Разговор с мастером, которого Хадсон сманил с бумажной мельницы Шпильмана, затянулся на пару часов. Пожилой англичанин торговался упорно, так что в итоге он таки выбил себе поистине сказочные условия контракта: моя компания за свой счёт обеспечивала постройку всех зданий и сооружений, как и изготовление механизмов. Впрочем, это нам только на пользу: получим опыт по производству всего необходимого оборудования для производства бумаги.

Кроме этого договорились, что кроме содержания оборудования в рабочем состоянии мы обеспечиваем ещё и поставки всего необходимого сырья и соответственно получает за это часть выпущенной продукции, а также, за соответствующие комиссионное вознаграждение помогает с реализацией остальной бумаги. Это мне только на пользу, лучшую бумагу, коли таковая будет, я смогу сбыть в Европу, а иную продам казне. И само собой важнейший момент в том, что качество бумаги напрямую будет влиять на доходы предприятия английского мастера, подтолкнет его к совершенствованию процесса, а уж в этом мы ему поможем, не без пользы для себя.

…

– Кристофер Хадсон рекомендовал мне вас как опытного моряка, – сказал я, – Само собой, вам предстоит многому научиться, в частности освоиться с парусным вооружением наших судов, а также узнать некоторые тонкости плавания в здешних водах.

– Я готов приступить в любое время, – ответил Дрейк, – Однако хотел бы узнать некоторые подробности о моей будущей работе на вас.

– Русский Государь поручил мне создание Северного Сторожевого флота. Кроме него будет ещё и торговый, принадлежащий Русско-Английской Торговой компании, – сказал я, – Так что всё зависит от того, какую службу вы выберете.

– Непростой вопрос. Мне необходимо ответить на него сейчас? – ответил Дрейк, – Или я могу сделать вой выбор позднее?

– Я не вижу смысла вас торопить с этим, но кое-что нужно освоить, какой бы выбор вы не сделали, – сказал я, – С завтрашнего дня вы поступаете в распоряжение Челмата Тораева. То чему он вас научит, пригодится как для торгового моряка, так и для военного.

На деле, что бы ни выбрал Дрейк, а служить ему всё одно под моим началом. Возможность огранить этот "алмаз" я не упущу: в известной мне истории, он показал себя как опытный капитан и адмирал, так что есть смысл использовать таланты на пользу России.

…

Плотина на речке Чёрной, как ее прозвали мужики, меня вполне удовлетворила. Хоть и не велика, но построена добротно, уровень воды в пруду обещает быть добрым – хватит как минимум на дюжину лесопилок и столько же токарных станков для обработки корабельных блоков. А во время паводка и дутье для пары вагранок серьезной производительности вполне выйдет обеспечить: лить якоря и фальшкили для крупных судов выгоднее на месте, нежели везти их из Выксы. Впрочем, якоря можно и на продажу делать массово. Цены в Англии на них уж очень хороши: двадцать два шиллинга за английский центнер, то есть семь шиллингов и десять пенсов за пуд. Это совсем чуть-чуть дешевле, чем я продаю стальной прокат. Причем якоря весом более десяти центнеров стоят в полтора раза дороже.

Само собой сначала придется показать англичанам товар лицом, но за этим дело не станет. Пока же нужно разметить место под постройку вагранок и литейку, а потом осмотреть заготовленный в марте лес. В прошлом году у местного населения сухого леса закупили лишь на три судна водоизмещением в тысячу двести пятьдесят пудов, да двойной комплект рангоута. Причем на Соломбальской верфи стоят в полной готовности пока лишь два корабля, на которые на днях закончат устанавливать орудия. Для третьего нет ни такелажа, ни парусов. Однако парусный мастер обещал, что управится за три дня, так что есть смысл за это время выполнить данное митрополиту обещание. Завтра загрузим в трюмы всё необходимое для предметного разговора с игуменом Соловецкого монастыря, и ближе к полудню отправимся в путь.

…

Сначала дошли до берега Кольского полуострова забрать моих бойцов посланных разузнать, где соловецкая братия построила свой железоделательный заводик. Карта, составленная моими "военными картографами" отразила все "прелести" логистики данного места. После её изучения у меня сложилось впечатление, что место для него монахи выбирали исходя из заветов небезызвестного маркиза. Пятьдесят два порога от устья Колежмы до устья Пялы! Так что к разговору с игуменом Соловецкого монастыря, Филиппом Колычовым я был готов и имел, что предложить ему, однако не всё оказалось так просто.

В Соловках нас приняли не ласково. О том чтобы пустить латинянина в православную обитель речи просто не шло! Но я к такому повороту был готов, и просто разбил шатры на берегу Соловецкого рейда, после чего послал человека к игумену. Через полчаса к нам прибыл служка, сообщивший, что игумен занят и когда будет – неведомо. Я пожал плечами и ответил, раз уж так вышло, что меня к нему послал сам митрополит, то ждать я его готов сколь надобно. В результате уже на следующее утро игумен в сопровождении группы монахов прибыл в мой шатер.

…

Мое ехидное замечание о том соловецкая братия лёгких путей в трудах не ищет, подкрепленное фрагментом карты с низовьями Колежмы, снятой ранее, оказалось неожиданным аргументом для игумена и он попытался перейти в наступление:

– Пока ты со своим товаром во всех весях цены не начал сбивать, наше железо покупали, не жаловались, – сердито сказал игумен.

– Но разумно ли втуне силы тратить? – сказал я, – Дабы обитель процветала надобно иначе дела вести.

– Это как же? – ехидно процедил Колычев, явно осерчав на мои слова, – Нешто твои людишки, где руду добрую нашли?

– Не нашли, да впрочем, и не искали, потому как смысла в том нет! – ответил я, – Коль обители железо потребно, могу его поставлять сколь потребно за цену малую…

– Эвон как! – удивился игумен, – Что ж тогда твои люди только укладом торгуют, да по десять алтын пуд, а железа ни в Ярославле твоего нет, ни на Москве?

– И уклад могу привезти, по шесть алтын устроит? – спросил я, – А железо коли надобно, так и вовсе по три. А коль для цренов так и чугун, сиречь "свинское железо" как "в немцы" имеется, его ковать нет нужды: печь построй и лей в формы. Его и вовсе дешево отдам. Однако ни то не другое никому на сторону не продавать – всё одно, если что рано или поздно узнаю!

– Дешево это сколь? – спросил Филипп Колычев.

– Алтын и четыре денги пуд, а то, что для пушек в казну поставляю по пять алтын, уж не обессудь! – ответил я, – Там и добавки особливые потребны, да жар иной при выплавке.

– Цена сходная – считай, договорись! Однова ж что соли касательно, то тут ты в печаль великую братию ввел. На что нам хлеб покупать, коль мы соль продавать не сможем?

– Отчего же не сможете? – удивился я, и вынув из небольшого золоченого ларца, стоявшего на столе, лежавший там документ, показал его игумену, – Иван Васильевич сей грамотой велел мне всю соль во всех городах и весях, окромя Москвы, на торг выставлять, дабы любой купец мог её купить и торговать невозбранно. А в Холмогорах да Неноксе моя соль дороже вашей вдвое будет, да и купцов тут которые соль покупают, не встречал – почитай все свою варят да по рекам в города да веси везут. Разве что лишь англицкие немцы у меня товар сей купят.

– Истину глаголешь, и в самом деле нет в том большой беды ежели всё эдак…

– Вот ещё что скажу: есть желание солью торговать по Волге вверх от Нижнего Новгорода да по всем притокам, за чем дело стало? Присылай приказчиков на мои соляные склады в Ярославле, да бери хоть десять тысяч пудов, хоть двадцать…

– И более взять можем, надобно лишь о цене договорится…

– Мало возьмешь, цена как любому, по алтыну и четыре денги пуд, – сказал я, – Тридцать тысяч пудов разом возьмешь, денгу с пуда скину. Сорок тысяч – ещё денгу долой, пятьдесят, так и вовсе три…

– По рукам! – сказал игумен. – По такой цене и сто тысяч пудов в иной год можно прикупить. По какой цене отдашь?