- Абигайль, что они с тобой сделали? - резким голосом спросила Сара, но девочка опять слабо улыбнулась.

   - Абигайль, что произошло? - Сара взяла ребенка за плечи и слегка приподняла; но та ничего не ответил; улыбка исчезла с ее лица, веки наполовину закрылись.

   - Ты голодна, Абигайль?

   Маленькая девочка покачала головой.

   - Этого не может быть, - сказала Сара, наполовину для себя, - в доме оставалось много еды. Абигайль, посмотри на меня; когда ты в последний раз ела? Абигайль!

   - Вчера, - прошептала девочка.

   - Что?

   - Цветы и листья в поле.

   - А что стало с хлебом, который был испечен, с пирожками и мясом?

   - Я... я не помню.

   - Нет, этого не может быть. Скажи мне, Абигайль.

   - Черный зверь пришел ночью и все съел, а также корову, теленка и лошадей.

   - Черный зверь!

   - Я слышала, как он приходил, а утром уже ничего не было.

   Сара вскочила.

   - Грабители! Убийцы! - грозным голосом воскликнула она, но маленькая девочка на полу даже не вздрогнула; она снова закрыла глаза и видела дорогу.

   Сара быстро подхватила ведро и вышла во двор к корове. Опустившись на колени в траве, она подоила ее; затем принесла ведерко, процедила и налила немного молока в маленькую чашечку Абигайль. "Она всегда любила парное", - прошептала Сара белыми губами.

   Наклонившись над маленькой девочкой, она приподняла ее одной рукой, а другой поднесла к ее губам чашечку.

   - Пей, Абигайль, - нежно приказала она. - Парное, такое, как ты любишь.

   Девочка попыталась сделать глоток, но тут же сжала губы и с отвращением отвернулась, как Сара ни пыталась уговорить ее. Наконец, она положила девочку на спину и взяла ложку; с уговорами, ей удалось влить немного молока в рот девочки и заставить проглотить.

   После этого она раздела ее и уложила спать в гостиной, окна которой выходили на юг, но ребенку было неуютно без приготовленного им кольца из одежды, и Сара была вынуждена положить его на кровать; только тогда девочка уснула и стала, во сне, смотреть за дорогой, сидя в дверях.

   Сара вышла на крыльцо. Она услышала стук копыт приближающейся лошади; он становился все слышнее и слышнее. Сара вышла на дорогу. Вскоре лошадь остановилась рядом, с нее соскочил молодой человек.

   - Сара, это ты! Наконец-то, дома, в безопасности, - воскликнул он и обнял бы, но она строго взглянула на него.

   - А ты что - поначалу принял меня за привидение? - спросила она.

   - Дорогая!

   - Знаешь ли ты, что я только что освободилась из тюрьмы в Бостоне, где меня держали по обвинению в колдовстве? Неужели ты не чувствуешь запаха темницы, которым пропиталась моя одежда? Знаешь ли, что они называли меня ведьмой и обвиняли в том, что я навела порчу на Мэри Уоррен и других? Я не удивлена, что ты держался подальше, Дэвид Карр; возможно, тебя могли обвинить в общении с ведьмой. Мне не хотелось бы стать причиной грозивших тебе неприятностей, если бы ты поспешил ко мне, но почему ты позволил голодать моей маленькой сестре Абигайль? Я никак не ожидала этого от тебя, Дэвид.

   Молодой человек решительно взял ее руки в свои, и она не высвободила их, а расплакалась.

   - Сара, - серьезно сказал он, - я находился в Ипсвиче. Я ничего не знал о том, что вас с Бенджамином арестовали, пока не вернулся домой, и моя мать не сказала мне об этом. Я не знал, что ты оправдана, и спешил в Бостон, когда увидел тебя у ворот. Я ничего не знал об Абигайль; моя мать тоже этого не знала, она только плакала и говорила, что бедную маленькую девочку забрали вместе со всеми. Но что ты имеешь в виду, милая, когда говоришь, что я позволил ей голодать?

   - Ночью они украли еду, - сказала Сара, - лошадей, корову и теленка. Я нашла корову, заблудившуюся в лесу, когда возвращалась домой, привела ее и подоила; но Абигайль едва выпила ложку парного молока. В течение трех дней она почти ничего не ела, она постоянно боялась, оставшись одна. Абигайль всегда была нежным ребенком, у нее поднялась температура; боюсь, она умрет, пока мать ее будет далеко.

   - Я съезжу за своей матерью, дорогая, - с нетерпением произнес Дэвид Карр.

   - Приведи ее под покровом ночи, - сказала Сара, - иначе ее могут заподозрить, если она явится в таверну ведьм, как называют наш дом. О, Дэвид, думаешь, она и вправду придет? Я просто не знаю, что делать.

   - Я непременно приведу ее, дорогая, и привезу также фляжку с вином, оно поможет маленькой девочке, - воскликнул Дэвид. - Дождись нас. Быть может, дорогая, ребенок поправится, а остальных в ближайшее время оправдают. Нет, не плачь, бедняжка! Не плачь! У тебя есть я, и я приведу свою мать как можно быстрее. Она позаботится о маленькой девочке, она много знает о недугах; и я не сомневаюсь, что твои родные скоро будут оправданы.

   - Моя мать надеется на это, - со слезами на глазах ответила Сара. - Бенджамин уже оправдан, но ему лучше держаться подальше от Салема какое-то время. Но моего отца не оправдают; он слишком смело высказал свое мнение судьям прямо в лицо.

   - Нет, милая, - сказал Дэвид Карр, садясь в седло, - скоро этому наступит конец; это всего лишь безумие. Иди к маленькой девочке и успокойся.

   Сара, рыдая, отправилась в дом, но когда она подошла к маленькой Абигайль, ее лицо было совершенно спокойно. Ребенок еще спал, ей удалось ненадолго разбудить его и дать несколько ложек молока; затем девочка устало отвернулась, откинулась на подушку и снова закрыла глаза. Она по-прежнему прижимала к себе кукурузный початок.