Брент почти не обратил внимания на француженку: так хотелось ему поскорее услышать обещанную историю.

– Кто такая Марта? – не выдержала Лайонин, но муж, проигнорировав вопрос, поведал собравшимся красочную историю. Он оказался хорошим рассказчиком, хотя описанные события, как полагала Лайонин, были достаточно ординарными.

– А вы сможете сделать это еще раз? – благоговейно осведомился Брент. – Закричать так, что треснут каменные стены.

– Ранулф! Мальчик верит твоим сказкам!

Но и Ранулф, и Брент немедленно вознегодовали.

– Истинный рыцарь никогда не лжет! – воскликнули они в один голос. Лайонин невольно рассмеялась. До чего же они похожи!

Амисия, до сих пор молчавшая, сочла своим долгом испортить веселье:

– Похоже, я зря вторглась в ваше общество. Простите меня за дерзость. Мне что-то не по себе. Пойду лягу в постель.

– Это вы извините нас за невежливость, леди Амисия! – воскликнул Ранулф. – Ужин подадут сюда, и вы просто обязаны поесть вместе с нами.

– Вы не ужинаете вместе со слугами?

– У них свои дома. Я привык к холостяцкой жизни и придерживаюсь старых обычаев.

Светлые глаза женщины не отрываясь смотрели на него.

– Значит, вы недавно женаты, милорд?

– Да, всего…

– Полгода, – подсказала Лайонин.

Ранулф лукаво улыбнулся. Лайонин смотрела в окно.

– А вот и Ходдер с едой. Леди Амисия, вы присоединитесь к нам?

– Ну… раз меня так мило просят…

Лайонин заметила презрительную усмешку Ходдера. Она редко соглашалась с напыщенным коротышкой, но, похоже, оба придерживались одного мнения об этой особе. Их понимающие взгляды встретились.

Амисия не умолкала: хвалила Мальвуазен, умоляла Ранулфа рассказать о приключениях в Святой земле, превозносила его таланты в создании столь необыкновенного замка. Брент завороженно слушал истории Ранулфа, временами бросая на Амисию неприязненные взгляды. Даже шестилетний ребенок видел насквозь эту женщину!

Наутро Ранулф в бешенстве ворвался в дом.

– Ходдер! – прогремел он. – Где этот человек? Ходдер, немедленно спустись вниз, если ценишь свою жизнь!

– Что случилось? Почему ты так сердит? – всполошилась Лайонин.

Он принялся бросать одежду в кожаную седельную сумку. В дверях возник Ходдер и нерешительно посмотрел на хозяина.

– Приготовь доспехи и кольчугу, да поспеши! – коротко велел Ранулф. – Только не серебряную. Я еду на войну, а не развлекаться!

Лайонин почувствовала, как подкосились ноги.

– Какая война?

– Этот чертов негодяй! Угроз Уильяма оказалось недостаточно! Теперь он послал сервов пахать мою землю.

– Какую землю? О чем ты?

– Замок Гетен, твой замок! Мой управитель, твой управитель, черт побери! Мне плевать, кто владеет этой землей! Кровь Христова, я прикончу подлеца! Он посмел оспорить границы моей земли!

Лайонин зябко повела плечами, удивляясь спокойному виду Ходдера. С упавшим сердцем она наблюдала, как тот снимает со стен булаву, боевой топор, боевой молот и чекан.

– Ранулф, ты не можешь сам потолковать с этим человеком?

– Поговорить? Время для бесед уже прошло! Повезет ему, если его замок будет снабжен всем необходимым, поскольку я собираюсь устроить осаду. Посмотрим, сколько этот ничтожный барон продержится против Черного Льва! Оставляю Мальвуа-зен на твое попечение. Я беру с собой стражу и сотню рыцарей гарнизона. Если понадобится больше воинов, я пришлю гонца, и ты отдашь приказ. Надеюсь, ты сознаешь свой долг?

– Вполне, – ледяным тоном ответила она.

Он бросил на нее быстрый взгляд, но не умерил гнева.

– Брент отправляется со мной. А теперь подойди и поцелуй меня, чтобы твой поцелуй остался гореть на губах и не дал мне тревожиться за тебя. Я защищаю твой замок!

Она не высказала свои мысли. Не объяснила, что не отдала бы даже одного дня в его обществе за какой-то неведомый замок. Сдержала слезы и протесты, и он яростно поцеловал ее, до боли сминая губы.

– Буду присылать весточки, – бросил он, сбегая по ступенькам.

Лайонин поспешила следом:

– Подожди! Подожди!

Она торопливо поднялась наверх и нашла вышитую ленту, точную копию львиного пояса. Ранулф уже подошел к ожидавшим его воинам. Она обняла мужа и продела ленту сквозь его кожаный пояс. То, что она сделала с лентой, заставило его охнуть и оттолкнуть жену.

– Ты забываешься! – прошипел он, но его глаза сияли.

– Это тебе на память, – прошептала она, смаргивая слезы.

– Я не смогу думать ни о чем другом, – серьезно ответил он.

Отъезжавших всадников провожали не только рыдания Лайонин, но и плач женщин, стоявших в дверях зала «черной стражи». Лайонин повернулась к ним. Все молчали, однако в этот момент между женщинами, обреченными ждать и молиться за мужчин, ушедших воевать, протянулась ниточка дружбы.

Лайонин и Амисия провели день в соларе. Графиня шила, француженка, по обыкновению, бездельничала.

– Я завидую вам, леди Лайонин, вашей безмятежности и спокойствию. Вряд ли я вела бы себя так в подобном положении.

– Боюсь, я не совсем вас понимаю.

– Насколько мне известно, вы носите дитя лорда Ранул-фа. То есть предполагаю, что это его дитя. Ведь никогда ни в чем нельзя быть уверенной.

Лайонин ответила коротким холодным взглядом.

– О, я не хотела вас оскорбить. Просто лорд Ранулф такой красивый мужчина. Должно быть, он пользуется огромным успехом у женщин. Я нахожу его абсолютно неотразимым.

– Я не позволю обсуждать моего мужа в подобном тоне.

– Прошу меня простить. Собственно, я хотела говорить не о вашем муже. Поверьте, я просто вам удивляюсь. Если бы мне предстояло вскоре отяжелеть ребенком, а муж-красавец находился бы за много миль отсюда, с мужчинами, которые приводят в лагерь женщин, пусть самого низкого пошиба, но тем не менее женщин… На вашем месте…

– Леди Амисия, если вы в самом деле леди, ваши намеки вполне недвусмысленны и крайне мне не нравятся. Я требую, чтобы вы держали подобные мысли при себе.

– Я согласна с вами. Мне тоже не хочется слышать напоминания о моем несчастье.

Лайонин пожала плечами.

Амисия улыбнулась и провела пальцем по шпалере.

–Даже при самом коротком знакомстве я нахожу, что лорд Ранулф… человек крайне романтичный, не считаете? Расскажите, как он ухаживал за вами? Трудно было покорить его, или это дело нескольких дней? Долго ли вы знали друг друга до помолвки?

Лайонин от возмущения потеряла дар речи.

– Думаю, на весь ваш роман ушло несколько дней, – продолжала Амисия, но тут же поспешно прикрыла рот рукой. – Правда, лорд Ранулф не из тех мужчин, кто легко влюбляется: для этого он слишком серьезен. О, простите, вы, кажется, упомянули, что он не признавался вам в любви. Мм… интересно, что приготовили нам на обед? Я немного ослабела и удалюсь к себе. Доброго дня, миледи. Надеюсь, я ничем вас не оскорбила.

После ее ухода ошеломленная Лайонин долго не могла пошевелиться. Наконец она встала и покачала головой. Ей всегда было известно, что француженка – воплощение зла. Стоит ли удивляться, что она это доказала? Но что, если Ранулф в разлуке затоскует и возьмет себе женщину? Так поступают большинство мужчин. Это вполне естественно, и ей стоит смириться с женской долей.

Она вновь принялась за шитье, но так задумалась, что уколола иглой палец и, сразу опомнившись, принялась за работу с новой энергией. Нет! Нет! И нет! Она не позволит другой коснуться ее Ранулфа!

Через четыре дня прибыл первый гонец. Лайонин увидела его из окна-солара и заметила на плаще герб Мальвуазенов.

Лайонин сбежала вниз с такой быстротой, что споткнулась и едва не упала. Она не заметила следовавшую по пятам Амисию.

Парень держал два пергаментных свитка со львами Уорб-руков на печатях. Лайонин почти вырвала их у него и хотела уже сломать печати, но гонец остановил ее:

– Вы леди Лайонин?

– Это я.

– А кто леди Амисия?

– Я.

Лайонин потрясенно наблюдала, как парень берет у нее из рук один свиток и передает бледной женщине.