Рик. Каким-то чудом оказался рядом.

– Проваливай, – бросил он воришке, нагнулся и поднял кошелёк, но Ринне отдавать не стал. – Ты так беспечна, жёнушка, – от его голоса повеяло не мёдом с имбирём, а жгучим перцем с… да, пожалуй, что и с мёдом, с тёмным горьковатым мёдом. – купила всё, что хотела?

– Я хочу пять палочек корицы и пять целых мускатных орехов, – она взглянула в глаза Рика, и там тоже был жгучий перец. – И целый имбирный корень, вот этот, – она показала, – и ещё три мерки немолотого черного перца.

– Я вижу тут и молотые специи. Зачем тебе утруждаться, любовь моя? – заметил Рик, никак не показав недовольства.

– Ах, дорогой, так надёжнее! – она сладко улыбнулась.

Как ни странно, цену торговец не заломил, даже назвал чуть ниже, чем она ожидала. Рик спрятал свёрток в свой поясной карман. И ничего больше не сказал, когда они отошли. Совсем ничего. И за руку брать не стал, но пошёл на полшага следом, и Ринна ясно чувствовала, что больше ей не ускользнуть.

– Ты его напугала, – чуть позже сказала Мара. – Кого-то из вас хотели убить сегодня. Говорят, что его. А вдруг из-за тебя? – она вздохнула и махнула рукой. – Приходи ко мне. Поговорим.

– Я приду, – согласилась Ринна. – Моя рысь нам не помешает?

Мара смотрела так, словно одна понимала нечто важное.

– Об рыси не беспокойся. Приходи. Я буду ждать в шатре.

Шатер казался полностью готовым, издали – ярким и праздничным, вблизи было видно, что полотнища порядком потёрты и даже залатаны. Внутри ещё что-то развешивали, натягивали, крепили и настилали. Рик устроился на низком табурете у входа и копался в сломанном музыкальном ящике, в том самом, с которым он вошёл в ворота Ленгара в день их венчания. Рядом на земле, на холстине он разложил инструменты – какие-то щипчики, пластинки, молоточки.

– Мара там, – он показал внутрь шатра и бросил на Ринну подозрительный взгляд. – Дорогая, обойдёмся без сюрпризов нынче вечером? Там выход, конечно, есть. Но сбегать не надо.

– И в мыслях нет, дорогой, – она прошла внутрь.

Добрая треть шатра была скрыта за пестрыми занавесями. Мика замерла на секунду, и тут же уверенно двинулась туда, за занавеси.

Там было много маленьких тёмных каморок. Рысь шла, уверенно ныряя между полотнами, и вдруг остановилась и недовольно взвыла. С пола поднялся пёс, огромный, кудлатый, и утробно зарычал. Ринна слегка растерялась – у неё плохо получалось ладить с собаками. Уйти? Ну нет. Она попробовала дотянуться до собаки.

«Успокойся. Ты мой. Я твоя…»

Пёс продолжал рычать, а Мика – подвывать, и тут Ринна то ли услышала, то ли ощутила короткое, похожее на хлопок в ладоши:

«Прекратить!»

Пёс умолк, рысь виновато мявкнула и поскребла перед собой лапами, и самой Ринне захотелось поклониться придворным поклоном и извиниться. Всё понятно – вмешался тай, а она снова его услышала. И это не Рик. Или Рик?..

Из-за занавеси показалась Мара. Она опиралась на клюку, под её глазами от усталости лежали густые тени – а может, это вечернее солнце уже ленилось светить. Да, именно солнце – кусок стены здесь был отстёгнут и скатан, и получилось большое окно прямо в сторону заката.

– Ничего лучшего нет, увы мне, миледи, – Мара показала на табурет.

– Я сейчас не леди, – возразила Ринна. – Мы с Риком договорились. Я называла вас просто по имени, это ничего?

– Мы всё тут так называемся. Но я решила, что надо спросить. Нехорошо, если это задевает.

– Не задевает. Это игра, мы договорились о правилах, – пошутила Ринна, садясь и расправляя платье.

– Игра, – старая циркачка улыбнулась. – Играйте, что ж. Жизнь – это игра, но не всегда можно перебросить кости.

– Конечно, – охотно согласилась Ринна, – я помню.

– Больше никто не знает, кто ты, только мальчики, забравшие тебя из Ленгара, один из них мой сын. Это он уговаривал собак в зверинце. И ещё я и Кавертен.

– Твой сын тай. Ты тоже тай, да?

– Услышала меня? – циркачка кивнула. – Я тай. Но не для работы. Пользуюсь даром, когда мне нужно. Живу с ним, и сыну, видишь, передала.

Недавно она занималась кройкой – на козлах лежала доска с обрезками ткани. На низкой скамейке стоял закопчённый медный чайник. Мара налила в чашки крепкий чай, пахнувший яблоками.

– Угощайся, девочка. В это время дня приятно выпить горячего.

– Это Рик попросил меня вразумить? – догадалась Ринна.

– Нет-нет, – усмехнулась циркачка, – не Рик. Ради него я не стала бы стараться. Но он хороший мальчик, конечно.

– Думаю, да, – Ринна рассмеялась. – Его, наверное, все тётушки считают хорошим мальчиком.

– А, так тебе нравятся плохие? – Мара явно потешалась над Ринной, но обидно не было.

– Если он противен тебе, не давай надежды, – сказала Мара. – Хвост коту надо рубить быстро. Это лучше, чем тянуть, пока сам оторвётся.

От такого сравнения Ринну передёрнуло, а Мика коротко взвыла.

– Да, так и есть, – понимающе кивнула Мара, её глаза смеялись. – Он понял верно, ты слишком связана с рысью, не отгораживаешься.

– Ты это специально?..

– Конечно. Вот, возьми, – как Рик днём, она протянула Ринне монетку, которую достала из коробочки с нитками. – Зажми в кулаке. Серебро помогает. Представляй сеть между вами. Учись отгораживаться, защищайся. Ты должна быть женщиной, а не кошкой. Тебе совсем не нравится Рик?

– У нас не настоящий брак. Пойми, я просто пользуюсь его помощью. И он оценил её в немалую сумму, кстати.

– Но это не так, – Мара быстро усмехнулась, – у меня кривая спина, но не слепые глаза. Я вижу, как вы иногда смотрите друг на друга, то он на тебя, то ты на него. Уверена, вам двоим лишь требуется немного времени. Вы должны познакомиться.

– Нет, Мара, – покачала Ринна головой, – я уйду, если будешь уговаривать.

– Вот же глупая девочка. Кого обманываешь? Чтобы влюбиться, не нужно ни причин, ни времени. Это чтобы разочароваться и разлюбить, нужны причины и время. Если влюблена и не разочаруешься, потом долго будет болеть душа.

Ринна не нашлась, что возразить.

– Но не это важно сейчас, – продолжала циркачка. – Видишь ли, то, что с тобой случилось, не так уж удивительно для девочек с даром. Они часто бывают непослушными. Так что не только ты испытала такое. Хороший наставник не допустил бы. Твой Рик, он в целом понял верно, но не всё, он ведь мужчина.

– О чем ты говоришь? – осторожно уточнила Ринна.

– Ну вот смотри, – Мара ласково погладила её по руке, – ты родилась знатной леди, ты дочь графа. Ты хорошо знаешь, как следует поступать. Но разве послушание семье, верность семье – не то, без чего не бывает леди? А ты множество раз отказывалась от браков, нужных семье и твоему королю. Конечно, тебя считают сумасшедшей. Разве не странно, что ты вдруг отчего-то забываешь о долге? Ведь на самом деле твои женихи были не так и плохи?

– Так и есть, – согласилась Ринна. – Но к чему ты клонишь? Скажи прямо. Не тяни… кота за хвост, – добавила она, прислушавшись к себе, и покосилась на Мику.

Рысь встрепенулась и оскалилась, но голоса не подала.

– Ты не можешь быть с тем, кто не тронул твою душу. Причина не важна. Ты не леди, когда выбираешь мужчину. Тебе нужно присмотреться и принюхаться. А те мужчины – им не повезло, вот и всё. Твоя мать была с даром, да?..

Ринна неловко улыбнулась.

– Ты была совсем юной, когда однажды в конце зимы решила выяснить, почему у тебя забирают кошку? Только не говори, что её не забирали.

– Забирали, – согласилась она. – Точнее, Исминельда не подпускала её ко мне. Мы не держали рысь в клетке. Она уходила в парк, когда хотела.

– Даже так? И приносила котят?

– Конечно. В начале лета. У неё было логово в парке недалеко от замка. Но ты права, когда я всё поняла… тогда, зимой…

– Да-да. Брачные игры у рысей в конце зимы. Эту сторону любви тебе показала твоя рысь. Ты, любопытная юная леди, оказалась там, куда не звали. Что сказать, любой тай, близкий со зверем, когда-нибудь да присутствует при этом действе. Для взрослого не страшно. А ты была слишком юной и слишком хорошо слышишь зверя. Чем это обернулось – вот, сама видишь.