Солнце уходит прочь.

Боги дневные, вы умерли.

Балом правит богиня-Ночь!

Чёрного платья бархат,

Ожерелье бриллиантов-звезд.

Она играет на арфе,

И о чем-то тихо поет.

Нам знаком этот голос вкрадчивый,

Голос страсти, нежной любви.

Таинственный и обманчивый,

Все мы – дети твои.

Он остается с нами

Видениями чудных грез,

Исчезающих лишь с лучами

Солнечных утренних слез.

Океан на бездонной планете,

Первый уровень сложности, а за ним

Плетутся коварства сети.

Враг абсолютно непобедим.

Метким выстрелом сбит самолет,

Знает пуля призванье свое.

Прерван наш анонимный полет,

Мы бессмысленны, мы отныне никто.

В завершение цикла сознания,

В лицо наступающей тьмы,

Мы шепчем слова заклинания:

«Мы не рыбы, рыбы не мы».

Мы бежим в темноту по инерции,

Стрелки падают в цифру шесть,

И лишенное памяти сердце

Птицей раненой крикнет в душе.

Но мы ничего не услышим,

По проспекту дальше пойдем.

Мы оглохли и медленно дышим,

Сервер выключен, затвор не взведен.

Мир реальный – дело серьезное,

Наша миссия в нем – невозможное.

В дали сверкают вершины снежные,

Наша судьба – неизбежное.

Не знаешь? Так скажи, кто знает.

Почему, кто высоко летает,

Рано умирает?

Ты помнишь? Я вот тоже помню

Того парнягу с переломанной рукою.

Он на земле лежал и кашлял кровью.

Ему никто не смог бы доказать,

Что небо создано не для того,

Что б в нем летать.

Я был червем, забитым в землю

Ничтожной капелькой осеннего дождя.

Был голос изнутри, ему лишь одному я внемлю.

Не знаю почему, куда он звал меня.

Я уходил в хрустальный замок отражений,

Бегущих эхом по воспоминаниям моим

Еще вчера проигранных сражений.

От них остался только сладкий дым.

Пуста земля и небо шлет подарок,

Бросает улыбаясь мягкий снег.

На нем оставляет красный след подранок.

Он не успеет, однозначно, нет.

Я под землей, последний житель неба,

Питаюсь кровью раненых зверей,

Слегка лишь охлажденной тонким слоем снега.

Я очень хладнокровный змей.

Меня никто не знает в этом городе.

Брожу сквозь отражения витрин.

Мне кажется, я это раньше видел вроде бы,

Но не могу сказать, чтобы один в один.

Примерно то же самое, но где-то

Окна деталь имеет странный цвет.

А после этой улицы я повернул налево,

Но не увидел мне знакомый силуэт.

Мне здесь всегда чего-то не хватает,

Какого-то нюанса естества.

Моя иллюзия день ото дня все тает.

Я нахожусь под чарами неведомого волшебства.

Но кто та фея иль колдунья,

Чей след напрасно долго так ищу?

Когда конец страданьям и когда проснусь я?

Тогда я обниму ее, и все на свете ей прощу.

Когда богиня, проходя по городу,

Заставила весь мир, одевшись в белое, застыть.

Возле меня она остановилась, и,

повернувши голову,

Глядя мне в лицо, вдруг прошептала:

может быть…

А я, убитый красотой,

В пустое сердце бросил льда осколок.

Сюжет известный и простой,

Но я застыл, как пред удавом кролик.

Она же покрутила сигаретой,

Наморщив брови, мысль изобразила.

Решила взять меня с собой.

Такую красота имеет силу.

И вот я здесь. Блестящий лед

Мой ослепляет взор.

Ее слова – как мед,

Мои ответы – вздор.

Но вечность развернется пеленой,

Когда сестра придет за мной.

Судьбу твою мне предсказать не трудно,

Тебе понравится она:

Пробраться ночью на морское судно,

Потом смотреть на звезды из окна.

Прошу, не надо на меня сердится

За все, что я когда-то говорил.

Ночь на дворе, а мне опять не спится.

Я сам себе проблемы сотворил.

Мне больно вспоминать открывшиеся двери,

Звон битого стекла, крик птицы поутру.

И если ты религия, то я в тебя поверю,

И, если надо, за тебя умру.

Наш лучший день, наверное, позади.

Мы прожили и не заметили его.

Навстречу ветру мы неслись бегом,

Наивно думая, что вечность впереди.

В моей голове кусочек пластилина.

Я из него леплю миры.

И на правах творца и господина

Диктую правила игры.

В ней мне послушны все зверушки

(Еще бы, их ведь создал я!)

Ржут кони в пластилиновой конюшне,

Ползет пластилиново змея.

Когда играю я в зверинец мой,

Мне кажется, что кто-то управляет мной.

У самого синего моря

Жили-были старик с супругой.

Были-жили – не знали горя,

Питаясь треской и белугой.

Но однажды старик в свои сети

Поймал золотую рыбку.

Самую сильную на планете,

Но не сразу понял ошибку.

Три попытки дала ему рыбка,

Когда в море была им отпущена.

Никто не видел ее улыбку,

Она может все, но не более.

Старик сетями перекрыл волну,

Сам у супруги будучи в плену.

Дым сигарет туманом стелется,

В бокале коньяк – предатель.

Стрелки часов как мельницы,

Растирают последний десяток капель.

А он смеялся над моими мечтами,

И я сама перестала в них верить.

Вряд ли получится все поменять местами,

Напрасно ждать, что откроются двери.

Откроются двери, он войдет.

Как всегда мрачный и молчаливый.

На меня не глядя мимо пройдет

Загадочный и безумно красивый.

Его красоту вижу только я.

Для других – он зануда, маленький, серый.

Он оглянется, и ни слова не говоря

Бросит взгляд на меня свой. Первый.

Не знаю, что я должен сделать,

Не знаю, что предпринять.

Что бы ты смогла меня ненавидеть,

А быть может, и презирать.

Я хотел бы стать каплей дождя,

Падающей из облаков.