Еще полчаса минули в молчании, шелесте бумаг и скрипе раскачиваемого стула. Наконец убийца отложил бумаги и обратил внимание на воровку:

— Никогда не бывала в поместье Лидоканен, до недавнего времени принадлежавшее одному городскому богатею. — Вопрос был задан тоном полным уверенности в отрицательном ответе.

— Нет, — пискнула Энкелана, глядя на Реймунда снизу вверх своими огромными голубыми глазищами.

— Побывай. Не сейчас. Чуть позже, когда наберешься опыта. Отличная практика. Для профессионала. Магические ловушки, колдовские мороки, големы и конструкты, защитные артефакты, простые, но эффективные смертельные ловушки, следящая магия. Тридцать, нет уже двадцать девять хорошо обученных головорезов. На сейфах уничтожающие содержимое заклинания, настроенные на определенного хозяина. В подвалах две интереснейших секции — сокровища и антиквариат, и немаленькая пыточная с не менее чем двумя десятками узников, некоторые, правда, уже замурованы в стены. Занятное место, как для тела, так и для ума. На третьем этаже мини-бордель с девочками до 16 лет. Впрочем, это уже лишнее.

— Ты шутишь насчет предложения там побывать? Я очень на это надеюсь. Такая форма самоубийства меня не устраивает. — Чуть развеселилась Энкелана, услышав в словах Стурга надежду на продолжение жизни.

— Меня тоже. Как твоего, так и моего. Да, даже такие, как я, иногда шутят. — Реймунд чуть улыбнулся.

— Спасибо. Эээ… Что пояснил. — Ответила девушка.

— Не нуждаюсь в твоей жалости. Чувство юмора есть не у всех. Итак, с чем ты пришла?

— Я думала, это ты меня позвал. — Глаза воровки распахнулись от удивления.

— Я думал, ты умней. — Чуть ухмыльнулся убийца. Ему нравилось играть с ней. Только девушке наверняка казалось, что игра — кошки-мышки. А Реймунд воспринимал это скорее как своеобразный флирт.

— Я думала… — Сказала она и замолчала испуганно.

— Достаточно, — Реймунд серьезно посмотрел на Энкелану.

— Вот, — указала она на стол. — Это все что удалось. У нее не было при себе никаких документов. Из ценного только это. — Почти оправдывающимся тоном произнесла воровка.

— Ха. Если ли бы то, что у нее есть действительно ценного, выглядело бы таковым… А впрочем, ты меня расстроила. Ладно, глянем. — Реймунд взял мешочек и, увидев сургучовую печать, посмотрел на Хитрюгу.

— Ой. Прости. — Девушка быстро взяла из рук Стурга мешок, — Сургуч — это колдовская защита, от кражи, и вообще — если чужой попытается его сломать, то содержимое уничтожится. — Девушка надломила печать и вернула мешочек, — теперь все в порядке.

— Интересная предосторожность, — Реймунд вывернул мешок и захотел протереть глаза: на руку его выпал амулет из тонкой серебряной проволоки, с заключенными в ней восемью небольшими бриллиантовыми сердечками.

— Ну, может, это можно продать, вроде дорого стоит, — оживилась воровка, увидев удивление собеседника.

Реймунд остановил ее взмахом руки. Потом быстро убрал амулет в карман. Бумаги со стола стряхнул в небольшую заплечную сумку, очень похожу на уменьшенную версию «телескопной» сумки Батилеззо.

Ему захотелось обнять ее, захотелось вопить от радости, захотелось потискать эту милую маленькую девушку, как плюшевую игрушку, и только неприродная, взращенная Альянсом ненависть к эмоциям удержали Реймунда от чрезмерного проявления симпатии.

Он подошел к Энкелане и быстро чмокнул ее в щеку. Девушка так удивилась, что аж зарделась. Хотя ей приходилось целоваться и с более привлекательными мужчинами, чем Стург, и не такими колючими.

Меж тем Реймунд протянул воровке небольшую латунную табличку с вытравленными инициалами РС(RS).

— А это что? — полюбопытствовала Хитрюга. Она внезапно почувствовала себя очень защищенной, будто неумолимый палач ее вдруг оборотился непобедимым стражником.

— А это, милая моя девочка, твоя амнистия. Благодаря этому куску латуни никто из Альянса, вплоть до моей окончательной смерти не имеет права убить тебя. Даже если очень захочет. — Безразлично сообщил Реймунд, нарочито не глядя на собеседницу. Энкелана была единственной в городе из «лишних», кто доподлинно знал о профессиональной принадлежности Реймунда. Она удивила его, а ее талант, можно сказать, растрогал. Убийце нужна была помощь против другого убийцы. И воровка идеально подошла. Хотя, может, были и иные причины.

— Спасибо огромное, — несколько заторможено произнесла девушка, рассматривая табличку, — Я этого не забуду! — голос прозвучал уже бодрее, на лице появилась улыбка. Ей стало легко и приятно, Реймунд все больше в ее глазах походил на человека. На обычное существо из плоти и крови. Чей образ медленно, но верно затмевал в голове воровки тот взведенный, готовый уничтожать все на своем пути безликий механизм смерти, каким убийца предстал при их первой встрече.

— Не забудешь. Это право отныне имею только я. В смысле убить тебя. — Дополнил он мрачно. Долгим взглядом он посмотрел на девушку. «Нет, не могу, не стану, идите к черту. У каждого должно быть что-то дорогое. Хоть иногда».

С этими словами Реймунд вышел из кабинета. Оставив Энкелану думать над своей судьбой, а заодно и оплачивать счет за обед.

Морской бульвар. Одно из живописнейших мест Ахайоса. С располагающегося на высоте более чем сотни метров над уровнем моря огромного плоского участка скалы, тянущегося от шестой цитадели на Севере до самого порта на Юге, открывается поистине величественный вид на море. Вернее, на океан, грациозно катящий валы теплой живой воды по известным одному ему законам, в неизвестность вечно лежащего перед ним грядущего.

Вечер был наполнен теплом и жужжанием насекомых. Свежий бриз нес прохладу в душный Ахайос и раздувал полы плаща Реймунда, молчаливо и неспешно маршировавшего по массивным плитам настила Морского бульвара. Вокруг спешили по своим делам торговцы, степенно, как и Реймунд сейчас, прогуливались парочки, среди которых не без труда можно было определить пиратов, гуляющих перед основным действом портовых шлюх в надежде получить скидочку, и аристократов, приведших свою вторую половину взглянуть на красоты пейзажа. Океан умиротворял людей, разглаживал морщины, убирал сосредоточенность и суровость с лица, его дыхание приносило жизнь даже в самые выжженные души, а сумрак вечера скрадывал детали — дороговизну одежды, белизну кожи. Даже немногочисленные нищие Ахайоса, казалось, на бульваре становились не столь заметно неприятны, не столь крикливы, и, возможно, не столь несчастны.

Она просто появилась из вечернего марева, неожиданно и эффектно: вот ее не было, и вот она уже здесь. Утонченная, изящная, мягкая и текучая, как кошачий или змеиный хвост. Великолепно сложенная, не слишком худая и совсем не толстая. Двигалась она столь плавно, что отдельные движения было сложно отследить. А еще она, как и Реймунд, была человеком лишь отчасти. Наполовину тигрин, она сочетала в себе такие человеческие достоинства как высокая, не слишком крупная, но очень привлекательной формы грудь, широкие бедра, узкие женственные плечи. И доставшиеся от тигринов стройные сильные ноги идеальной формы, пушистый хвост, усы и кошачьи уши. Женственность все же была ей присуща не в полной мере — мускулистый пресс и рельеф мышц рук выдавали в ней воина. И, видимо, совершенно не смущали, раз она носила короткую безрукавку из кожи со шнуровкой на груди, открывавшую живот, короткую юбку, так же кожаную и на шнуровке. Сапоги на высокой подошве, делавшие ее, и без того высокую, выше большинства мужчин-людей, и перчатки с кастетными вставками, но без пальцев, несколько более изящные чем те, что у Стурга, если термин «изящно» тут применим. Таким образом, она оставляла на обозрение не только свои привлекательнейшие формы, но так же и явное отличие от людей — покрывавший лицо и тело легкий пушок, рудимент шерсти, повторявший тигриный окрас, доставшийся от предков по отцовской линии.

— Чудный вечер, Стург, — промурлыкала в прямом смысле этого слова незнакомка, появившаяся из бульварного сумрака, и посмотрела на него изумрудными глазами с вертикальным зрачком из-под чуть опущенных черных густых ресниц, разломив тем временем в руке небольшой синеватый финик, заставивший колыхнуться воздух вокруг них и создавший завесу невнимания к их персонам не меньше, чем на час. От нее исходило ощущение силы и легкий, металлический запах. Кровь? Железо?