Жил? А разве он получал удовольствие от своей жизни? Разве он радовался каждому дню, как делал это раньше? Неужели, это я заставлял его жить? Неужели я заставлял его жить ради себя? Нет… Нет, это не так! Ведь тогда в Иерусалиме именно он заставил меня жить вечно! Он, а не я! Я не… я не виноват! Но в последние годы… Он так часто говорил о бессмертии, о муках, даруемых вечностью…
Неужели он… и вправду ждал смерти? А я… так глупо полагал, что он рад жить, а на самом деле я просто не хотел, чтобы он оставлял меня одного! Я никогда не спрашивал, хочет ли он жить, потому что был полностью уверен в ответе и только сейчас я понял, что ошибался… И эта ошибка причиняла моему господину такую боль и страдания, что он не смог стерпеть ее и, может быть, именно поэтому сблизился с ней? Нет! Не может такого быть! Не мог он предвидеть свою собственную смерть, ведь он был ослеплен этой вечной любовью…
Я еще долго стоял и смотрел куда-то в пустоту, пытаясь сконцентрироваться, но тщетно. Мои мысли постоянно возвращались к ее словам. Не знаю, сколько времени прошло, может час, а может, и год. Когда я смог наконец-то сдвинуться с места, я обернулся, чтобы взглянуть на монсеньора, но его уже не было. Лишь черный пепел был на месте, где еще недавно лежал Вэйд… Неужели история моего друга также превратится в пепел и развеется ветром, как и его тело?
Нет. Я не дам ему совсем исчезнуть! Пока во мне живут воспоминания, он будет жить, хочет он этого или нет! Дьявол, я опять заставляю его делать то, что хочется мне. Не по правилам это…
Я не смог сдержать улыбки.
Плевать. Я заставлю его снова ожить, но теперь ради себя! И я, вассал, запечатаю своего господина в книге, написанной по моим воспоминаниям. Благодаря мне, все узнают настоящего Вэйда! Пусть весь мир узнает о Вэйланде фон Ребель де Вермандуа, последнем графе из древнейшего французского рода.
Да, теперь я чувствую, как по моим венам снова побежала кровь. Я ощущаю ее кипение от предвкушения и, думаю, нет, теперь я точно уверен, что это и есть мое предназначение в этой бесконечно долгой и совершенно никчемной жизни!
Я огляделся в поисках бумаги или хоть какого-то ее аналога, но так ничего и не нашел. Саранча на поля, мало мне было жизненных испытаний, так еще и нужно найти то, чего нет! Ведь из-за того, что мы проиграли, я не могу выходить из этого собора. Собор… Вот оно! Вот то самое место, которое и запечатлит жизнь моего господина. Это будет и новая месть Богу, который посмел забыть одного человека, своего верного раба! Я снова заставлю его вспомнить, и пусть это будет стоить мне жизни, а Бог покарает меня, хотя… Чем Всевышний сможет меня удивить? Может ли вообще быть хуже, чем сейчас? Значит, у меня нет выбора.
Я снова огляделся в поисках хоть какого-то пишущего средства.
Взрыв!
Осколки стекла, обломки опоры и каменной плиты взлетели в воздух и снова обрушились на землю, образуя небольшую дыру в стене моего убежища. Из расщелины послышались чьи-то угрожающие крики и радостные восклицания… Мои губы тронула легкая улыбка. Навевает воспоминания… С тех самых пор как я именуюсь Петром Пустынником, я не раз уничтожал Дома Господа. Арлетте бы не понравилось…
Я поджал губы и оглядел остатки подпорок на стене, а затем вытащил косу из-за спины.
Удар!
Несущая балка треснула и обрушилась, увлекая за собою всю стену. В итоге «дыра» была завалена. Я оглядел стены и понял, что сама конструкция сможет выдержать еще пару-тройку часов, а затем обвалиться, похоронив меня под ней. Что ж… Я опустил глаза и наткнулся взглядом на маленький тлеющий уголек. Видимо, от взрыва снаружи что-то загорелось. Забавно, и что же быстрее произойдет? Я умру под обломками или же от угарного газа, а может, эти вандалы ворвутся и подарят мне вечный покой? В любом случае моя жизнь сократилась до нескольких часов… Я поднял уголек и, опустившись на колени, написал:
«Приветствую, убийцы и грешники! Вряд ли я смогу увидеть ваши прекрасные искореженные от гнева и ненависти лица, но, надеюсь, вы это прочтете. В моем распоряжении осталось несколько часов, дабы поведать вам о столь многом, поэтому, я, пожалуй, начну свое повествование. Забавно. Так мало времени… Всего несколько часов, чтобы описать целую вечность…
Эта история о человеке, которого все признают несуществующим. О «выдуманной» личности, прожившей придуманную жизнь… О человеке, приручившем Вечность и победившем саму Смерть!..»
Глава 1. О выборе, поменявшем ход истории
956 лет назад…
1062 год от Рождества Христова.
Амьен. Франция.
Саранча на поля, не нравится мне это утро! Вот хоть считайте меня неверным, но это воскресное утро проклято, уж не знаю почему. Мое предчувствие, предчувствие двенадцатилетнего парня, еще ни разу не обмануло, и если оно твердит, что сегодня нельзя выходить даже на воскресную мессу, я не пойду… Так бы я хотел сказать, если бы не моя сестра. Я усмехнулся. Конечно, моя вера в Иисуса тверда и непреклонна, но по сравнению с ее набожностью, я неверующий. Да и к тому же, сегодня Пасха! Сестра очень хочет пойти в церковь, послушать проповеди, но без меня она этого сделать не сможет, ведь…
– Братик, ты сегодня планируешь вставать?
Я вздрогнул и повернул голову. В дверном проеме стояла девочка лет семи на вид с прекрасными, но необычного цвета первого выпавшего снега волосами, приятными, немного скругленными чертами лица, маленьким носиком и большими ярко-зелеными глазами. Это моя младшая сестра Арлéтта.
– Христос воскрес, братец! – весело прощебетала Áрли.
– Воистину, – ухмыльнувшись, коротко бросил я и встал с постели.
– Почему ты все еще в постели? – подражая тону матушки, спросила Арли и надула губки.
– Арли, Смерть Господня, куда ты торопишься? Ведь еще только светает, а в церковь лишь при сумерках надо идти.
– Я знаю, но… – сестра неожиданно замялась и, тряхнув белоснежной головкой, снова весело заулыбалась. – Но ведь мне нужно узнать, купил ли ты свечку для храма?
Саранча на поля, а я забыл… Но ведь не признаваться же Арли, что я забыл такую важную мелочь!
– А ты сомневаешься в своем брате?
– Нет, но…
– Петр, дьявольское отродье, где ты научился так долго спать? – раздался резкий повелительный голос из окна.
Арлетта вздрогнула и перекрестилась, а я мысленно выдохнул и поднялся на локтях, чтобы увидеть лицо зовущего. Конечно, это мог быть только он. Высокий, немного худощавый парень, одетый в белоснежную камизу1 с поверх накинутым черным, как смоль, коттом2. У него были черные, цвета вороньего крыла волосы чуть выше плеч, резкие черты лица, ястребиный нос и всегда пронизывающий и такой холодный серебряный взгляд… Он стоял в золотистом поле пшеницы, скрестив руки на груди и недовольно глядя на меня.
– Монсеньор, простите мою медлительность! Я сейчас же отправляюсь к вам!
И, взглянув на свою сестренку, развел руками, мол, надо, а затем прямо с кровати выпрыгнул в окно и помчался к монсеньору, графу Вэйланду фон Ребéль. Точнее, бывшему графу. Его семья лишилась титула и земель из-за мятежа, устроенного семьей Ребелей против короля Генриха I, когда Вэйд был еще совсем маленьким.
– Bastardo3, как же долго ты спал! Ты заставил меня ждать! – довольно и почти величественно произнес Вэйд. Он подал мне руку для поцелуя. Я опустился на одно колено и поцеловал его перстень с прекрасным голубым камнем. На камне была высечена летучая мышь, которая расправила крылья и скалила свои маленькие клыки. Герб графов Ребелей.
– Куда отправимся, монсеньор? – снова выпрямившись, осведомился я.
– В город, на торговую площадь. Там у меня есть одно важное дело.
– Осмелюсь спросить, какое?
– Важное, – отрезал Вэйланд, а затем развернулся на каблуках и двинулся прочь от моего маленького с немного покосившейся крышей дома. А в окно за нами наблюдали два ярких изумруда… Я последовал за своим господином.
