говорить.
О’Флаерти задумчиво почесал свои рыжие патлы и произнес задумчиво:
— Извольте. Но прежде всего имейте в виду, что имеете дело с человеком, находящимся вне закона.
— Это что же — вы сбежали с каторги?
— Можно сказать и так, если считать за каторгу так называемый цивилизованный мир. А я лично именно так и считаю с некоторых пор…
— Это с каких же?
— Да с тех самых, когда я оказался на этом благословенном острове.
— Но ведь была же и какая-то причина?
