Катя вырвала руки из теплых объятий Андрея, накинула сумочку на плечо и быстрым шагом стала удаляться прочь, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

Андрей смотрел ей вслед и не знал, что подумать. Голос внутри говорил ему бежать за ней, всеми возможными силами остановить и все объяснить, но внешне это никак не отразилось. Мужчина продолжал стоять на гранитном берегу, держа пальцы растопыренными, как у лягушки. Кровь стучала в висках, во рту появился привкус стали. Андрей постоял еще несколько минут и только потом оторвал ступни, словно намазанные медом, от камня. Медленным, шатким шагом он отправился в сторону дома, до которого было несколько часов быстрой ходьбы. Настроение упало до опасного минимума. Хотелось забыться наркотиком и не просыпаться несколько дней, пока все не уляжется. В кармане хрустели свежие купюры. Андрей достал телефон и набрал дилеру сообщение: «готов купить два грамма. Сегодня». Убрав телефон обратно, он зашипел от отчаяния, словно загнанный в угол хищник. Как же нелепо все получилось. Возвращаться домой в хрущевское уныние совсем не хотелось. Андрей решил съездить к маме в квартиру.

В полутемном подъезде горела одна единственная лампочка и та закрытая железным куполом-решеткой. Мужчина подошел к родной двери и стал смотреть на нее, будучи зачарованным. Андрей помнил, что мама хранила дубликат ключей в почтовом ящике, куда никто, кроме ее самой не заглядывал. Спустившись на первый этаж, мужчина нашел глазами нужный ящик, выкрашенный свежей зеленой эмалью, и просунул в него руку. Где-то на дне звенели железные ключи. Андрей ловко достал их и покрутил в руках.

На самом деле, ключи не понадобились, ибо дверь была не заперта. Должно быть, бригада скорой помощи, вывозя маму, не позаботилась закрыть дверь на ключ. Им было не до того. Андрей дернул ручку и потянул дверь на себя. Та с легкостью поддалась, высвобождая затхлый квартирный воздух. Закрыв изнутри замок, Андрей остался наедине с воспоминаниями. Стоял точно такой же запах, как и десять лет назад. Совсем ничего не изменилось. Сняв кроссовки, мужчина аккуратно поставил их на краю черного ковра, как учила мама. Вот не задача. Андрей утром надел порванный носок, и сейчас большой палец одиноко белел в дырке.

«Никто не видит».

Андрей растянул эластичную ткань и спрятал дырку под стопой. В прихожей было светло. С кухни падал ровный матовый свет, освещая стены и паркетный пол. Андрей еще раз вдохнул до боли родной воздух и с удовольствием выдохнул. Никогда еще он не заострял такого внимания на дыхании. Казалось бы, совершенно обычный процесс. Люди дышат сотни тысяч раз в день, но никто из них не получал такого приятного тепла от порции живительного кислорода.

Никуда не спеша, Андрей заглянул в туалет, совмещенный с ванной комнатой, и тщательно помыл руки. Казалось, они еще хранили запах духов Кати. Ополоснул лицо. В зеркале оно выглядело чужим: каким-то не бритым и старым. Мужчину глодало чувство, что отец только что вышел из ванной, закончив обычные утренние водные процедуры. Вот только его лосьона после бриться на раковине не стояло. Наверное, мама давно его выбросила. Выключив в туалете свет, Андрей отправился на кухню. Здесь он открыл форточку и впустил весеннюю свежесть. Настенные часы размеренно тикали, отсчитывая секунды и минуты. А ведь Андрей опять забыл купить батарейку. Вот дырявая голова!

Открыв холодильник, мужчина стал последовательно изучать содержимое пластиковых прозрачных полок. В самом низу стояла огромная блестящая кастрюля. В ней мама всегда варила суп.

− Поди, не испортился, − поделился своими мыслями со стенами Андрей и достал кастрюлю.

Это был мамин фирменный борщ. Только она могла готовить его таким вкусным. Свои секреты она никому не раскрывала, даже сыну.

− Вот женишься, − частенько говорила мама, − тогда твоей невестке я покажу мастер-класс, а пока возвращайся, пожалуйста, домой. Здесь тебя всегда накормят. Здесь тебе всегда рады.

И это было правдой. Ни разу приезд Андрея не сопровождался пустым или скудно заставленным столом. Мама старалась у плиты, выпекая пышные кексы с маком, его любимые пирожки с яблоком или манник. И все у нее получалось отменным. Благо сейчас была возможность купить любые продукты по приемлемой цене. Как же она мучилась, когда пыталась накормить маленького сына на жалкие копейки. Изгаляться приходилось со страшной силой.

Андрей достал половник и налил себе до краев наваристого борща. Поставил тарелку в микроволновку и стал ждать, выдвинув табурет. Это был его личный табурет, и даже после переезда сына, мама никому не разрешала на нем сидеть, кроме Андрея. За окном пролетел желтый лист, напоминая об активно двигавшейся осени. В комнате стало холодно, поэтому Андрей закрыл форточку.

Микроволновка звякнула и прекратила крутить белую тарелку. Андрей при помощи полотенца вытащил горячий суп и поставил его на стол. От бардовой жидкости вздымался прозрачный пар. Отыскав кусок черствого хлеба, мужчина разломал его и накрошил в борщ. Первая ложка была самой вкусной, хоть и невыносимо горячей. Небо обожглось, и Андрей стал выдувать изо рта воздух, словно пытаясь загасить все до одной свечи на праздничном торте.

− Вкусно, как всегда, мам.

Никто не ответил.

Обычно в такие моменты мама садилась напротив и, подперев подбородок руками, смотрела немигающим взглядом на сына, будто буравя в нем дырку.

− А компотика не найдется?

− Вот, только что сварила, − словно ответила мама.

Андрей вздрогнул. Ему отчетливо показалось, что кто-то ответил на его вопрос, по большому счету, риторический. Но никого кроме него в комнате не было. Покрутив удивленно головой, мужчина убедился, что он все еще находится на маминой кухне и ест ее борщ.

«Наверное, задумался» − подумал Андрей.

Доев суп, мужчина вымыл тарелку с ложкой и убрал их в шкафчик, висевший над головой. В животе приятно потеплело. Силы снова вернулись в руки, готовые взяться за любую работу. Жилы расслаблено покоились под кожей.

Так-то лучше. Теперь снова можно жить. Остался неприятный осадок от того случая с Катей. Андрей хотел позвонить ей и извиниться. По большому счету, это он был во всем виноват. Не стоило вообще затрагивать тему физического и духовного здоровья. Что угодно, но только не это. Лучше поговорили бы о птицах, ведь их так много вокруг. А если присмотреться, то можно различить крупных воронов, сорок, голубей и совсем крошечных, названия которых Андрей не знал. Он открыл телефон и поискал в контактах Катю. Недолго думая, собрался с мыслями и набрал. Прошло секунд пять, прежде чем на том конце ответили «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Мужчина занервничал и набрал снова. Результат тот же.

Сердце опять закололо. Где-то в глубине живота бурлил страх.

В этот момент телефон дрогнул, оповещая о новом сообщении. Андрей открыл его и медленно, вдумчиво прочитал. Это был дилер: «хорошо. Сегодня в шесть на обычном месте».

Их короткие «деловые» переписки не вызывали в Андрее совершенно никаких эмоций. Все эти «сегодня», «на том же месте», «деньги сразу», казались разговорами с пустой стеной. Так не общаются люди, заинтересованные в чем-то, кроме своей собственной выгоды. Андрей даже не знал имени своего торговца.

Ноги сами перенесли мужчину в его детскую комнату. Здесь все законсервировалось с момента его последнего посещения. Простенькая кровать стояла у правой стены, чуть поменьше, Сонина − у левой. У окна стоял стол с лампой. Ее плафон был выкрашен в яркий красный цвет. Здесь Андрей делал уроки. Конечно, если на него вдруг нападало такое необъяснимое желание – учиться. Все игрушки мама хранила, как зеницу ока. Она бережно сложила их в цветной пластиковый ящик и поставила у входа, напротив стола. Андрей открыл ящик и стал перебирать предметы ушедшего детства. В памяти гулким эхом отозвался детский смех. Как же давно это было. Кажется, что в другой жизни. Не в силах больше выдерживать тяжелую атмосферу, мужчина вышел из комнаты, пододвинув цветной ящик вплотную к стене.