Боженка же значилась подавальщицей. Не сильно квалифицированный труд, но у них на хуторе девушек берегли. Ради их женской миссии. А потому не допускали до опасных моментов. Хотя, кто мог остановить Боженку, если у неё то и дело кровь в жилах играет? Алик? Так он же свой, из соседнего дома, с ним она излазила ещё в детстве все подвалы, чердаки и арматуру окрестности. Алик ей потворствует, то бишь, попросту закрывает глаза, если ей вздумается покрасоваться и порисковать так, чтоб дух захватило у каждого, кто видит её трюки.
***
А после смены... После смены они в этот раз направились к Йозефу.
- Ты ж сам обещал! - расширила свои глазки Божена, когда Алик попытался сделать вид, что не помнит об их вчерашнем разговоре. Тот почесал затылок и потопал вслед за весело скачущей подружкой. Куда ж ему от неё? Кто приглядит за егозой? Йозефа, собственно говоря, Алик недолюбливал. То ли ревновал, то ли просто не уважал должность писаря, на которой значился тот. Ведь что такое писарь? Так, фитюлька, которая даже по арматуре не лазит. Разве ж это занятие для настоящего парня?
Йозеф был ещё на службе, когда Боженка с Аликом забрались в его рабочий кабинет. Он сидел и что-то чертил на расстеленной на полу бумаге. Пол здания, куда они пришли, до часа Икс был стеной. Посреди него красовалось широченное окнище. Во многих помещения поверх таких окон давно уже сделали настилы, но Йозеф, после назначения писарем в своей конторке настил убрал, поставил только небольшие бортики, чтоб не навернуться. И теперь он каждое утро наблюдал восход солнца, не сходя с рабочего места.
- Нравится мне, - говорил Йозеф Боженке, щурясь из-под своих огромных очков, - Такие блики...
Очки были старые, и только один глаз Йозефа даже с ними видел более-менее. Очки достались ему ещё от бабушки Божены, своих оптиков на хуторе не было. А сверху... Разве ж там кому придёт в голову, что снизу нужны очки с мощной оптикой?
- Йоська! - Начала Божена ещё с порога, - Дело есть. Только ты, лапуля, нам поможешь.
"Лапуля" из уст Боженки слегка передёрнуло Алика, но тот только поморщился, поудобнее устроившись на арматуре, ведущей из двери, расположенной на потолке. Не то, чтоб ему самому хотелось так называться, но в отношении Йозефа подобное обращение казалось ему несколько фамильярным.
- Я... весь внимание... - Йозеф выглядел несколько растерянным. Он даже от волнения вытер суховатой рукой пот с шеи, забыв про тряпичку, служившую ему вместо платка.
- Понимаешь, лапуль, мне вот с Алеком хочется разузнать, а трамвайные пути, они куда ведут? Вот жёлтая тарелка семафора - так? А дальше куда?
- Это... это карта нужна, - засуетился парень, - Она есть, она где-то у меня есть.
- Да ты не мельтеши, лапуль, - улыбнулась Боженка и встряхнула рыжими кудряшками, - Нам просто ин-те-рес-но! А то трамваи, трамваи, а куда, чего?
- Вот! - Из-под залежей документов углу Йозефом была извлечена потрёпанная брошюра, - Тут всё есть! Это атлас!
- Лапуль, ты как-то поконкретнее, а? Я же девочка, мне чем проще, тем лучше.
Алек отклеился от арматуры и подсел к ним.
- Атлас? Это где карты, да?
- Правильно мыслишь. Смотри, вот большая, тут вся вертикаль.
- И что? Это много или мало?
- Много, очень много, - Йозеф на большой карте отчертил ногтем маленький кусочек и перевернул несколько страниц.
- Вот то, что я а показал тут. А вот это вот - наш хутор. Ясно?
Божене ничего ясно не было. Впрочем, так глубоко она и не собиралась вникать. А Алик на что? Зря она что ли его сюда притащила?
- Пока слабо... Погодь. Вот тут ратуша, вот труба, а где сетка?
- Не было тогда сетки, когда карту делали. Всё вообще лежало, а не стояло.
- Слышал... Только всё как-то не верится. Сколько себя помню - на вертикали.
- И я, и она, впрочем - оно к делу не относится, - Йозеф сдвинул очки на переносицу, - Смотри лучше дальше. Вот тут низ, тут верх.
- Понятно. Не считай совсем за идиота.
- Уговорил-уговорил, - Йозеф покосился на Боженку, которая, по всей видимости, уже потеряла интерес к атласу и осматривала то, что хранилось у Йозефа на столе, - Тогда дальше - что у нас снизу?
- Так...пути трамвайные загибаются и потом какой-то хуторок.
- Точно. А в месте загиба какой цвет? Зелёненький. Понижение высот.
- То есть эти, трамваи, по потолку почти ездят, так?
- А я пройдусь там на руках, - пропела Боженка, тем временем уже закрутившая на арматуре свои любимые кульбиты.
- Никуда ты не пройдёшься. Роди сперва, а потом уж...
- Сам роди!
Алик глубоко вдохнул, успокаивая себя. Спорить с этой егозой было бесполезно.
- Ладно, проехали. Йось, не сердись на неё.
Йозеф только улыбнулся. Сердиться на Божену он не мог. От слова "вообще". Он просто таял в момент её присутствия, и взбалмошная девчонка пользовалась этим, как хотела.
- Да, ничего. Я продолжу, можно? Наш хутор на горке стоял. Вот сверху что видим?
- Тоже хутор, только большой? - в голосе Алика было одновременно смущение и радость от точного ответа.
- Городок. Оттуда нам и сбрасывают в сеть... А от нас, если кто сорвался...
Палец Йозефа прочертил прямую по карте, которая упёрлась в синие квадраты.
- В море?
- Кто ж его знает, что там сейчас. Мы же на холме.
Йозеф вздохнул. Его старший брат упал с хутора три года назад, и, чтоб его найти, нечего было и думать.
- А куда ходят трамваи?
- Ну, ты спросил! А вы что? - Йозеф прищурился, словно о чём-то догадался. Божена даже за его спиной округлила глаза. Комбинезон Йозефа, смешно подпоясанный двукабельным проводом, уже казался не на два, а на все четыре размера больше тела худосочного парня.
- Мы? Мы ничего. Ин-те-ре-суемся, - Расцвела в улыбке Божена, - Ску-у-учно, - протянула она. Пойдём, Алик. А то у Йозефа дела. Лапуля ж развлёк нас? Развлёк. Мы и ещё к нему придём. Только он, бяка, меня так и не угостил. Йосичка, ты разве забыл, что даму надо угостить чем-нибудь вкусненьким?
Йозеф, которого пришедшие взяли в оборот с самого их появления на арматуре под потолком, только улыбался. ЧуднАя всё же эта Боженка. Чудная, а хорошая. Вот и "лапулей" называет. Никого так не зовёт, только его. А за что, спрашивается? Впрочем, ей вскоре рожать надо будет. А от кого, это как старосты решат. В таком деле разве молодым девчонкам и парням доверять можно?
