«Вот мы оба командиры армий своих школ. Но у меня почему-то подозрение, что я его размажу и один на один и на поле боя. Балаганщик».

Пройдя мимо стражников, к Мордреду приблизился человек, высокий, но очень сутулящийся, с крысиными чертами лица, в неприметной темной одежде. «Начали мышью, закончим крысой» — подумал «Синее пламя».

— Вот список — в основном слуги, младшие маги, воспитанники и соратники, ни одной крупной рыбы — пока рано, — Рука в латной перчатке, держа двумя пальцами протянула конверт, — Чисто, тихо, достойно как всегда. Слива рядом с именем — убить, персик — запугать, банан — похитить, ананас — подкупить. Запомнил? Ступай.

Конверт скрылся в руке с крючковатыми пальцами, человек, похожий на крысу, улыбнулся, что-то пробормотал и скрылся.

«Занятно — кто из них следующим предаст его. Кто позарится на чужое золото и на дареные милости. Хорошо хоть мы живем в просвещенном государстве, и если мразь не владеет искусством, ее нельзя наделить ни титулами, ни владениями. Они живут в землях Школы Огня, а значит они в моей власти. Предателей я сумею жестоко наказать. Но кто же будет следующим?»

Заседание подошло к концу. «Ну вот, еще один день впустую». Мордред поднялся и покинул зал в кольце охраны, не забывая по ходу движения раздавать улыбки, комплименты и обещания встреченным «коллегам».

Дом. А вернее, временное пристанище — резиденция Школы Огня в Антарис-Примула, встретил его духотой непроветриваемых помещений и сухим жаром сотни жаровен, бросающих блики пламени на настенные росписи, повествующие о героях и злодеях прошлого, славных и печальных годах Школы, об интересном и поучительном. А так же на убранство из золота и серебра — люстры, светильники, вазы, картинные рамы — Школа Огня всегда была многочисленна и богата — огонь влечет.

Оставив подле себя лишь двух — самых надежных горящих воинов — высокого Неда и кряжистого Йорга, и отослав всех прочих. «На людях и в толпе они вряд ли решатся, но вдруг кого-то из этих ублюдков подкупили на Совете, пусть сторожат не меня, а коридоры, ведущие ко мне». Мордред направился в обеденную залу.

Не мытьем, так катаньем он сумел на время своего приезда вытурить из Пламенной цитадели всех прочих мастеров огня, приехавших участвовать в сессии Аструм Примарис. И потому к огромному столу, выполненному из ценных пород дерева, красных и желтых тонов, украшенному красным золотом и искусной резьбой. Столу, рассчитанному на сотню персон, и расположенному в Зале Властелинов Огня, при входе в который висела табличка с клятвой верности и братства даваемой магами огня при посвящении еще на первую ступень мастерства. Он вышел один.

Заняв крупное кресло, с высокой резной спинкой, заканчивающейся двумя огненными драконами, вставшими на дыбы и раскинувшими крылья, расположенное во главе стола.

Первое блюда принесла служанка по имени Эллис. Смуглая, с миндалевидными глазами и рабским ошейником, украшенном гранатом на шее, она была воплощением красоты северных широт и происходила с Пояса Свободы — важной географической точки, севернее Гольвадии связывающей Юг и Экваториальный архипелаг, представлявшей из себя цепь островов и лоскутное одеяло мелких государств и городов-государств.

«Какие формы, какая грация. Кто платит тебе, развратная шлюха? Чьи еще приказы ты выполняешь? Кто заплатит тебе за пару щепоток кислого порошка в моей тарелке? Или тебе обещали свободу?»

Девушка, облаченная лишь в шелковый хитон, открывавший левую грудь — полную и с большим круглым алым соском, поставила перед магистром золотое блюдо с крем-супом из осетрины и, поклонившись, удалилась. Перед началом трапезы он провел над тарелкой малахитовым жезлом в виде изгибающейся змейки, напитанном магией яда, жезл не засветился — еда не была отравлена или артефакт ценою в небольшое поместье не обнаружил яда.

Кусок не лез в горло — суп был слишком густым, и к тому же там было многовато мякоти на вкус Мордреда, но есть было необходимо, он и так пропустил завтрак и обед. Ему понадобятся все силы, которые он сможет собрать.

С трудом глотая суп из глубокой золотой тарелки с чеканкой в виде игры огненных духов, он рассматривал зал. В глазах его все ярче разгорался огонь паранойи.

«Старый Томас, ты мой друг с детских лет, и сейчас ты охраняешь мои двери, ветхий дворецкий, истовее, чем стражники. Я верю тебе, но не давай мне повода усомниться. Я не хочу тебя терять».

Его взгляд текуче переместился на стоявшую рядом с сухим, подтянутым дворецким тучную женщину в строгом платье на алмарский манер.

«Бигония. Тебе, наверное, жарко в этом доспехе из сукна и кружев. Эх, ключница, в последнее время та частенько говоришь о дочери и муже. Что будет, если их пленят? Останешься ли ты верна мне, или потеряешь голову от горя?»

Далее, ожидая приказаний от господина, стояла высокая служанка с волосами цвета спелой пшеницы, единственной ее одеждой была набедренная повязка из кожи, с красивым шитьем и рабский ошейник с изумрудом на шее.

«Нэйрис, она у меня уже два года, мягкая, податливая, услужливая, даже когда я не активирую ошейник, но когда ее привели, она брыкалась и кусалась. Я оказал ей честь, взяв на службу из той крестьянской клоаки, где она родилась. Ее брат защищал ее. Возможно, она до сих пор не простила меня за его смерть? Все может быть».

Вторым блюдом был павлин, сухой и жесткий, слишком старый, под винным соусом и сдобренный травами. Блюдо королей. Впрочем, Носитель Короны Вечного Костра почти и был королем. Его принесла коротко стриженная, облаченная в платье с корсетом, на шваркарасский манер, служанка с миловидным, почти кукольным личиком, все время мило улыбающаяся.

«Новенькая, и трех месяцев не служит, надо будет наказать Гордона-управляющего, я даже не помню, как ее зовут, она не должна подавать мне ужин, особенно сейчас, когда на меня так недавно покушались. Но яда в еде нет. Яда нет. Но если она насыпала битого стекла, это ничем не лучше и жезл его не опознает».

Служанка удалилась, а «Синее пламя» проводил ее долгим, тяжелым взглядом, запивая павлина фруктовым вином из кубка с огненными опалами.

Последним блюдом был кремовый торт с ежевичной начинкой. И принесла его тучная черноволосая служанка в просторном платье из бархата. Она была не только в рабском ошейнике, но и в рунированных кандалах, а из уголка рта у нее стекала слюна, пачкая подбородок.

«Ааа, милашка Петти. Я помню тебя. Никто не отказывает магистру, особенно бесталанная мразь, если я сказал, что ты должна опуститься на колени и сосать мой член. Повинуйся. А не разглагольствуй о правилах приличия. Даже на праздничном банкете. Надеюсь, хоть тебя я могу не опасаться».

Завершив ужин рюмкой обжигающего рома, Мордред поднялся, поблагодарил слуг и покинул зал, за ним неусыпно следовали Нед и Йорг.

Путь магистра лежал в глубины Цитадели. В коридорах, где он появлялся, тут же вспыхивали магические светильники, а за ним закрывались массивные стальные двери, с рунической вязью, неподвластной магии. По длинной базальтовой лестнице он спустился в подземное помещение, защищенное не хуже, чем его собственные покои, справа и слева от двери черного дерева, украшенной тигровым глазом, стояли стальные големы. Дорогие и редкие, способные выполнять множество приказов, и способные каждый справиться с двумя-тремя десятками бойцов-людей. Почти нечувствительные к магии и потому еще более опасные. Они проводили «Синее Пламя» взглядом сапфировых глаз из-под забрал рыцарских шлемов и остановили его охранников на входе, синхронно вытянув руки.

За дверью оказалось просторное помещение, кишащее, как матрас в плохой таверне клопами, разнообразными механизмами, столами с книгами, сложными картами и схемами на стенах, механическими устройствами под потолком, чем-то ползающим, извивающимся и скрежещущим под ногами.

От наиболее интересного сооружения — небольшого каменного столика, в центре которого лежал крупный, размером с ладонь угольно-черный ключ, а вокруг на сложной конструкции из энергочувствительной проволоки висели кристаллы и драгоценные камни разнообразных цветов и оттенков, повернулся к вошедшему магистру человек. Невысокий, тучный, с костистым, обрюзгшим лицом с неправильными пропорциями — слишком высоким лбом, крючковатым носом, маленькими бессмысленными глазами, облаченный в потертый и давно нестиранный балахон и круглую шапку, скрывавшую обширную лысину, из-под которой выбивались седые пряди водянистых волос.