— Мам, иди завтракать! — крикнула дочь. — Я всех накормила, одна ты неохваченная осталась.

Приятно.

Начальник не подвел, позвонил до того, как я успела всунуть ноги в тапки. Диктовал бодро, спешил. Не знал, наверное, что определиться с предлогами «в» и «на» мне помешал любимый и чуткий супруг. Список вновь оказался длинным. В конце я приписала еще один пункт: «Определиться с местом и направлением». Подумала и два раза подчеркнула последнюю мысль.

Дракон и ведьма загадочно улыбались и надеялись на лучшее.

Завтрак оказался выше всех похвал: зеленый салат, тосты, аппетитно нарезанный апельсин и чай с почти свежим молоком. Кира увлеченно приклеивала в альбом кусочки цветной бумаги, усердно орудуя клеем-карандашом. Выходило кривовато, но ее удовольствию это не мешало.

— Олечка, глянь, как дельно выходит, — сообщил мне ребенок.

— Так даже я смогу, — фыркнул кот.

Я улыбнулась внучке, укоризненно посмотрела на Кузьму и, отхлебнув горячий чай, решила во что бы то ни стало радоваться новому дню. Получилось. Недолго. С минуту, примерно.

В ванной комнате раздался грохот. А потом…

- *Вырезано цензурой*! Да, что б тебя! *Вырезано цензурой*! — орал муж.

— Там мокро, — сообщил, уже сбегавший на разведку, кот.

— Фонтан! — восхищенно завопила Кира, прыгая где-то в коридоре.

— Сережа! — простонала я.

Мы с дочкой переглянулись. И в этот самый момент в квартире раздался звонок.

— Ты кого-нибудь ждешь? — спросила я дочь.

— Только пенсию лет через тридцать пять! — выпалила она.

— Тогда ты — в ванную, а я открою!

Покинув свободный от всех проблем, спокойный островок кухни, мы с Анной вышли в коридор и, как две каравеллы, разошлись в разные стороны.

- *Вырезано цензурой*! — услышала ее нежный голосок прежде, чем открыла дверь.

И едва я это сделала, как мне в лицо брызнули чем-то дурно пахнущим, явно алкоголесодержащим с примесью хлорки и еще чего-то едкого. Причем, проделали процедуру не единожды. В глаза целились, паразиты!

«Ограбление!» — хотелось заорать, но дыхание сперло, и я закашлялась.

Глаза безбожно слезились, а горло першило. Пока моргала, пытаясь вернуть зрение, отфыркивалась и отплевывалась от попавшей в рот и нос мерзкой субстанции, бандиты никак себя не проявляли. Даже не пытались ворваться в квартиру. Странные какие-то!

В ванной матерились на два голоса, а, быть может, даже уже на четыре, если принимать во внимание мяуканье кота и нечто непереводимое восхищенное внучкино. Я последний раз зажмурилась и, распахнув глаза, все же взглянула на визитера.

«Ну, здравствуй, наш большой брат с Альфы Центавра!» — мысленно поприветствовала гуманоида.

Прикид у него оказался так себе. Нет, в смысле, затейливый, конечно, но если брать каждую вещь наряда пришельца по отдельности, то они вполне опознавались среднестатистическим земным обывателем, то есть, мной. Инопланетянин где-то успел урвать медицинскую или не очень маску, сшитую их розовой ткани в веселенькое сердечко, диэлектрические перчатки по локоть и желтые резиновые сапоги. Из обычного полиэтиленового пакета брат по разуму сварганил себе манишку, проделав посередине дыру и натянув его на довольно узкие плечи. Апогеем этого непотребства я бы сочла связку чеснока, которую вместо ожерелья нацепил наш вселенский брат. В руках он держал голубенький опрыскиватель для цветов, чем, по всей вероятности, и воспользовался, лишая меня зрения.

— Приветствую тебя, друг! — как мне казалось, величественно и торжественно произнесла я, всем своим видом показывая, что земляне мирные, ни разу не мстительные и выступают против любых вооруженных конфликтов.

— Здравствуй, Оля, — ответил альфацентаврянин голосом моего соседа снизу.

— Денис? — удивленно выдохнула я.

— А ты что, небожителя ждала? — хмыкнул он.

— Не то чтобы… — замямлила я. — А ты, собственно, чего пришел-то?

Меня терзали смутные предчувствия, что явление Дениса и разухабистые словечки в ванной как-то взаимосвязаны. Словно они были двумя половинками чего-то целого.

— Топите вы меня, — ответил сосед, и опрыскал воздух перед собой, снова навоняв спиртом и чем-то изрядно химическим.

Вон оно чо! Ситуация из мистической превращалась в трагическую.

— Сильно? — поинтересовалась я.

— Не очень, — честно признался он. — Признаться, я, пока карантин, ремонт решил сделать. Только счистил все старые слои краски и шпатлевки до бетона, и тут как польет с потолка. Так что ущерб невелик, но все равно обидно.

— Пройдешь? — я мотнула головой. — Мне посмотреть нужно, что там у нас творится.

— Не. Я лучше тебя тут подожду, а то вдруг у вас вирус.

Конечно, вирус у нас прячется, это же все знают. Его нет в подъезде, где с утра до ночи ходит многочисленная семья мигрантов с Азии, поселившаяся в квартире на четвертом этаже, и не менее многочисленные их друзья и просто члены местной диаспоры таких же мигрантов.

— Ну, жди-жди, — пожала плечам я и поспешила к своей притихшей семье.

Промокшие до нитки муж и дочь собирали банными полотенцами с пола воду. Кира сидела на закрытой крышке унитаза и держала ехидно ухмыляющегося кота.

— Что произошло? — все же уточнила я.

— Хотел проверить, из какой трещины течет, но оступился и выпустил душ из рук, — хмуро сознался муж. — Пока ловил, натекло.

Оступился, значит. И я посмотрела на кота. Он даже не отпирался.

— А нечего «брысь» благородным животным кричать, — пробубнил Кузьма.

— Ну и что? Нашел? — спросила супруга.

— Кого? — спросил он.

— Трещину! — Видит бог, я тут с ними в заточении с ума сойду!

— Не успел, — виновато склонил голову Сергей.

— Воду убрать, одежду переодеть, чайник поставить! — скомандовала я.

Все обрадовались и бросились выполнять. Ибо в семье любили давать советы, а вот принимать решения в критической ситуации — не очень, потому что совет — это так, пшик, дырка от бублика, даже если его выскажут с жутко умным видом, а вот решение — это уже ответственность. Тут, в случае чего, и ответить можно. Я бы, конечно, тоже воздержалась, но кто-то же должен.

Голова шла кругом. Направилась прямиком к бару и достала бутылку хорошего коньяка. Денис ждал на лестнице, привалившись спиной к крашеной стене, и напевал что-то патриотическое, пробирающее до мурашек. То ли «вихри враждебные», то ли «боже, царя храни».

— Это смоет обиды? — я протянула ему бутылку.

Коньяк тут же был тщательно опрыскан из голубенького пульверизатора вонючей жидкостью и только потом принят соседом.

— Забыли! — ответил Денис. — Ну, будьте здоровы!

— И вам не хворать, — отозвалась я прежде, чем закрыть дверь.

Вся семья собралась за столом. Чай был разлит по чашкам, а стол поражал изысканностью и разнообразием. Подсуетились.

— В общем так, — изрекла я, когда моя чашка наполовину опустела. — Делаем только то, что умеем. Совершаем только хорошо отработанные операции. Соблюдаем технику безопасности и помним, что вокруг вас живут люди, быть может, даже любимые вами. Ясно?

— Я умею хорошо танцевать! — порадовала внучка.

— В тебе, Кирочка, я даже не сомневалась нисколечко, ты главное сантехнику сама не чини, — ласково ответила ребенку, но грозно посмотрела на мужа и дочь. — Обед и ужин на вашей совести.

— Я бы предпочел слегка ошпаренную печенку, — тонко намекнул кот, но на его мнение наплевали, и мы с ним ушли работать.

В этот день две фирмы лишились двух «удаленных», весьма одаренных сотрудников, кот — печенки, Кира — компании, а я — наращенного ногтя, который благополучно сгрызла, размышляя над степенью тактичности предлогов «в» и «на», используемых для описания направления движения.

День прошел без больших потерь. Каждый внес посильный вклад. Мир в семье восстанавливался, плавно отодвигая апокалипсис местного масштаба. И только дракон с ведьмой грустили, считая, что про них позабыли совершенно незаслуженно и напрасно.

Новое утро апокалипсиса было солнечным, теплым и каким-то радужным. В квартире ничем не пахло, не гремело, и это обнадеживало, вселяло позитив и настраивало… на добро, в общем.