– Что писала-то хоть? – поинтересовался дед, смотря, как я с заботой намываю помидоры, шесть штук.

– Про драку людей с инопланетянами. Один из фрагментов масштабной войны.

– А кто победил-то? – оживился мужчина. – Ихние или наши?

– В данном эпизоде – наши.

– И ладно, – он довольно улыбнулся. – Мы и сами с усами!

– Но вот насчёт войны в целом не знаю, – прядь волос задумчиво на палец накрутила. – Наши выиграли? Или иная цивилизация? В любом случае, потери с обоих сторон были немаленькие… – чуть помолчав, прибавила: – А, нет…

– Наши просрали?

Тут дедушка схлопотал полный ненависти взгляд от бабушки – и затих временно, правда, заинтересованно за мной наблюдая.

– Да нет… возможно, это будет сцена к старому или новому циклу. Но в нынешней книге нету каких-то масштабных торговых сделок с инопланетными цивилизациями, да и войны нет. Но люди живут спокойно. Да, наверное, люди в итоге отвоевались. И либо уничтожили всех врагов, либо показали, что к нам лучше не соваться.

– И то ладно, – улыбнулся дед.

Тут уже на арену боевых действий, воспитательных, ввалилась бабушка, которая вовсе не пыталась втереться мне в доверие:

– Ох, опять! – она скривилась. – Это фэнази… фанази… тьфу, как там эту пакость называют?

– Фэнтези, – хмуро поправила её я. – Но в данном случае это скорее научная фантастика.

– А как же твоё любимое фэнтези? – дед хулигански прищурился. – Изменяешь своему любимому?..

– Нет, ты что! – ухмыльнулась. – Я несколько книг пишу параллельно. И почти все из них – это фэнтези.

Просто я считаю этот жанр реально крутым.

Но бабушка не сдавалась, пытаясь подключить тяжёлую артиллерию:

– Фу, слово-то заморское… противно! Такая большая уже девушка, а всё ещё пишешь сказки про принцев и единорогов!

Вздохнув, провыла отчаянно:

– Бабушка, сколько раз говорить, что фэнтези – это не только про принцев и единорогов?! Есть ещё и про вампиров…

– Тьфу, мерзость какая! – пожилая женщина скривилась.

В это мгновение она очень напомнила мне маму.

Эх, она б ещё знала, что есть эротика, слэш… и чего только нету в фэнтези! У неё бы язык не повернулся звать этот достойнейший из жанров сказками про принцев и единорогов!

Так, стоп.

Александра, не уходи мыслями в карьер! Тебе надо поторопиться с приготовлением обеда. Смилуйся над телом, которое сегодня почти не спало, дай ему хоть пожрать!

– Сядь, сама нарежу. Поешь пока, – велел генерал номер два.

Хотя, если честно, бабушке об этом лучше было не заикаться: и она, и мама считали себя главным генералом всея Руси, то есть, нашей квартиры.

– Нет, я сама! Ты опять столько чеснока наложишь, что меня изжога сожрёт!

– Капризная какая! Вечно цепляется!

Дед тоже вставил внезапно свои пять копеек:

– И вообще зубы почистить после еды, а то от твоего чесночного одеколона штабелями кавалеры будут падать за твоею спиной, но тока замертво.

– А фэнтези вполне может быть серьёзным, – проворчала я, тихо, но дед меня расслышал.

– Ну, выходит, фэнтези – это сказки для взрослых?

– Возможно, – задумчиво отправила в рот ломоть помидора.

И, покосившись на тарелку, добавила ещё и пару ложек каши в пузо. То наслаждалось едой и неожиданным уютом в нём, пока опять меня не настигли цепкие лапы моих муз. А музы мои были крайне общительными…

– Ну, если так подумать… – дед задумчиво сел на свободный стул рядом со мной. – Есть же книги про приключения, детективы, ужасы вот в последние годы… людям хочется читать о приключениях. Слишком мирное у вас время, так что людям не хватает острых эмоций.

– Агась.

– Парня бы тебе, – сурово вклинилась бабушка. – Сразу бы вышла эта твоя дурь из головы. Эти твои вампиры.

– Я влюблена в творчество, – усмехаюсь. – И в искусство!

– Я в твои годы уже замужем была. С ребёнком.

Тяжело вздохнула.

Ну, не везёт мне в любви! Купидон, если и пролетает мимо меня, то только уже усталый и с поля боя, изведя весь свой боевой запас.

– Саш, скажи… – многозначительно начал дед, подаваясь вперёд и подпирая лицо ладонями.

– Ась?

– Неужели, ты никогда не испытывала восхищение каким-нибудь парнем?

– Эм-м… – потёрла бровь тыльной стороной ладони. – Было дело.

Дед прямо оживился. Да и бабушка как-то вдруг присела на стул, приостановилась, прислушиваясь.

– И что же? Он сильный? Тебя защитил? Или прикалывается на уроках, шутник?

– Он…

***

Тот день никогда не забуду. Тот моросящий дождь. Тот холодный пронизывающий ветер. Аничков мост. И мальчика-художника возле. В чёрной толстовке с черепушкой на спине. Укрывшего лицо промокшим капюшоном. Да и весь он вымок насквозь. Но он стоял у стены, смотря на мост, и рука его порхала над большим альбомом, вооружённая заточенным ножом карандашом с почти уже истёршимся грифелем. Его тонкие руки то легко, почти неощутимо касались к поверхности вымокшей бумаги, то наводили толстые штрихи…

Мне надо было спешить. Мы с экскурсией ходили с классом в Эрмитаж. Я отпросилась заскочить в кафе по пути, по нужде, когда до музея оставалось ещё сколько-то идти. И учительница, одноклассники и двое родительниц ушли вперёд, чтоб успеть к назначенному времени. И мне наказали поторопиться. Меня пустили в первом же попавшемся кафе, едва только робко спросила у девушки у кассы. А потом, когда вышла, ноги мои поскользнулись в промокших сандалиях, я упала. А когда со стоном села, то увидела его… мальчика-подростка, рисовавшего под дождём то ли мост, то ли улицу. Я видела, как увлечённо он рисует, но не видела его лица, скрытого капюшоном.

Мне надо было торопиться, но любопытство пересилило. Я подкралась, заглянула ему через плечо. И слова, и восхищённый возглас застыли у меня в груди. Я смотрела и не могла насмотреться…

Это был город… мой город… и не мой город…

Лошади моста и укрощавшие их юноши были как живые, но… но за ними, по ту сторону реки взмывали в небо дома, напоминавшие кристаллы… на просторном льде замёрзшей реки катались люди. Катались, будто танцуя. Коньков у них не было… казалось, будто кто-то из них летит, вот-вот обратятся в крылья полы плащей и рассечённых по бокам длинных юбок, широкие рукава…

Над людьми в небе летели странные приспособления, напоминавшие угловатых птиц или тарелки. Да вообще было непонятно, что это! Они по формам не походили на самолёты и, лишь отдалённо, походили на птиц, но они летели! Совсем низко или над шпилями домов-кристаллов…

И… и посреди его картины танцевала, кружась на льду, девушка, в развевающихся одеждах – под взмахами разрезанной на две полосы длинной юбки были видны чёрные штаны и странной формы сапоги… длинные волосы её разметались… над одной её рукой кружилась чайка… они летели… они то ли танцевали, то ли летели…

И это чувство полёта… оно захлестнуло меня, оно забрало мою душу. Казалось, что там я… другая я… вот, я раскинула крылья и то ли парю над льдом и вот-вот оторвусь от него, то ли танцую, скользя… и развеваются мои странные одежды…

Чудный город поглотил меня… дождь исчез… исчез шум машин…

Всё исчезло… остались только девушка, катающаяся по замёрзшей реке вместе с чайкой, и дивный город, подобного которому я никогда не видала на фото… и в книгах… город, которого, кажется, никогда не существовало на земле… этот город был таким реальным! И то чувство танца-полёта, охватившее меня, впившееся в мою душу…

Город мой и город чужой… город несказанно красивый… чарующе прекрасный… и девушка, танцующая с чайкой на льду… как сбывшаяся мечта!

Этот мост моего города перенёс меня в город другой… этот толстый лист мокрой бумаги перенес меня в мир другой, в другую реальность…

Хрупкий мир грёз был разрушен внезапным писком. Юный художник достал мобильник, тоньше моего и совсем не похожий на него, щёлкнул по кнопке пальцем с грязными ногтями – под них забилось что-то зелёное и жёлтое, наверное, краска – поднёс к уху: