Разрядив мушкет в толпу, испанка уже почти достигла своей цели, когда ее схватили сразу четверо чернокожих и поволокли через газон обратно к парадному крыльцу.

— Педро! Педро! — продолжала взывать Пилар, покуда опьяненные свободой и кровью бунтовщики распинали ее на каменных ступенях.

Сокрушительный удар в лицо заставил ее замолчать — и в тот же миг разом стих гомон толпы. И эта внезапно наступившая тишина, нарушаемая лишь треском пожара, была жутче любых воплей…

Из гущи негров выступил высокий раб, вооруженный тяжелым кухонным секачом. Он приблизился к беззащитной Пилар и медленно занес над головой свое оружие. Повисла томительная пауза.

На секунду Марианне показалось, что все это — лишь дурной сон, дикий ночной кошмар. Но чернокожий палач резко крест-накрест рубанул секачом по груди жертвы, запустил пятерню в разъятое тело и, немного повозившись, торжествующе поднял вверх окровавленный пульсирующий комок еще живого сердца.

Это послужило сигналом — бунтовщики разразились торжествующим реготом и поволокли труп хозяйки по центральной аллее, радостно приплясывая и тыча в бездыханное тело факелами.

Марианна уткнулась лицом в траву, до отказа стиснув зубы, чтобы не выпустить наружу рвущиеся рыдания. Все ее существо свела томительная судорога, сродни предсмертной.

И вдруг отчетливая, трезвая мысль проступила сквозь толщу кромешного отчаяния: «Она звала сына, мальчика Педро. Малыша, оставшегося в горящем доме. Она бежала к нему на помощь. Она хотела спасти сына».

Словно какая-то высшая воля руководила теперь Марианной. Быстро вскочив с земли и продравшись сквозь цепкие акации, она бросилась вперед, видя перед собой только одно — окно, к которому стремилась Пилар. Оно, по счастью, располагалось невысоко от земли, и, закутавшись в одеяло, Марианна в прыжке вышибла телом оконный переплет и под звон стекол рухнула на пол уже внутри комнаты.

Помещение было наполнено дымом, от которого сразу заслезились глаза и запершило в горле. В темноте не было видно ни зги, и, стараясь не вдыхать глубоко, Марианна окликнула:

— Педро! Педро!

Откуда-то доносилось тихое жалобное всхлипывание. Попытавшись сориентироваться, Марианна сделала несколько неуверенных шагов и больно ударилась плечом об угол какой-то мебели.

— Педро! Где ты?

Продвигаясь на ощупь, она наткнулась на нечто вроде кушетки.

— Педро…

Марианна чувствовала: ребенок где-то здесь, совсем близко. Она опустилась на колени и наугад пошарила под кушеткой. Рука уткнулась в теплое тельце.

— Педро, вылезай… Нужно бежать отсюда… Вылезай, маленький…

Она вытащила мальчугана наружу и с невесть откуда взявшейся силой подхватила его на руки.

— Все хорошо, малыш, все хорошо. Только не бойся, только не нужно бояться… — бормотала Марианна, пробираясь к разбитому окну.

Находившиеся поблизости чернокожие, вероятно, не успели толком понять, что же произошло. Они беспорядочно метались вдоль фасада, размахивая факелами.

Дышать становилось все труднее. Марианна лихорадочно пыталась найти выход из положения. Единственно верное решение — постараться добраться до конюшни. Она расположена ближе к задним дверям, но путь туда может быть отрезан огнем, да и недолго заплутаться в незнакомом доме, и тем более — в таком дыму. Попробовать прошмыгнуть в парк? Но головорезы тут же заметят их — и тогда все кончено. Но выбора нет: еще минута — и она потеряет сознание. А шум пламени внутри дома подбирается все ближе, и уже заалела щель под дверью… Может быть, они пощадят хотя бы мальчика?

«Господи, помоги мне!..»

Прижимая к себе ребенка, Марианна выпрыгнула сквозь оконный проем наружу. Послышались яростные вопли: она обнаружена. Нет, скрыться не удастся…

И тут из-за угла виллы на полном ходу вырвалась карета, запряженная парой лошадей. На козлах во весь рост стоял взлохмаченный Лейтон и расчищал дорогу ударами бича.

— Джон! Мы здесь, Джон! — закричала Марианна и тут же захлебнулась кашлем.

— Скорее сюда! — рявкнул Лейтон.

Один из бунтовщиков уже готов был схватить Марианну, но карета подоспела вовремя — и бич хлестко ожег нападавшего по глазам.

Лейтон натянул вожжи, лошади привстали на дыбы, и Марианна, крепко держа мальчика в объятьях, нырнула в карету, тут же резко рванувшуюся вперед.

— Мама, мама… Где мама?.. — едва слышно твердил полузадохшийся малыш.

Марианна положила его голову себе на колени и припала лицом к пахнущим дымом волосенкам, в смятении бормоча:

— Я здесь, сынок, я здесь… Все хорошо…

Глава IV

ЧЕРЕЗ ПРЕРИИ

Бешеная скачка продолжалась около получаса, и наконец карета остановилась. Марианна осторожно уложила на подушки сиденья заснувшего мальчика и вышла наружу. С козел спрыгнул Лейтон — его каблуки глухо ударили о землю.

В темноте безлунной ночи лицо доктора было неразличимо, и у Марианны появилось ощущение, будто она обращается к призраку:

— Где мы, Джон?

— Трудно сказать. На дорогу в Чарльстон прорваться было невозможно, и я правил к западу. Плантации мы миновали. Нужно дождаться рассвета. Что с мальчиком?

Марианна хотела съязвить относительно неожиданного человеколюбия Лейтона, но на иронию не было сил.

— Кажется, с ним все в порядке. Испугался, наглотался дыма…

— Ну, слава Богу.

Измученная женщина присела на подножку кареты, свесив руки между колен:

— Вы видели, что они сделали с Пилар?

Лейтон скрипнул зубами и выдавил:

— Я не успел…

Говорить было больше не о чем: случившееся — необратимо, будущее, даже самое ближайшее, — непредсказуемо.

Марианна думала о странных превратностях судьбы: по стечению обстоятельств ее похититель и тюремщик выступил в роли ее же спасителя. Или он рисковал собой только ради мальчика? Но что значит чужой ребенок для такого бездушного существа, как Лейтон… Это все слепая игра фатума, и счет в этой причудливой игре идет не на очки, а на человеческие жизни.

— Посмотрите-ка… — сказал Лейтон.

Сначала женщина не поняла, к чему именно он хочет привлечь ее внимание. Но, оглянувшись в ту сторону, где, по ее расчетам, находилось разоренное поместье, Марианна увидела небольшое зарево у самого горизонта.

— Усадьба горит, — кивнула она.

— Да я не о том! — резко бросил Лейтон.

И тут наконец она поняла, что имеет в виду ее спутник. В том же направлении мелькали в темноте несколько разрозненных огоньков — на расстоянии приблизительно в полторы мили.

— Что это? — спросила Марианна, догадываясь уже, впрочем, об ответе.

— Погоня. Быстрее в карету!

И еще около часа мучительной тряски по бездорожью. Марианна пыталась заснуть, но стоило ей смежить веки, как перед глазами вставала сцена кровавой казни Пилар… Время от времени она выглядывала в окно кареты: огоньки то приближались, то отдалялись — но упорно продолжали следовать в их направлении.

— Что делать, Лейтон? — крикнула она вознице. — Лошади не выдержат такой гонки.

— Мы приближаемся к лесу, — отозвался он с козел. — Попробуем укрыться там!

Достигнув мрачного леса, который казался еще чернее, чем окружающая ночь, Лейтон завел карету под укрытие деревьев. Загнанные лошади с облегчением остановились, шумно отфыркиваясь.

Теперь вновь приходилось полагаться только на милость судьбы.

Прислонившись к шершавому стволу, Марианна наблюдала, как постепенно приближается цепочка огоньков. Вот они уже в полумиле, вот еще ближе…

— К лошадям! — скомандовал Лейтон. — Нельзя, чтобы они заржали не вовремя.

Уже доносился стук копыт со стороны темной равнины. Марианна подошла к одной из лошадей и обхватила руками ее теплую влажную морду. То же сделал и Лейтон, стоявший с нею плечом к плечу.

Спустя самое малое время ближайшая пара преследователей приблизилась настолько, что Марианна могла хорошо рассмотреть их: размахивающие факелами полуобнаженные негры верхом на неоседланных лошадях. Перейдя с галопа на рысь, они несколько раз продефилировали вдоль кромки леса, а затем, обменявшись гортанными возгласами, двинулись на воссоединение со своими товарищами. Огоньки факелов сбились в кружок, помаячили на месте — и, вытянувшись в цепочку, стали удаляться.