С одной стороны хитрый мордвин ни в коей мере не хотел терять выгод от торговли моим товаром, с другой же, он отлично понимал, что рано или поздно башкиры и сами ко мне дорогу протопчут, так что он всё одно лишиться, возможно, не только нынешних доходов, но и расположения покупателей. Потому-то он и вертелся как уж на сковородке. Я успокоил: дескать, будут спрашивать почём котлы, озвучу ту же цену, по которой он им сам продаёт. Тем более что скидка у него такая, что у меня сроду никто такой не получал. Что же касается иных товаров, буду с ними сам торговать. Либо бери сразу много товара да вези башкирам, в этом случае я могу и в кредит дать.
Перед тем как вернуться к гостям я велел пригнать из овчарни полсотни баранов, и предложил гостям выбрать лучших. Пока свежевали скот, угостил их кумысом из кобыльего молока. Его в небольших количествах готовили бывшие пленные ногайцы, которые решили остаться в Выксе. Многие из них ещё не совсем оправились от ран, да и новости из родных мест не радовали: в кочевьях Нижнего Поволжья по-прежнему было голодно. Затем я показал башкирам мобильные полевые кухни, из числа тех, что ранее делал для Исмаила. В них же чуть позже начали варить шурпу и готовить плов.
По большому счёту башкирам повезло, я планировал отправиться в Москву ещё утром, но пришлось задержаться из-за погрузки расшивы идущей в Москву. Изначально я планировал оснащать паровыми двигателями только пару судов Русско-Персидской Торговой компании, однако, зная какой у нас пока процент брака велел отливать все комплекты деталей в тройном количестве. А сразу после отправки расшив на Баскунчак велел Тумаю с учениками, попытаться собрать из четырёх оставшихся комплектов хотя бы один рабочий. На мое удивление им это удалось. Они смонтировали паровую установку на расшиве, из числа построенных ещё в первые годы, которую я уже было, решил пустить на дрова. Мало того им удалось заставить работать паровой двигатель более-менее нормально, причём всё это буквально за две дюжины дней.
Само собой КПД, как и в прежний раз, оказался не особо велик, так что пришлось заниматься настройкой вплоть до вечера пятницы. В итоге я решил, что ещё один рейс это судно вполне сдюжит. Хоть оно и прогнило местами, но если сильно не нагружать, то до Москвы дойдет, а там можно вытащить его на берег и оставить в качестве памятника русского парового судостроения.
…
Из Выксы мы отплыли во вторник и всего за неделю вполне благополучно дошли до Коломны. Во избежание эксцессов с местным населением я изначально велел делать на трубах с четырёх сторон золочёный православный крест. Однако, глядя в подзорную трубу, как окрестный народ истово креститься, глядя на плывущую по Оке диковинку, меня порой посещали мысли, что чувства у православного люда от такого зрелища весьма противоречивые. Большую часть пути мы шли без приключений, но едва отплыли от Коломны, везение закончилось…
Ремонт котло-машинной установки занял у нас два с половиной дня, в чём немало помогли предусмотрительно взятые с собой запасные части и походная кузня, которой я велел оснащать каждую паровую расшиву. Волжским судам в этом смысле проще: у них по две паровых машины. Нам же пришлось стоять на приколе, пока поломка не была устранена. Так что в Москву мы прибыли только во вторник к обеду.
…
Встреча с митрополитом состоялась в среду, поздно вечером. В немалой степени мне помог устроить её Анфим Сильвестров. Сразу по прибытии я заглянул к нему: посмотреть привезённых из "немцы" коней, да рассчитаться. Письмецо, когда буду на Москве, я передал с приказчиком ещё в начале года, так что "большой государев дьяк" и по совместительству начальник Ивангородской таможни меня ждал.
Анфим прихватил с собой кипу бумаг и пригласил меня осмотреть товар. Жеребцы, на первый взгляд, были весьма неплохи, а от некоторых я бы просто в восторге. Кобылки тоже не разочаровали. Цены, с учётом обещанной двойной наценки, чуток кусались, особенно если сравнивать с ногайскими лошадьми. Но даже с учётом прочих расходов, которые мой торговый партнёр приобщил к кипе документов, были вполне вменяемы. Средняя стоимость жеребца получалась чуть менее ста рижских марок, а кобылы не более семидесяти двух. Само собой, сие без удвоения цены.
C учётом стоимости стального проката, поставленного ранее, Анфим мне остался должен, пусть и не особо много: семьдесят пять рублей и двадцать алтын, которые он и отсчитал мне после осмотра лошадей. Почём и куда он продал товар, я спрашивать не стал, но даже если брать ту цену, по которой его покупали шведы, то прибыль выходит более двухсот процентов. А если учесть, что лошадей я взял по двойной цене, ещё больше. Впрочем, это его дело.
Тем не менее, один вывод я для себя сделал: подход к делу у него серьёзный, подозреваю, что выспросил он у Висковатого обо мне немало, после чего сделал всё, чтобы добиться моего доверия. С ним стоит держать ухо востро, хитер! Про его визави во время достопамятных стрельб мне пришлось узнавать от Ивана Михайловича. Сам же он не словом не обмолвился, что ведёт дела через первого бургомистра славного города Нарвы, Иоахима Крумгаузена. Подозреваю, что и коней он же ему помог найти. На следующий год договорились на тех же условиях, однако Анфим заранее предупредил, что с лошадьми может и не выйти, а коли так, то он рассчитается деньгами.
…
Разговор с митрополитом самого начала свернул в неожиданное русло.
– Жалуется на тебя игумен Соловецкого монастыря! – промолвил митрополит, – Совсем ты братию в разорение ввёл!
– Как так? – удивился я, – Где я и где Соловки…
– Длинные у тебя руки, ох длинные, – продолжил Макарий, – Солью белой аки снег, по цене невеликой, полдержавы завалил! К какому купцу ни сунься, обязательно ей торгует, иная тут же за бесценок идёт. Монаси в прошлом годе на Москве соль Соловецких варниц продали почитай чуть не в убыток. Опять же железоделательный заводик на реке Пяла, что в Кареле хоть закрывай: кому надобно железо по четыре алтына, если по десять можно уклад добрый взять и в Тихвине, и в Ярославле? Сошники из свиного железа твои люди льют во множестве, да так дёшево, что их во все грады и веси купцы везут. А пищали что по настоянию игумена на том заводе учали делать ныне и вовсе казна брать отказывается!
– Что плохого в том, что соль стала дешева? – спросил я, – Сколько в прошлом году это люда христианского от смерти голодной спасло?
– Эко ж ты повернул! – удивился мой собеседник.
– А то, что уклад не шибко дорог, так то и вовсе благо! – продолжил я, – Кузнецам с ним работать проще и быстрее, служит дольше, кто себе ранее лишней железки позволить не мог, ныне глядишь и купит. Что пищалей касательно, то Государева воля и не мне с ней спорить. Любы ему скорострелки мои. Коли игумен не ведаёт, какими трудами братию занять, так пусть бьёт челом государю: желаю, дескать, собирать пищали скорострельные, что на Выксе делают.
– Это как? – удивился митрополит.
– А так: замки для пищалей мы льём из меди во множестве, а чистить и собирать их рабочих рук не хватает, – пояснил я, – Притом рук прилежных, к усердным трудам привычным, кто же тут лучше братии справиться? А в скорострельной пищали цена замка с коробкой, что ствол держит, почитай четверть, из которых только две пятых сами отливки, остальное работа. А цена пищали о двух стволах и осьми барабанах с каморами зарядными – десять рублей, так что обитель может получать с одной скорострельной пищали по пятьдесят алтын за труды!
– Однако! – сказал Макарий и задумался.
– И обители и мне в том польза в том будет! Кроме пищалей скорострельных и иная работа есть, в прошлом годе я с камерой вкладной измыслил делать. Замок там проще, и цена менее, но продавать их можно во множестве. Казна-то много винтовальных пищалей всё одно не купит: и шибко дороги они, и стрельцов на Москве всего шесть полков, а когда более будет пока не ведомо.
– Хорошо! Теперь давай об ином потолкуем. С чем ты пожаловал, я уже ведаю. Дело доброе, но не быстрое. Опять же, храм ты собрался строить великий, о том сынок Сильвестра мне поведал.
