– Здравствуй, Туломушка. Мы сейчас в Крыму, в Форосе. Нас почти полностью изолировали от управления страной. И мне нужна твоя помощь.

– Всё что угодно, Раиса Максимовна, но я сейчас не в Союзе…

– Я прекрасно знаю, где ты. Именно это мне и нужно. Завтра после обеда к тебе подъедет человек – ты его сразу узнаешь, и передаст тебе кейс. Там всё, что у нас есть, доступ ко всем зарубежным счетам. Тебе нужно будет передать его нашему человеку в Британии. Твой капитан получит необходимые распоряжения. Я очень на тебя надеюсь.

– Не беспокойтесь, я всё сделаю как надо, – твёрдо произнёс Тулома, и на этом связь прервалась.

Тулома поначалу даже не поверил своим глазам, когда на следующий день увидел в местном пабе рядом с портом своего родного дядю Игоря Зимбицкого. И хотя тот сидел в глубине зала, в полумраке вполоборота ко входу, Дружинин сразу узнал его. На коленях он держал небольшой кожаный кейс. Нет, он, конечно же, знал, что его дядя – полковник ГРУ, но он совершенно не ожидал увидеть здесь, в Скагене, именно его. В этот раз дядя был на удивление немногословен, но в завершение разговора всё-таки сказал:

– Самое главное, Тулома, не нужно играть ни в какие шпионские игры – просто передай посылку… – и после небольшой паузы спросил: – У тебя есть какое-нибудь оружие?

– Только офицерский кортик, – ответил Тулома, слегка опешив от неожиданного вопроса.

– Возьми его с собой на встречу… Да и вообще, держи его всегда при себе, как и кейс. Да, в случае несанкционированной попытки вскрыть кейс его содержимое будет уничтожено, и лучше тебе не находиться рядом с ним в этот момент. На этом, пожалуй, всё. Ваш капитан уже получил указания о маршруте следования. Данные о контакте тебе передадут дополнительно. Удачи!

Через два дня экипаж закончил выгрузку, и судно направилось к Шетландским островам, в порт Леруик. На рейде Леруика ТР «Космонавт Гагарин» простоял целую неделю, но Тулома так и не получил данных о контакте. И вскоре капитану пришёл новый приказ и новый маршрут следования. Следующей точкой был порт Робертс Бэй в Новой Скотии. Через десять дней судно вошло в акваторию порта. Ещё через день в местном припортовом кабаке состоялась встреча. У Туломы с самого утра было нехорошее предчувствие, а он привык доверять своей интуиции и потому не взял кейс с собой на встречу. Контакт был странный. Он вроде знал и пароль, и отзыв, но вёл себя слегка нервно, хотя и пытался всеми силами это скрыть. По итогу разговора Тулома принял решение кейс ему не отдавать. К тому же он срисовал ещё одного типа в баре, от которого за версту несло спецурой. И эти двое явно были вместе, а этот факт совершенно не соответствовал полученным Туломой указаниям.

В конце концов, он очень вежливо на чистом английском произнёс:

– Вы, вероятно, меня с кем-то спутали, сэр. Я совершенно не понимаю, о каком кейсе вы всё время говорите.

– Тулома, не нужно играть со мной в подобные игры. Так или иначе, но мы получим этот кейс, – тон незнакомца был угрожающим.

Совершенно хладнокровно, одним молниеносным движением Тулома выхватил из-за пояса кортик и с силой вонзил его в стол. Булатный клинок пробил дубовую столешницу, словно картонку.

– Придите и возьмите, если сможете, – все посетители в пабе обернулись на него, а Дружинин спокойно поднялся, выдернул клинок из стола и направился к выходу. Остановить его никто не рискнул. Как и сунуться на судно за кейсом – тоже никто не осмелился. Ни в этот день, ни в следующий. А ещё через день пришёл новый приказ и новая точка маршрута – порт Коллес Поинт на острове Ньюфаундленд.

В один из солнечных дней начала октября 1993 года Тулома в очередной раз попрощался с Товой и отправился на корабль. Отход был назначен на восемь утра. Всё шло как обычно, но к вечеру экипаж узнал, что в Москве снова беспорядки. Верховный Совет объявил импичмент Президенту, развалившему огромную страну и активно насаждающему буржуазную идеологию в обществе. В ответ Ельцин начал штурм здания Парламента. На улицах Москвы снова разворачивалась кровавая трагедия, и снова её причиной стало столкновение идеологий – хищнической и бесчеловечной буржуазной и безнадёжно отставшей от современных реалий, требующей глубинного реформирования коммунистической. На следующий день членам экипажа траулера стало известно, что капитан судна, никого не ставя в известность, ни с кем не советуясь, направил в адрес администрации Президента Ельцина письмо с поддержкой его действий от имени всего экипажа. Экипаж взбунтовался. Капитан и так-то не обладал ни авторитетом, ни уважением со стороны и рядового состава, и офицеров в большей степени именно из-за своего пренебрежительного отношения к простым работягам и весьма скверного характера. А тут ещё такая вопиющая наглость – подписаться от имени всего экипажа, не спрашивая ничьего мнения. Бунт был стихийным и неорганизованным, но в итоге палубная команда просто решила по-тихому выкинуть капитана за борт. Но перед этим моряки надумали сообщить о своих планах единственному офицеру, которому они безоговорочно доверяли, – Туломе Дружинину. Тулома сразу же резко воспротивился таким радикальным мерам и не только из человеколюбия, но ещё и из-за того, что знание их планов уже делало его соучастником. Не имея возможности бунт усмирить, Дружинин решил его возглавить. Он понимал возможные негативные последствия для его карьеры, но это был единственный способ попытаться избежать жертв. Мятежники, признав его предводителем, обязаны были подчиняться ему беспрекословно. Капитану объявили об отстранении его от управления судном и изолировали его в каюте. Тулома развернул траулер и направил его обратно в Королевский фиорд. По возвращении в порт Дружинин связался с руководством компании «Мурманрыбпром» и сообщил о случившемся. Но к тому времени Парламент уже пал. Ельцин праздновал очередную кровавую победу, запустившую ещё более кровавую гражданскую войну, заканчивать которую пришлось уже даже не ему. Но это было позже, а сейчас Туломе пришлось покинуть борт судна и остаться в Норвегии. Навсегда. В России он теперь стал государственным преступником.

Тулома довольно долго жил у Товы, и она уже всерьёз собиралась выйти за него замуж. Как-то раз его вызвали в местный комиссариат в Ботсфиорде якобы для оформления вида на жительство. Но первым делом его почему-то поместили в комнату для допросов. Тулома был настроен весьма благодушно и потому отнёсся к этому довольно спокойно.

– Тулома Дружинин, с вами хочет пообщаться один наш офицер. Он для этого специально прилетел из Осло. Если вы не против, – вежливо произнёс начальник местной полиции.

– Хорошо, я не против, – сдержанно ответил Тулома. Что-то в словах начальника комиссариата заставило его насторожиться.

Офицер из Осло оказался вовсе не тем, за кого пытался себя выдавать. Рыжеватый, высокого роста, с фигурой офицера спецназа и повадками хищника, представился Стивом. Английский язык для него был родной, да и подготовка совершенно другого уровня. Тулома гадал – МИ 6 или Лэнгли, и в процессе разговора пришёл к выводу, что всё-таки британцы.

– Скажите, Тулома, два года назад вы выполняли одно особое поручение. Куда направилось ваше судно после захода в порт Робертс Бэй? – начал он без всяких предисловий.

– Да я сейчас и не вспомню, так много за эти два года было рейсов, много заходов в разные порты. Боюсь напутать и ввести вас в заблуждение.