Добравшись до кромки леса, Элизабет сделала глубокий вдох и усилием воли успокоила бешено колотящееся сердце. Она знала, что представляет собой ночной лес, и поэтому спокойно отправилась в путь, шагая легко и быстро. Оставалось только удивляться, как бесшумно она могла двигаться.

К тому времени когда взошло солнце, Элизабет находилась в пути уже два часа, и постепенно темп ее движения стал замедляться. Она не ела более суток, поэтому силы покидали ее. С трудом передвигая ноги, она цеплялась одеждой за кустарник, ветви деревьев рвали волосы на голове.

Спустя час она начала дрожать. Присев на упавшее дерево, Элизабет попыталась взять себя в руки. Вероятно, это объяснялось тем, что ей просто не хватало сил из-за голода и тяжелых испытаний предыдущего дня, измотавших ее до предела. Подумав об отдыхе, она тут же закрыла глаза и поняла, что не сможет продолжить путь, если не поспит.

В изнеможении Элизабет опустилась на землю рядом с деревом, не обращая внимания на копошившихся на стволе мелких насекомых: ей уже не раз приходилось ночевать в лесу. Перевернувшись на спину, Элизабет предприняла попытку зарыться в опавшую листву, но моментально провалилась в глубокий сон.

Проснулась она от сильного толчка в бок. Высокий, хорошо сложенный бродяга с выбитым передним зубом ухмылялся, склонившись над ней. За ним стояли два других, таких же грязных и дурно пахнущих.

— Говорил же тебе, что жива, — произнес первый, схватив Элизабет за руку и резким движением поставив ее на ноги.

— Хорошенькая, — произнес другой, положив руку на плечо девушки.

Элизабет рванулась в сторону, под рукой бродяги платье порвалось, обнажив плечо девушки.

— Чур, я первый! — открыв рот от изумления, проревел третий бродяга.

— Настоящая леди, — вымолвил самый здоровый из них, схватив Элизабет за плечо.

— Мое имя — Элизабет Чатворт, и, если вы хоть чем-то обидите меня, граф Бейхам отрубит вам головы.

— Уж не тот ли граф, который вышвырнул меня с моей фермы? — произнес один из бродяг. — Из-за него моя жена и дочь окоченели зимой от холода и умерли.

Когда он взглянул на Элизабет, выражение его лица стало таким жутким, что она была бы рада убежать.

Здоровый бродяга ухватил Элизабет за горло:

— Мне нравится, когда женщины умоляют меня.

— Это нравится многим мужчинам, — холодно отозвалась она, глядя в его удивленно моргающие глаза.

— Она вдобавок еще и подлюга, Билл, — сказал один из бродяг. — Отдай мне ее первому.

Неожиданно он изменился в лице, издал странный звук, похожий на бульканье, и упал прямо на Элизабет. Увернувшись от его падающего тела, она краем глаза увидела торчащую из его спины стрелу, и, пока бродяги, раскрыв рты, смотрели на своего мертвого приятеля, Элизабет, задрав юбку, перепрыгнула через бревно.

Из-за деревьев появился Майлс и поймал Элизабет за руку. Когда она увидела выражение его лица, у нее перехватило дыхание: оно было искажено от гнева, рот плотно сжат, глаза потемнели, брови насуплены, а ноздри раздувались.

— Оставайся здесь, — приказал он.

В замешательстве Элизабет подчинилась его приказу, но ненадолго. Только сейчас она поняла, почему еще в неполные восемнадцать лет Майлс Монтгомери добился славы на полях сражений. Бродяги, против которых он выступил, были отнюдь не безоружны. Один из них, раскрутив над головой железный шар с шипами, умело запустил его, целясь Майлсу в голову. Увернувшись от снаряда, Майлс мгновенно вонзил свое копье в бродягу. Лишь несколько секунд потребовалось ему, чтобы уничтожить обоих противников, но пульс его при этом не изменился. Казалось просто невероятным, что этот хладнокровный убийца еще вчера мыл ей голову так аккуратно и ловко, что даже не дернул ни единого волоска.

Не теряя больше времени на размышления о сложности и противоречивости характера своего недруга, Элизабет пустилась бежать с поля боя. Зная, что Майлс все равно догонит ее, она надеялась его обхитрить. Ухватившись за первую же низко расположенную ветку, она быстро вскарабкалась на дерево.

Через некоторое время прямо под ней появился Майлс. Его бархатный дуплет был забрызган кровью, обнаженный меч был также в крови. Как затравленный зверь, он вертел головой по сторонам, затем замер и прислушался. Элизабет затаила дыхание. Через минуту Майлс неожиданно развернулся на каблуках, и, запрокинув голову, посмотрел на нее.

— Спускайся вниз, Элизабет, — произнес он глухим голосом.

Однажды, когда ей было лет тринадцать, что-то подобное с ней уже произошло… Тогда ей пришлось спрыгнуть с дерева прямо на отвратительного мужчину, преследовавшего его, и, сбив его с ног, скрыться, не дав тому опомниться. Не раздумывая, Элизабет и теперь бросилась на Майлса, но он устоял на ногах и крепко прижал ее к себе.

— Те люди могли убить тебя, — произнес он, даже не обратив внимания на то, что она пыталась сбить его с ног. — Как тебе удалось проскочить мимо моих стражников?

— Отпустите меня сейчас же! — потребовала Элизабет, отбиваясь от Майлса, но он продолжал удерживать ее в своих объятиях.

— Почему ты не послушалась меня и не стала ждать?

Услышав такой идиотский вопрос, она перестала сопротивляться.

— А если бы один из этих головорезов отдал подобный приказ? Мне что, тоже надо было бы ждать? В чем, собственно говоря, разница между ними и вами?

Его глаза гневно сверкнули.

— Черт побери, Элизабет! Что ты имеешь в виду, сравнивая меня с этими бандитами? Разве я тебя чем-нибудь обидел?

— Ты все-таки нашел ее. — В голосе сэра Гая слышались довольные нотки. — Разрешите представиться, миледи, сэр Гай Линакр.

Продолжая изо всех сил колотить Майлса по плечам, Элизабет кивнула сэру Гаю в знак приветствия., — Вы когда-нибудь перестанете меня мучить? — бросила она Майлсу.

Он настолько неожиданно разжал объятия, что Элизабет чуть не грохнулась на землю. Быстрая смена положения и пустой желудок незамедлительно дали о себе знать. Элизабет схватилась за голову, в глазах у нее потемнело, и, пытаясь удержать равновесие, она вытянула вперед руки.

Сэр Гай подхватил ее.

— Не прикасайтесь ко мне, — прошептала Элизабет, погружаясь в какой-то зыбкий туман.

Принимая девушку у сэра Гая, Майлс сказал:

— По крайней мере, она испытывает отвращение не только ко мне.

Открыв глаза, Элизабет увидела, что Майлс подозрительно смотрит на нее.

— Как долго ты голодаешь?

— Не так уж давно, чтобы радоваться встрече с вами, — резко ответила Элизабет.

Услышав ответ, Майлс не смог удержаться и от всей души расхохотался. Затем нагнулся и, прежде чем Элизабет что-либо сообразила, страстно поцеловал ее в губы.

— Ты неподражаема, Элизабет!

Она так усердно пыталась стереть тыльной стороной ладони следы его поцелуя, что казалось, кожа скоро начнет слезать с губ.

— Опустите меня на землю! Я прекрасно себя чувствуя и могу идти сама.

— Предоставить тебе возможность снова сбежать? Ну уж нет, видимо, придется теперь держать тебя на привязи.

Посадив Элизабет на лошадь впереди себя, Майлс направился в лагерь.

Элизабет была удивлена, увидев разобранные палатки и мулов, готовых тронуться в путь. Ей безумно захотелось узнать, куда они направляются, но, стараясь держаться на лошади как можно прямее, чтобы реже прикасаться к Майлсу, она молчала, предпочитая не вступать с ним в беседу.

Оставив сэра Гая позади себя, Майлс направил лошадь в лес, расположенный в стороне от ожидавших его вассалов. Там, на поляне посреди леса, уже стоял накрытый стол, на котором дымились блюда с едой. Вокруг стола суетился старичок небольшого роста, моментально исчезнувший после соответствующего жеста Майлса.

Сойдя с лошади, Майлс протянул Элизабет обе руки, но она соскользнула на землю без его помощи, хотя сделала это довольно осторожно, из-за опасения вновь пережить странное и непонятное состояние, когда она чуть не потеряла сознание.