— Что же тогда так влияло на него?! — Протус красноречиво переглянулся с Эримой и Юрзом, и требовательно воззрился на Мерлоя.

Парнишка молчал, с сожалением глядя на понурого вице-короля, который прекрасно понял, что именно довело его до невменяемого состояния.

— Страх… — выдохнул Арн тихо. — Это был страх.

— Но потом, когда Орин стал рвать эту нить… — не согласилась с ним Эрима.

— Это просто совпадение, мама, — правитель поднял на неё полный тоски взгляд, отчего у самой женщины защемило в горле. — Боль прошла, когда привезли во дворец Анху. И страх ушёл, но появилась… — он говорил медленно, не очень внятно, словно язык не ворочался, и очень тихо. Признаваться всегда трудно. Безусловно, после этого должно наступить облегчение, но как заставить себя сказать другим, пусть самым близким и понимающим людям, то, в чём самому себе боишься признаться? — …ревность. Дикая, необузданная ревность, порождающая гнев и злость. Я был готов убить любого… даже её.

— И что? — не совсем понял ситуацию Свейн, которому рассказали о событиях впопыхах, с пятого на десятое, да ещё разные люди. — Этот старый упырь смог застращать вас без всякой магии?!

— Он свято верил, что магию как раз использует, — заверил его Мерлой, — и убедил в этом других. Но он применял заклинания с поправкой на иллюзионит, а у него был шамаит, ты же знаешь.

Свейн в сердцах ударил руками по подлокотникам кресла и сквозь зубы нецензурно выругался.

— Нам нужен маг, — твёрдо заявил Арн и посмотрел на Мерлоя, взглядом делая тому предложение. — Ты как, квалифицированный специалист, согласишься поработать в Гнёзде?

— Так я вроде уже… — замялся парнишка. — Да! Мне теперь надо обращаться к тебе: ваша светлость? — Арн хмыкнул и отрицательно помотал головой. — Хорошо, но у меня есть условие.

— Какое? — хмурый взгляд Протуса ясно говорил о том, что главный жрец знает, чего хочет юный маг.

— Да, — Мерлой тоже понял, что Протус догадался о его условии, — я хочу… нет, я требую прекратить использовать некрос! Он же убивает ваших правителей, а вы с маниакальным упрямством продолжаете их травить!

— Это сложно, — Эрима встретилась взглядом с Протусом. — Вековые традиции…

— Традиции хоронить ваших правителей молодыми? — бесцеремонно поинтересовался Мерлой.

— Анха тоже сказала, что нас убивает некрос в гадаре, — подтвердил его слова Арн. — Надо менять традиции, мама.

На мгновение в кабинете стало гораздо светлее, и людей в помещении стало на одного больше.

Ксора, одетая в весьма непривычный наряд и очень похожая на древнюю статую, обвела глазами присутствующих и остановила свой взгляд на Арне.

— Не ты… — сказала она с некоторым сожалением и собралась перемещаться дальше в поисках дочери.

— Ксора! — остановила её Эрима, догадавшаяся о причине появления Наксатры. — Она жива?

— Жива, — задумчиво ответила гостья и исчезла так же неуловимо, как и появилась.

— Что это значит, мама?

Вице-королева смотрела на сына с жалостью и в тоже время с укоризной.

— Это значит, Арн, что нашелся мужчина, который любит её больше чем ты…

Второе перемещение по знакомому адресу тоже не принесло результатов. Во дворце правителя Навакра Анхи не было. Инис удивился неожиданному появлению своей Хранительницы, но в присутствии Ингизы Ксора озвучивать причину своего прихода не стала. Зачем портить человеку семейную жизнь? Сказав, что просто заглянула сообщить о том, что проблема Лангая решена, что было абсолютной истиной, Ксора ушла в храм Богини Бастры. Только там она могла получить ответ на вопрос, где искать пропавшую дочь.

В этот раз Бастра не стала давать совет, а просто показала Ксоре живую картинку: каменный старинный дом, простая, но уютная обстановка. И её девочка, плачущая на плече крепкого молодого мужчины.

— Плачь, Анха, плачь… От счастья тоже можно плакать.

Картинка развеялась. Наксатра собиралась поблагодарить Богиню и покинуть храм, но та её задержала просьбой.

— Дочь Ксора, расскажи ей всё.

— Твоя воля, Бастра. Но она не заслужила…

— Может быть, но они должны знать, иначе снова будут гибнуть невинные. О них думай.

— Слушаюсь, Бастра.

Эрима проснулась от ощущения чужого пристального взгляда. Немного бы нашлось людей на свете, посмевших подобным образом будить вице-королеву. Если быть совсем точными, то трое, один из которых уже даже не человек и без зова не явится. Эриме нестерпимо захотелось уйти в тень и скрыться от прожигающего взгляда, который она чувствовала даже с закрытыми глазами.

— Проснулась? — голос, в отличие от взгляда, был вполне приветливым. — Вставай, у меня не так много времени.

— На что? — отозвалась Эрима и наконец посмотрела на гостью.

— Выполнить указание Бастры. Ты еще помнишь, кто это?

Хозяйка поднялась с постели, недовольно косясь на насмешницу. Грубые намёки на её стёртую память Наксатры выглядели жестоко.

— Помню, — она ответила излишне резко, но Ксора лишь снисходительно хмыкнула. — Издеваться тебе тоже приказали?

— Прости, — примирительно улыбнулась Наксатра, — не смогла удержаться. Но и ты пойми, из-за твоих ошибок…

— Что, только из-за моих?!

Эрима накинула халат и уселась в свободное кресло. Ей хотелось умыться, освежиться после беспокойного короткого сна, но гостья предупредила о нехватке времени. Что ж, она потерпит.

— Я тебе всё расскажу, а ты сама решишь, сколько в этой истории лично твоих ошибок, а сколько сделали прочие участники событий. Начну издалека… В каком возрасте вы надеваете гадар на дофина?

— Лет в пять-шесть, — странный вопрос, но её предупредили.

— То есть тогда, когда ребёнок уже в силах носить его? Скажи, Эрима, ты никогда не задумывалась, почему амулет наследника размером рассчитан на взрослого мужчину, а не на ребёнка? — совершенно обескураженный взгляд хозяйки покоев был красноречивее любого ответа. — Ясно… Хорошо следовать традициям, думать не надо, — вице-королева оскорблённо поджала губы, ведь просила не издеваться. — Не стоит обижаться на правду, — Ксора глубоко вздохнула и продолжила. — Гадар изначально был воинским амулетом правителей. Да, дорогая, оттого и сила у него великая. Много поколений назад, когда Трубнор решил увести свой клан в горы, на его пути встал Хлуд Воинственный. Междоусобной битвы было не избежать. Именно тогда и отдал предводитель клана свой амулет первому наследнику, дабы тот уцелел в сече и продолжил род. Самое удивительное то, что Хлуд поступил точно так же. Трубнор не погиб тогда, но и гадар у сына не забрал. С тех пор так и повелось: гадар хранит молодого наследника от покушений, а правитель остаётся незащищённым и гибнет от бича рода. Но здесь в вашей долине битв не было, и люди быстро забыли, что собой на самом деле представляет амулет.

— Я не знала, — вице-королева с тоской думала о том, что будь у неё эта информация хотя бы год назад, может, удалось бы спасти Орина? И сын чуть не стал жертвой неправильного использования амулета.

— А вот это не оправдание, — жестокие слова Ксоры вызвали новый протест в душе Эримы. А Ксора и не думала смягчать упрёки. — Ты была Наксатрой и у тебя была возможность узнать то, что узнала я!

— Каким образом? Этого даже правители Гнёзда не помнят! И в летописях нет упоминаний, я читала.

Эрима пыталась защищаться, но странный взгляд гостьи заставил её замолчать.

— Sormater, — торжественно изрекла Ксора. — Так говорит Бастра своим дочерям. Так учат Наксатры своих девочек.

— Сорматер, — повторила бывшая Хранительница. — Спрашивай… Я помню.

Действительно, так всегда говорила Хатиса, когда обучала её, но Мирах всё стремилась узнать и постичь сама.

— Что толку, Эрима, что ты помнишь, что означает это слово на древнем языке? Этим надо было пользоваться! Ты могла спросить совета тогда у Бастры, но… ты была так уверена в своей способности победить эту напасть любовью, что, не задумываясь, свернула с предназначенного пути, принесла дар в жертву и проиграла в итоге. Самонадеянность и невежество сгубили Мирах. Почему ты не спрашивала?! Это что, трудно?