- Нет, – Ремус уставился на него широко раскрытыми глазами. – Неужели? А как же она оказалась в стае Гвилта?

- Так же как и я – убежала. Вообще-то она попала к Ральфу давно, почти одновременно со мной. Она младше меня всего на пару лет, ей сейчас двадцать три, а тогда было девять, и мы были самыми младшими из всех оборотней Ральфа. Такая мелкая, но деловая – показывала мне, как воровать кошельки, как пользоваться отмычками. У неё уже была волшебная палочка, хотя по возрасту рановато – украла у какого-то маленького волшебника в Косом переулке, вот он расстроился, наверное… Когда мы с Дереком готовились убежать из стаи, я предлагал ей уйти с нами, но она отказалась. А когда я снова попал к Ральфу, она решила мне помочь, помогла Гвилту устроить мой побег и сама убежала со мной. Теперь жалеет.

- Почему?

- Потому что когда она убегала со мной к Грегору, то ещё не знала, что теперь он служит Тёмному Лорду. Ральф уже работал на него, а она таких, как Волдеморт, ненавидит люто – у неё бабушка и дед были маглами, евреями из Польши, еле выжили в варшавском гетто. Она терпеть не может тех, кто считает себя вправе убивать других людей только за то, что они немного отличаются от них. А когда мы с ней уже оказались у Гвилта, она поняла, что и он такой же… Тяжело ей. И скучно – воровать он ей больше не даёт, никуда не отпускает. Бережёт. Надеется, что она родит ему наследника.

- Но у него уже есть Финн, – сказал Ремус, думая о том, что Урсула носила свитер Марлин, убитой по приказу Волдеморта, которого она так ненавидит. Зачем тогда приняла этот подарок? Может, она ничего не знает?

- Финн, – фыркнул Дэн. – Если бы у тебя был такой сын, как Финн, ты бы тоже захотел себе другого. Ладно, хватит болтать. – Он отвернулся от окна и начал рыться в карманах своей куртки. – Я останусь здесь и понаблюдаю, а ты иди в город.

- Зачем? – насторожился Ремус, глядя, как Дэн выуживает из кармана кожаный кошелёк и пересчитывает деньги – не волшебные, а бумажные магловские деньги. – Что-то нужно купить?

- Да, на обратном пути можешь захватить мне кофе.

- Я не понимаю.

- А что тут понимать? Тебе нужно убить время до темноты. Мне самому было бы тошно всё время сидеть в деревне, а уж тебе и подавно должно быть, в твоём возрасте. Тут большой город. Поброди, погуляй. Сходи в кино. Поешь рыбы с чипсами. Посмотри на людей, а не на оборотней. Ну, иди.

- А ты не боишься, что я сбегу?

- Нет, – просто ответил Дэн. – Куда ты сбежишь, без волшебной палочки и без гроша волшебных денег? Обменный пункт ты без меня не найдёшь, а магловских денег тебе даже на автобус до соседнего города не хватит. К тому же если ты сбежишь, Грегор отрубит мне руку и перережет глотку, и тогда мой брат найдёт тебя и заставит пожалеть, что ты вообще появился на свет. Бери, – он протянул Ремусу несколько купюр. – Отвлекись ненадолго, поможет.

- Я не возьму, – запротестовал Ремус.

- Потому что они ворованные? – усмехнулся Дэн.

- Потому что они твои! – угрюмо отозвался Ремус, но они оба знали, что он подумал именно то, что озвучил Дэн.

- А еда, которую ты помогал готовить всю эту неделю, думаешь, не ворованная? А эта одежда, которую тебе дали взамен твоей? Бери деньги, Ремус. Если тебе будет легче от этого, отдай мне как-нибудь потом, или пожертвуй на благотворительность, мне всё равно.

Он практически силой затолкал купюры в ладонь Ремусу:

- Иди уже. Я же знаю, что ты не хочешь находиться со мной в одной комнате. Я ещё вчера, когда Гвилт вводил тебя в курс дела, по твоему лицу понял, что Дерек тебе всё рассказал.

- Дэн, я…

- Не говори ничего. Просто не задерживайся, хорошо? За час-два до темноты возвращайся. Найди во дворе дверь, покрашенную синей краской, она будет открыта, и поднимайся по лестнице, так снова попадёшь сюда.

Уходя подальше от дома, Ремус постарался запомнить все переулки и дворы, через которые прошёл, чтобы не заблудиться на обратном пути. Он не собирался убегать. Не потому, что боялся мести Дерека. У него есть причины поважнее.

Чем дальше он уходил от грязного промышленного квартала, чем шире и многолюднее становились улицы, тем больше Ремус был благодарен Дэну. Дэн был прав: ему нужно было отвлечься. Город и в самом деле был большой, шумный, он сверкал и гремел под холодным осенним небом, в лучах усталого бледного солнца, отражавшихся в окошках автомобилей и стёклах витрин. Никто не обращал на Ремуса внимания – разве что две пожилые магловки, медленно прогуливавшиеся по тротуару, неодобрительно покосились на его растрёпанные волосы и порванный свитер, да ещё полицейский на углу подозрительно сощурился на него из-под шлема, но сразу отвернулся: мало ли странно одетой молодёжи бродит по городу. А молодёжи и впрямь было много – тут и там Ремус натыкался на группки парней и девушек, распивающих баночное пиво в разрисованных граффити подворотнях, слоняющихся по улицам, столпившихся вокруг магнитофонов в скверах, курящих, смеющихся, чертыхающихся. Наголо выбритые парни в тяжёлых ботинках – скинхеды; девушки с чёрной помадой на губах, с пышно взбитыми волосами невероятных цветов, с надменными скучающими лицами – панки; длинноволосые хиппи, потерянные и одинокие, последние «дети цветов», не желающие расставаться с ушедшей эпохой. Злые, растерянные, бесшабашно весёлые, дерзкие и беззаботные, для которых слово «война» означает полузабытые времена молодости даже не отцов, а дедов, чёрно-белые фильмы с немцами в круглых касках, пожелтевшие от времени плакаты с лицом Черчилля. Впервые в жизни Ремус жалел, что он волшебник.

На углу одной из улиц он купил за пару монет магловскую газету, и из неё узнал, что этот город – Ливерпуль. Сердце дрогнуло: так вот он какой, город, в котором появились «Битлз»! Когда-то они с Джеймсом и Лили мечтали поехать сюда, пройтись по улицам и площадям, найти тот самый клуб, в котором начинала выступать ливерпульская четвёрка. А теперь Ремус слоняется по Ливерпулю, чтобы убить время до ограбления. Он прочитал газету медленно, не торопясь, стараясь прочувствовать каждое событие в чужом, незнакомом мире, в который он ненадолго убежал от своих тревог. Ещё две бывшие колонии откололись от Великобритании; нарастает напряжение между Америкой и Советским Союзом; в Англии растёт уровень безработицы. Ремус дочитал газету и хотел выбросить её в переполненный бак, но внезапно его окликнул какой-то незнакомец:

- Эй, парень, погоди!

Ремус настороженно взглянул на него. Незнакомцу на вид было лет сорок, грязные волосы с проседью падали на воротник рваной куртки, обтрёпанные штаны вместо ремня подвязаны какой-то бечёвкой. Неловко ступая ногами в стоптанных кроссовках, незнакомец подошёл поближе, и Ремуса окатила волна мерзкого запаха. Мужчина протянул красную обветренную руку:

- Не выбрасывай газетку, а?

Ремуса пронзила жалость пополам с отвращением – он часто видел таких бедняг, потерявших работу и дом, опустившихся, живущих на улицах, спящих в парках на скамейках, прикрывшись газетами. Как знать, если Министерство и дальше будет вести такую же политику в отношении оборотней, может, он сам когда-нибудь окажется на месте этого бедолаги. Он отдал ему газету и добавил одну из тех купюр, которые ему дал Дэн, и сизое от пьянства лицо бродяги просияло от радости. Кивнув в ответ на бессвязные благодарности, Ремус зашагал дальше, надеясь, что бедный магл потратит деньги не на джин или наркотики.

На душе стало совсем невесело, и он зашёл в маленький кинотеатр. Внутри было пусто, только какой-то пожилой магл тоскливо рассматривал афиши – должно быть, как и Ремус, зашёл сюда от нечего делать, ища, чем занять время. Кроме него, здесь был только один человек – девушка за окошком кассы. Девушка была пухленькой, с пышными химическими кудрями, с густо подведёнными глазами, в которых читались усталость и безразличие. Ремус подошёл к развешанным по стене афишам.

Так, что тут у нас? «Американский оборотень в Лондоне»? Нет, спасибо. «Зловещие мертвецы»? Ужасов ему и в жизни хватает. Поглазев на афиши ещё немного, он подошёл к кассе и протянул наугад одну из купюр: