– Ну что тут хорошего? – злился Павел.
– В том и суть, что головой нужно работать, а не только ногами. Здесь же всё важно, даже взгляд противника, его поза, движения рук, слова, которые он невольно произносит, – взволнованно всегда заключала Лизка после разбора каждого кона.
– Лизонька, где ты так научилась играть в карты? – удивлялась бабушка Павла.
– У нас же нет бабушек и дедушек, – откровенничала Лиза, – вот отец, когда оставался с нами в минуты маминого отсутствия, то игрушек в доме не находил: мы были ужасными шалуньями. Он с трудом справлялся, не понимая, чем можно унять неугомонных девчат. Колода же карт у него всегда была в кармане. Он на работе со своими сменщиками в перерывах резался в секу. Так и пристрастился с годами к этой затянувшей его всецело игре. Не было случая в его жизни, чтобы он расставался со своею колодой. А дома с кем ему играть? Ведь от привычки никуда не денешься, она, как вторая натура. Вот мы с сестрой и оттачивали мастерство игры по желанию отца. Это было для нас чем-то новым, а потому необычным. Когда же случалось нам с Ленкой проигрывать, то он наказывал нас, ставя в угол, злился, что мыслить не умеем, торопимся, приговаривал при этом: «В доме ещё есть несколько углов. Они вас будут ждать. Смотрите же мне в следующий раз!» Он очень расстраивался, что девочки его любимые извилинами не шевелят. Вот я и боялась снова попасть в закрытое пространство, потому и старалась думать всякий раз всё лучше и лучше, искать возможности выигрыша, в уме строила комбинации и держала их на протяжении всей игры. Но сестра меня превосходила в этом умении: у неё времени было навалом – она была на домашнем обучении и сидела днями с учителями за книжками или одна. В промежутках между уроками только картами и занималась. Колода в такие минуты скрашивала её одиночество, потому что я в свободное время гоняла мяч во дворе. А когда сестра умерла по недосмотру врачей от воспаления лёгких, то отец вообще кинул на меня все свои знания в вопросе любых махинаций этой игры, говоря, что жизнью можно управлять, не дав себе погибнуть, как моя сестра. И карты могут в этом мне помочь. Но как, я догадалась не сразу. Жила себе и жила. Когда же мне приходилось выходить во двор, то хотелось общаться с мальчишками, потому что они казались сильными, умными. На практике получилось всё иначе, и осознание того, что не все из них такие уж умные, пришло ко мне не сразу. Они гоняли мяч по двору, но меня с собой никогда не брали. Тогда я предложила поиграть в карты во время их передышки. И поставила условие. Мол, если выиграю, то буду с ними. А если кто-то из них меня обыграет, то я уйду и больше надоедать им не стану. Задело их, наверное, такое условие. И как уж они пыжились и ёжились – было видно, что не хотят девчонке уступать, но я-то знала, что папкина «школа» – высшая. Мне было сразу понятно, что у них шансов на победу никаких. А они и предположить не могли, чтобы какая-то девчонка их может превосходить хоть в чём-то, а уж тем более обыгрывать в карты. Итог спора для них оказался плачевным. Так я и стала уважаемым человеком во дворе в числе любой компании мальчишек. Слава разлетелась за пределы нашего двора.
– Да уж, – утвердительно кивнул Пашка, – это чистая правда. Её успех и злил, и радовал одновременно ребят, меня в том числе.
– Ты очень сильная и умная, – подвела черту бабушка Павла.
А Лизка продолжала:
– Вот и отец так решил, поэтому на радости сообщённого ему о моих картёжных успехах он стал играть со мной каждый день, чтобы я, не дай Бог, не дала маху среди дворовых ребят, не опорочила, так сказать, его семейства, поскольку он поражений не терпел. Сначала мне казалось, что так отец отвлекается от мысли об ушедшей дочери. Мне тоже Ленки не хватало. В этом мы с отцом помогали друг другу. Тогда-то ко мне и пришло умение просчитывать, ловчить, обыгрывать, хитрить и просто быстро перебирать пальцами, потому что ловкость рук имеет здесь большое значение. Трудно с ним приходилось, он у меня виртуоз. Конечно, не сразу, а спустя несколько лет, я научилась не проигрывать отцу. Смотрела, как он играл, училась у него делать ходы, запоминать масти.
– А что это за игра такая, сека? В подкидного – знаю, покер – тоже пробовала, а секу – в первый раз слышу,– удивлялась бабушка.
– Я вам как-нибудь следующий раз расскажу.
– Видишь, Павел, тебе есть, над чем работать, – твердила бабушка.
– Пойдём мы, пожалуй, во двор, займёмся другим делом, – пытался перевести тему Павел, поспешая к ребятам на футбольное поле.
И снова мяч летит от ворот к воротам: финт, пас, меткость в каждом ударе. Павел и Лизка были в одной команде всегда, так повелось изначально. У них получалось понимать друг друга с одного взгляда. И однажды во время случайного дождя она пригласила его к себе домой, чтобы переждать, не мокнуть во дворе. Отец с друзьями сидел за столом в руках с картами и с удовольствием встретил гостя, сразу сделав предложение, своеобразное испытание на ловкость ума: «Выиграешь у меня в карты – разрешу дочери уехать и заниматься футболом на профессиональном уровне». И Павел согласился, сев за стол с друзьями отца, которые выходной проводили то у одного товарища за столом, то у другого. Так и кочевали в свободное время по хатам старинные товарищи. С этими матёрыми волками Пашка не побоялся сразиться. Порой так бывает: не зная, во что ввязываешься, но имеешь желание победить, ты всё-таки побеждаешь. Но в тот раз была совсем другая история.
– Новичкам везёт, – подбадривала Лизка, и Павел хотел показать себя ещё и ещё, воспламеняясь надеждой на победу. В результате – продул с треском. И отец, сияющий после череды конов, ликующе заключил: «Уговор дороже денег! Сам согласился».
Участь Лизки была решена: после школы документы об образовании были отданы в кооперативный техникум, и после его окончания родители планировали её пристроить на мясокомбинат. Но всё случилось по-другому. Павел позвал её замуж, а она не отказала. Как не сопротивлялись родители, дочь ничего не хотела слышать. Но родители наперебой её отговаривали. «Нищета, без высшего образования, ну что у него за душой? Спортфак? Это же для тех, кто ничего в жизни делать не умеет руками и головой. Мяч он, видите ли, гоняет лучше всех! И что?» – возмущался отец. «Да рано тебе замуж!» – кричала мать. Вот только кому были нужны их возмущения в данный момент. Лиза, как и все молоденькие девушки, спешащие вырваться из-под крыла опеки, всё равно настояла на своём. Ей нравился Павел, несмотря ни на какие мысли родителей, которые твердили: «Погубит он тебя, Лизавета!» Говорили они, говорили, но молодые после свадьбы уехали жить в квартиру мужа, вернее, его матери.
Со свекровью у Елизаветы не заладилось сразу. Казалось, что если ещё хотя бы один день они проживут под одной крышей, то наступит конец света. Взаимная нелюбовь двух женщин добавляла соли в семейную жизнь Лизы и Павла. Он метался от любимой к любящей на одной кухне и оставался всегда голодным.
– Что у нас нынче на ужин? – обращался он к жене.
– У мамы спрашивай, – отвечала обложенная книгами Лизка, только что поступившая в универ.
– Мамочка, что есть у тебя вкусненького? – заглядывая в кастрюли, интересовался Павел.
– У тебя есть жена, у неё и спрашивай.
Так не могло продолжаться вечно. Павел взрывался после первого же возгорания, а Лизка плакала. В таком состоянии и застали их однажды приехавшие неожиданно её родители. Пока разобрались, что к чему, разругались со свахой окончательно. Да так, что и встречаться больше не хотелось вовсе ни по какой причине.
Любящие родители во все времена заботятся о своих детях, а особенно те, у кого есть избыток финансов или других каких средств. Они непременно думают, кому это всё оставить. А если сами всю свою жизнь прожили в нужде, то уж тем более не могут позволить испытывать эту самую нужду дитяте. Пусть всё у неё будет и непременно сразу, а не через сто лет.
Когда же у родителей остаётся лишь одна дочь из двух, когда потери их настигают на каждом шагу, то для неё, этой одной – единственной, им хочется сделать всё, только чтобы она была жива и непременно счастлива. А для этого отдать самое дорогое, даже то, чего ещё нет, но если бы было, то только ей и принадлежало бы. Лизкины родители ничем не отличались от подобных им. А посему решили свою огромную квартиру разменять на две, подарив одну дочери с зятем, который к тому времени уже подрабатывал тренером одной из молодёжных команд по футболу, не переставая играть и сам. Зарплата хорошая, уважение, почёт, перспектива. Квартиру, тем не менее, оформили, на дочь, чтобы была собственность у неё на всякий случай, а то мало ли чего. Сегодняшняя молодёжь поживут годок, да и разбежались. Как на них надеяться, а квартира тогда кому? Нажито ведь всё непосильным трудом, в этом вся их жизнь: копейку прибавляли к копейке. И вдруг на ветер? Дудки!
