Нынче вечером все многочисленное семейство собралось в гостиной. Света не было уже третьи сутки. Стальные ставни были затворены и дабы разогнать кромешную тьму царившую в доме, на столе горели две керосиновые лампы. Жена Игнатьева, Леночка, порывшись в серванте, отыскала несколько свечей, но муж сказал, что бы она их приберегла! Керосина для ламп была всего одна бутылка, а когда прибудут власти, для решения творящегося в поселке беспредела было не понятно. Можно конечно было бы слить немного бензина для ламп с автомобиля, но пока он не стал этого делать.

А началось все это, три дня назад с разговора с местным авторитетом Толиком Толстопузом. К нему заезжали знакомые с Дубны и тот, после разговора, заскочил к нему перетереть за дела. Припарковав свой огромный джип вплотную к Игнатьевскому забору, Толик бесцеремонно надавил на клаксон, привлекая к своей персоне внимание всех соседей. На удивление, вместо ожидаемого лая местных собак, где-то вдалеке одиноко тявкнула какая то псина. Странно! От жары что ли вялые стали подумалось тогда Павлу Арсеньевичу.

Выйдя во двор, он открыл тяжелую калитку из переплетенных стальных прутьев и отступил в сторону, запуская массивную фигуру Толика к себе на участок.

Толика, несмотря на всю его шумность он любил. По незнанию его можно было испугаться, огромный и волосатый словно обезьяна, свирепое выражение лица, тяжелый взгляд исподлобья, но Игнатьев знал его с малолетства. Знал, что в глубине души Толик простецкий, открытый парень любящий на досуге почитывать зарубежную фантастику и смотреть сутками американские фильмы. Притом жанр фильмов значения не имел, Толик искренне смеялся до слез над комедиями и отворачиваясь на самых страшных моментах в ужастиках, но больше всего, как и любой пацан он любил боевики с накаченными непобедимыми супергероями. Именно по этой причине, он и открыл небольшую качалку в подвале прозябающего от безделья ДК, а своему младшему брату посоветовал открыть видеосалон для дачников и сельчан по соседству с качалкой. Помог брату с покупкой огромного телевизора «Шарп» и двух видеомагнитофонов «Хитачи», что бы еще и перезаписывать за 100 рублей фильмы всем желающим. В дачный сезон салон процветал, а Толик являлся его самым частым посетителем. Как он любил поговаривать- синематограф был его самой большой мечтой детства! Кто-то хотел стать летчиком, кто-то футболистом, а вот он хотел снимать свои фильмы! Желательно про войну, а после просмотра Полицейской академии, Толик загорелся идеей снимать зажигательные комедии. Честно попытавшись осуществить свою мечту, Толик поехал в Москву поступать во ВГИК на режиссерский, но с треском провалился уже на первом собеседовании. Режиссером он в итоге не стал, а вот видеосалон он сдюжил открыть для земляков! И цены вроде не драл особо, сходить на один фильм стоило всего 200 рублей!

– Здорово Арсенич! – огромная клешня Толика обхватила протянутую ладонь Игнатьева и стала ожесточено трясти ее. – Как сам дорогой? Есть чего-нибудь попить? А то сейчас сдохну от этой жарищи!

Толик был одет в короткие шорты и майку алкашку с потертым олимпийским мишкой на груди. На ногах с давно нестриженными ногтями были надеты модные кожаные сандалии, под мышкой была зажата пухлая барсетка. Про чего-нибудь попить он конечно же имел ввиду не воду, а охлажденную баночку Пепси или Колы.

– Проходи Толюнь! Для тебя всегда найдется! – тщательно заперев калитку, Игнатьев направился за бесцеремонно топающему к его дому Толику.

Зайдя на просторную террасу, Толстопуз небрежно кинув барсетку на диван, плюхнулся на свое любимое кресло подле окна. Сходив на кухню, Игнатьев, вернулся держа в одной руке банку Пепси, а в другой же бутылку Клинского.

– Тебе не предлагаю, за рулем же!

– Да брось! Ментов тут все равно нет! А в город и не податься нынче!

– Так тебе принести? – Игнатьев развернулся, собираясь сходить за пивом, но тут же обернулся в непонимании. – В смысле не податься Толь? Что-то случилось? Проблемы какие-то, почему не пускают?

– Типун тебе на язык Арсенич! – Толстопуз резво сплюнул три раза через плечо и перекрестился, словно речь шла о чем то богохульном. – Тащи пивас, ща приколю тебе расклады.

Игнатьев поспешил за пивом, а Толик, выудив из кармана пачку Мальборо закурил. На террасу выползла Игнатьевская теща Вера Михайловна, скукоженная старушка лет семидесяти. Натянув на нос очки, она поглядела сквозь них на развалившегося в кресле Толика, и покачав головой двинулась обратно в гостиную.

– Здравствуйте Вера Михайловна! – Толстопуз пустил вслед удаляющейся старушке струйку дыма. Та промолчала в ответ. В отличие от Игнатьева, она считала Толика отъявленной шантрапой и бездельником. Не успела она удалиться, как вернулся Игнатьев с бутылкой холодного пива. Откупорив зажигалкой бутылки, они чокнулись и сделали по глотку.

– Ох хорошо! А то в магазине холодильник сломался и все! Теперь не прохладительные напитки а ссанина из под козла там!

– А чего с городом то? – Игнатьева всерьез заинтересовала эта тема. Если это касалось лишь Толика это одно, а вот если что-то глобальное, то тогда у него могли случиться проблемы. У Игнатьева имелся мелкий бизнес в Дмитрове, Вербилках а так же много всяких иных дел в той же Дубне. Как раз сегодня вечером ехать туда собрался, проведать пару сдаваемых им квартир и собрать денег с квартирантов – пронырливых вьетнамских предпринимателей. Запомнить их рожи было для Игнатьева делом невыполнимым, поэтому всякий раз вломившись в квартиру, он хватал первого попавшегося вьетнамца за шкирман и требовал причитающуюся за месяц квартплату.

Хлебнув пивка, Толик глубоко затянулся и затушил окурок в стеклянной пепельнице.

– А с городом то чего то не очень! Перекрыты все дороги Арсенич! В натуре перекрыты! Мусора да вояки! Все при оружии! Ни на что не ведутся! Ни в какую! Я им и угрожал и бабла предлагал и фамилии нужные называл! Им похрену! И рожи все в масках!

– Омон что ли?

– Да не! Не маски шоу! В защитных масках они! В респираторах!

Игнатьев занервничал. Какое-то нечистое дело вырисовывается. Непонятное! С чего бы воякам и ментам их захолустье изолировать? Люди пропадать стали- да! Поисковые отряды какие-то по лесу вроде бродили вместе с родителями пропавших мальчишек. Так кордоны то зачем? Чай люди не бежали, а пропали!

– А кореша как твои проехали?

– Да без проблем! А вот обратно хрена лысого их выпустят! Хорохорились правда что все зарешано у них, да только не верится что-то мне Арсенич! Думаю ночевать они в Шиловке останутся! Там у Батрака дом свой имеется! Завтра сгоняю, поржу над ними.

– Хм! – Игнатьев разом отпив пол бутылки, вздохнул. Выудив из пачки сигарету, закурил. – Сам то чего думаешь? Что за беспредел? Почему кордоны поставили?

– Да ясен день! Походу кого-то ищут из местных! Кто-то здесь захотел пришкерится, вот мусора и рыщут! Сегодня оперов видел, у нас тут трутся на Волжаке черном, и у станции еще одни ряженные

на такой же тачке нос свой везде суют.

– Кого им тут искать то?

– А поговаривают маньяк тут завелся! Ты про Чикатило и Фишера слышал?

– Ну да! В газете читал! Нелюди!

– Так вот у нас такой же объявился! Вот люди и пропадают!

– Ты в натуре или так? Страха навести?

– Да когда я тебе порожняка гнал Арсенич! – Толик залпом допил бутылку и с шумом поставил ее на стол.

Игнатьев поднялся, сказал Толику, что сейчас вернется, а сам, зайдя в дом, крикнул жену. Жена, одетая в цветастый халат, выпорхнула из кухни, где готовила обед.

– Дети где?

Лена, кивнула головой на второй этаж.

– Мальчишки видик смотрят! Машка за домом играется!

Подойдя к жене вплотную Игнатьев прошептал ей на ухо.

– На улицу никого не выпускай! Говорят маньяк у нас тут завелся! Поняла!

По испуганному лицу жены Игнатьев понял, что точно поняла.

– Только смотри родителям не ляпни! Потом достанут панику наводить!

Вернувшись к Толику, Игнатьев увидел, что тот уже поднялся и подхватив барсетку, собрался уходить.