Если Наксатра сможет переместиться, мэтр сотрёт его в порошок и примет вместо омолаживающего средства. Он так ему обещал.
Второй стон, не успев начаться, оборвался. Монтри резко оторвал руки от рукояти кинжала и оцепенел от ужаса. Пронзённое тело неожиданно выгнулось, чуть приподнялось над алтарём и зависло, словно невесомое, и вдруг исчезло в невыносимом белом сиянии, затопившем небольшое помещение. Свет бился о зеркала, отражаясь стократно в стенах, потолке, полу, заставляя их вибрировать и низко гудеть. Через несколько секунд свечение погасло, неприятный звук смолк, а комната погрузилась в кромешную темноту. Даже лампа погасла.
Монтри попытался на ощупь найти выход, но вокруг было лишь холодное стекло. Неожиданно его руки упёрлись во что-то мягкое.
— Мэтр? — с надеждой спросил салазец.
— Кретин! — скрипучий голос Хуакина обрадовал блондина, но дальнейшие события повергли в шок. Его бесцеремонно схватили за шиворот, куда-то выволокли и сильно толкнули в спину. Монтри инстинктивно выставил вперёд руки и упёрся в шершавую каменную кладку. — Проветрись, недоумок, — посоветовали ему из темноты.
Монтри стал продвигаться дальше, но не мог уразуметь, почему в коридоре так темно? Понятно, что он ведёт в подземелье, но до этого здесь достаточно хорошо всё было видно.
Хуакин со злостью захлопнул дверь в свою сакральную комнату и запер её на задвижку. Бестолковый помощник, запоровший ритуал с Наксатрой, был ему абсолютно не нужен. Пусть его там пока свихнувшийся правитель поспрашивает… с пристрастием, а мэтру некогда, он гостью ждёт.
Она не только не заставила себя долго ждать, она уже была там, в зеркальной ловушке, выстроенной специально для неё.
— Явилась, — радостно констатировал Хуакин, тщательно закрывая зеркалом проход. Не должно было остаться ни одной самой маленькой щели.
— А ты, я смотрю, подготовился, — без трепета в голосе отозвалась Наксатра. Для женщины, попавшей в западню, она была слишком спокойна.
— Всё ради твоего удобства, — ехидно оскалился маг и жестом предложил Ксоре самой взобраться на алтарь.
Наксатра не двинулась с места, наблюдая, как бережно Хуакин поглаживает клинок, который должен лишить её жизни.
— И зачем тебе моя смерть, человек с чужим именем?
Маг недобро прищурился. Гадать, узнала ли эта нахальная баба его тайну или просто оскорбить таким образом пытается, у него не было времени. Как бы ни был ослаблен правитель Гнёзда, он наверняка уже отдал приказ о его аресте. Ну, пока бравые стражи очухаются, пока поймут, куда нужно бежать, пока сумеют выломать дверь… Минут десять — пятнадцать у него есть. Этого вполне достаточно для того, чтобы умертвить Наксатру, заполнить приготовленный накопитель её жизненной силой и активировать амулет, отводящий глаза. Потом он выйдет в город и попытается затеять беспорядки. Обвинить правителя в покушении на жизнь всеми любимой вице-королевы не составит труда. Стоит людям только увидеть вещественные доказательства на её шее, и молодому князю несдобровать. Если Арну тут же не открутят голову, так после осудят. А сам он будет действовать по обстановке. Не всё ещё потеряно! Не всё…
— Вам, блохастым стервам, Боги слишком много жизненной силы отмерили, — решил пооткровенничать Хуакин. А что, пусть знает, кому после смерти служить будет. — Хочу исправить этот несправедливый перекос.
— Думаешь, приживётся? — Наксатра тоже предпочитала честный разговор. — Ты же некрос после моей смерти получишь, а не зой.
Маг на секунду опешил, но быстро нашёлся.
— Значит, буду тянуть из живой. Так даже предпочтительней! Смотреть на твои страдания…
Мощный удар в дверь заставил мага быстро пересмотреть план действий. Как он мог забыть о жрецах?! На людей, приобщённых к тайным знаниям и прошедших ритуал посвящения, наведённый сон не подействовал.
— Быстро они дверь не смогут выломать, — хищно пообещал он на удивление невозмутимой жертве. — Ты не уйдёшь по этому своему лучу! Я тебя всё равно выпотрошу!
— Что тебе позволяет так думать, имярек? — с улыбкой осведомилась Ксора. — Эти безусловно качественные зеркала?
— Они прочнее, чем ты думаешь, — со злой гордостью заявил старик.
— Ты действительно так считаешь? — отвратительный скрежет железа по стеклу заставил Хуакина усомниться в собственных словах. Он посмотрел, чем же это Наксатра извлекла столь неприятный звук и похолодел. Настоящая, живая лапа огромной кошки с внушительными алмазными когтями составляла серьёзную конкуренцию его кинжалу. А он надеялся, что женщина будет безоружна. Ксора снова провела лапой по стеклу, оставляя на нём заметные следы. — Я бы не надеялась так безоговорочно.
— Драная кошка!
Хуакин презрительно сплюнул в лучших традициях Ламсаонских подворотен, перехватил поудобнее кинжал и приготовился к последней в своей жизни драке. Что ж, он, по-видимому, всё-таки проиграл, но сдаваться на милость гнусным бабам — это себя не уважать.
Маг резко толкнул алтарь в строну Ксоры, стараясь отвлечь её и сбить с ног. Наксатра успела переместиться, попутно царапая лапой все зеркала на своём пути. Звук бьющихся, разлетающихся стёкол слился с этим скрежетом, с грохотом выламываемой двери, с криками людей с той стороны, рождая жуткую какофонию. Хуакин, оглушённый этим шумом, ослеплённый метанием Наксатры по небольшому помещению, совершенно потерял связь с реальностью. Он перестал понимать, где он и почему тут оказался, единственное, что было важно в этот момент — убить врага и выжить самому.
Королевский маг, мэтр Хуакин, высокородный джент, лигрийский вельможа — все эти маски рассыпались в одно мгновение, явив миру истинный облик постаревшего, но не утратившего своей лютой злобы и ненависти Крысёныша. Порождение трущоб, он так и не смог искоренить из своей души грязь и зловоние уголовного притона, где его бранью и побоями воспитывала вечно пьяная мать и её хмельные дружки. Особенно люто он ненавидел мелкого, приторно язвительного вора, чьё имя давно стёрлось из памяти, но с чьей подачи звучное имя Хруст на долгое время поменялось на уничижительное: Крысёныш. Лишь за одно он был благодарен тому каторжнику — за науку уличного рукопашного боя. Это он умел гораздо лучше, чем колдовать.
— Ненавижу баб! — беспрестанно повторяя фразу как заклинание, Хуакин пытался достать Ксору клинком. Не убить, так хоть ранить, хоть оцарапать, нанести хоть самый незначительный порез. Кровь женщины должна быть пролита, и тогда он активирует амулет…
Первую часть плана ему всё-таки удалось осуществить по полной, но на вторую не осталось ни секунды. Алмазные когти ярко блеснули, следом разверзнув перед его глазами черноту вечной ночи.
Жрецы почти выбили неподдающуюся дверь, когда сквозь образовавшиеся щели ударил яркий белый свет, а следом раздался грохот и короткий вопль человека, соединивший в себе жестокую боль и жестокое разочарование. Ворвавшись в злополучную комнату, мужчины увидели лишь труп мага с разорванным горлом, лежащий на куче битых зеркал повышенной прочности.
— С кем же он тут так бился? — удивился Протус. — И где девушка?
— Что там? — Арн сидел на ступеньках храма в ожидании новостей от Мерлоя.
Он попробовал сунуться в подземелье вслед за пронырливым мальчишкой, но жрецы Протуса почти в унисон рявкнули на него, напомнив о недопустимости подвергать драгоценную княжескую жизнь опасности. А сил спорить ещё и с крепкими служителями культа у измученного правителя не осталось.
— Анхи там нет, но мы видели свет. Наверное, она ушла, — юный маг сам очень хотел верить в то, что девушка спаслась. — Хуакин мёртв, — сидевший рядом с Арном Монтри судорожно всхлипнул и забормотал что-то невнятное. — Что это с ним?
— Вот, — Арн бесцеремонно поднял голову бедолаги за подбородок, демонстрируя Мерлою сожжённые, ослепшие глаза блондина. — Спрашиваю его, что там произошло, а он только бормочет как нанятый: 'Ушла, ушла, ушла'.
— Так, наверное, он это про Анху говорит, — воодушевился Мерлой. Ему так не хотелось верить в плохое. — Может быть, она уже во дворце?
