Олег подтянулся и попытался, ухватившись за рукоятку, рывком выдернуть нож. И снова - здорово. Как и тогда, возле двери, колючий слушаться не захотел. Нож был настойчив, мальчишка тоже. Благо, пустая кухня позволяла прыгать у окна ещё и ещё. Третий прыжок, пятый... На седьмом нож, кувыркнувшись в воздухе и чуть не снеся Воронцову пол-уха, вылетел сквозь окно и уткнулся в шаге от Олега. Что же, выбора не оставалось. Сжав в кулаке нож, словно талисман, что пришёл с ними из их родного мира, Олег, покосился на дверь в таверну и бросился к ближайшим кустам. Всё. Пусть его называют трусом, но сюда он больше не ездец. Домой, домой и ещё раз домой. По бездорожью, по ухабам, через непролазные кустарники - всё равно как. Если пацаны хоть что-то соображают в этой жизни - они расчухают. Уговаривать их теперь - себе дороже. Он не знает, на что способен хромой. Если тот сподобился вот так сходу завербовать всех троих, в кармане у него может быть и что-то помощнее, чем милицейский "Макаров". Если фаерболом вдарит - пятки живо отлетят. Знает он всю эту фэнтезийную механику. Хорошо хотеть быть магом, плохо с магом повстречаться. А, не встав на сторону вербовщика, в каких он с ним находиться должен отношениях? Правильно, в антагонистичных, словно Ленин и буржуазия аккурат после семнадцатого.
Добежав, до места их "выхода из леса" Олег слегка притормозил. Он-то нашёл вешку на раз. Нашёл потому, что ставил её, что замечал, потому, что уже тогда думал о том, как они будут возвращаться. А ребята, если они пойдут следом? Как найдут они? А ведь они пойдут, не останутся же они в чужом мире воевать с дичиной в самом деле? Шутки перестают быть шутками, когда становятся реальностью. Убедившись, что за ним никто не гонится, Воронцов достал из кармана джинсов носовой платок и шнурком от кроссовки привязал его к жердине. Всё. Свои поймут, а чужие... Сейчас отдал он бы наверное не только нож, если б кто ему сказал, что всё закончится хорошо и вскоре он вместе с Сашком и Славиком со смехом будут описывать Маринке свои приключения за потайной дверью. Что же, теперь только вверх по склону и на юг, на юг, до того самого дерева. На уроках природоведения пусть и не в полной мере, но ориентироваться учат. Будь у него часы и солнце, он бы, конечно, нашёл более точно, но в полевых условиях и по мху можно было работать. Тем более, что проторенная ими дорожка ещё не успела основательно исчезнуть среди зарослей.
Спасло Олежку от пробегания мимо дерева то, что оно стояло почти в центре большой поляны. Впрочем, немного он всё же сбился. Метров на пятнадцать, не более, но сбился. Только пятой точкой почувствовал, что уже вроде как должно быть, притормозил и... принялся нарезать круги, постепенно расширяя радиус. Вышел. Вышел, да так и сел на корнях. Сил больше не было. О друзьях вспоминал, но что теперь мог он для них сделать? Ничего. Каждый решает сам. Здесь или там. На Родине или... Левая кроссовка, из которой он выдернул шнурок, промокла насквозь. Олег снял её и только заметил, что, оказывается, сбил ногу в кровь. Впрочем, эта кровь ещё ничего, это как наука за беспечность, за знание, что когда пресловутая тяга к новизне берёт власть над разумом, хорошего не выходит. Хотя, может, зря он так категорично? Спрашивается, чего испугался? Школы магов? Так школа она на то и школа, чтоб учиться. Нового мира? Так никто сюда его и не тащил. Сами пришли. Вербовщика? Так и тот ему руки не выкручивал...
Нет, что-то было. Что-то неуловимое, то, что нельзя назвать, потому что будешь осмеян в лучшем случае или с презрением отвергнут в наихудшем, та внутренняя общность с домом, с миром, с себе подобными.
Олег, поморщившись, вновь обулся и, поднявшись, никуда не торопясь, подошёл к дереву. Ещё шаг и...
"Стоп", - Словно бы прострелило его. - "Если я блуждал по кругу, то как же ребята?"
Ближайшие кусты пополнились импровизированными стрелками, указывающими на то самое дерево, единственное. Ножик! Да-да, если бы не Санькин ножик, работал бы он тут полтора суток, а может и того поболе, а так...
Дверь хлопнула, и пустырь за сараями принял мальчишку, словно с ним никогда и не расставался.
****
Санька пришёл через две недели, в пятницу. Олег всё это время только отмалчивался, ухмылялся из-под чёлки угрюмым представителям органов и выдавливал из себя исключительно дежурное "Не знаю" на все вопросы о приятелях. Вечерами его прессинговали родители одноклассников. А что он мог им сказать? Да ровным счётом ничего. Выдавать тайный ход в чужой мир он не имел права. Где потерялось два подростка, могло потеряться и две роты спецназа. По словам вербовщика, там были "манки" на любой вкус. А устоять искушению в силах далеко не каждый. Маринка... Маринка презрительно смотрела сквозь него. Оно и к лучшему. Куда сложнее было бы держаться, если бы она тоже приставала с вопросами, ведь кому-кому, а ей отказать он не мог никогда.
И каждый вечер теперь Олег шёл к той самой обшарпанной двери и ждал. Ждал и в тот день, когда пришёл Санька, ждал потому, что просто не мог не ждать, не мог верить, что его друзья "застрянут" ...
- Воронцов! Твою мать! - скрипнули петли, и Сидоров вывалился с той стороны. Вывалился, хлопнул дверью, да так и остался сидеть, переводя явно сбитое дыхание.
Олег поднялся и подошёл к другу.
- Ну вот, нас уже двое. Пойдём к костерку.
Санёк поднялся и вскоре они уже сидели напротив друг друга и делились впечатлениями.
- Понимаешь, эта гнида обещала мне лучшее училище и вообще.
- Ну, ты же в Рязанское хотел.
- Рязанское - это да, так туда конкурс, а это сразу и...
- Поступил?
Санька только выругался. Как оказалось, бесплатный сыр бывает только при коммунизме и то не в каждом магазине, а халявное учение воинской доблести, на то и халявное, что доблести требует по максимуму.
- Ежедневные маршброски в боевом комплекте. И это, слышь, в первую же неделю. Да это ладно, но, как мне сказали про количество трупов на передовой и описали всю дичину... Ты хоть в курсе, что наши динозавры им, как котята? Так вот, как описали, так мне сразу поплохело. Резко. Впрочем, и это не всё. Понимаешь, за какие Фермопилы я буду там надрываться, если всё моё тут? Я всосал не сразу, но потом дошло. А, как дошло, сказал я, - "Мама, роди меня обратно" и сделал ноги. Кстати, Олеж, за метки респект большой. Вот, лох последний буду, без них плутал бы как...
