Наксатра приходила к Орину?! Невероятно!
Этот факт тут же породил множество вопросов. Как её звали? Когда это было? Почему ушла? Арн знает или нет? Почему это содержится в тайне? И главное: почему Наксатра не смогла помочь правителю Гнёзда?! Не смогла или не захотела? Не захотела или не смогла…
Анха смотрела на Эриму, и не могла поверить в собственную невероятную догадку.
— Вы — Шхайя?
Вице-королева не ошиблась в логических способностях девушки. Один факт, а какие выводы! Никто кроме Наксатры не смог бы так быстро и точно разгадать её тайну, её боль, её проклятье.
— Да, девочка, я — тень. Не смотри на меня так осуждающе! Каждый свою дорогу выбирает сам. Я сделала свой выбор в пользу мужа и сына. Сможешь ли ты повторить мой поступок? Не отвечай! Я спросила ни в коем случае не для того, чтобы ты здесь и сейчас принимала какое-то решение. Просто, подумай. Это ведь не только его жизнь, но и твоя.
— И… как было ваше имя?
— Мирах, — последний звук Эрима произнесла лишь выдохом, словно ветерок прошелестел в молодой листве.
Шхайя — Наксатра перевёртыш. Бегущая-по-Лучу, сменившая свет на тень, отдавшая свою звёздную сущность взамен на право родить мальчика. Дочь Бастры, утратившая связующую нить с Богиней и потерявшая большую часть памяти. Лунная кошка, лишённая шанса перерождения. Женщина-полубогиня, отказавшаяся практически ото всего, что дано ей по происхождению, ради возможности разделить последнюю жизнь с любимым человеком.
Настоящая, непридуманная, скорее всего единственная ныне живущая Шхайя сидела, опустив голову, и тихо рассказывала свою историю.
Первым ведомым молодой Накстары Мирах был Сайид-Солтан, престарелый шейх Закериона, который очень боялся за свою жизнь. Многочисленные наследники постоянно пытались устранить правителя и занять его место. Сам правитель, соответственно, был категорически против досрочного ухода за Черту. Призыв Наксатры был произведён по всем правилам, и Мирах пришлось больше двадцати лет охранять шейха, не покидая его ни на миг. Сайид-Солтан был так зациклен на своей безопасности, что никого, кроме девушки к себе не подпускал. По законам Закериона, Мирах была вынуждена носить на голове скрывающее лицо покрывало, имеющее лишь узкую прорезь для глаз. Ни один мужчина, кроме шейха, не видел её, не общался, не мог оценить по достоинству. Тем более, ни в одном из них не родилось тёплого чувства к девушке. А вот ненависть испытывали многие, особенно те, кто так или иначе тщились сместить правителя.
Её тоже неоднократно пытались убить, чтобы легче было добраться до Сайид-Солтана. И однажды это произошло. Убийц было человек пятнадцать, и напали они так внезапно, что Мирах не успела унести ноги. Возродилась девушка на руках у матери. Наксатра Хатиса отдала свою жизненную силу дочери во второй раз. После первой смерти Мирах восстанавливалась больше десяти лет. Без любви мужчины процесс обретения прежних возможностей протекал так же долго, как при обычном взрослении. Мужчина возвращает к жизни любимую женщину, мать — ребёнка.
Когда Мирах снова вошла в силу, её отправили служить в храм, где она пробыла пятьдесят лет, боясь выйти за его пределы. Будучи жрицей Бастры, Наксатры не слышат призывов. Это устраивало Мирах. Но больше пятидесяти лет в храме находиться запрещено. Со страхом покинула Мирах своё убежище. Новый ведомый оказался молодым и очень привлекательным парнем. Совсем юный правитель Гнёзда, Орин влюбился в Наксатру с первого взгляда. Девушку накрыло такой волной счастья, что она твёрдо решила стать его женой. Но, вице-королю требовался наследник. Мирах не задумываясь обратилась к своей Богине и попросила сделать её Шхайя — тенью.
Любовь, которую она испытывала к подопечному, желание, не только помочь, но и разделить его жизнь, все тяготы и невзгоды, словно пеленой закрыла глаза и помутила разум. Мирах не задумывалась о том, что став тенью, она потеряет сущность Наксатры. Да, у неё появятся другие возможности. Она сможет родить сына, общаться с теми, кто уходит за Черту, становиться невидимой в критические минуты и многое другое. Но она перестанет быть живительной силой, исцеляющим светом, и жизнь у неё останется всего одна.
Мирах — Харим, Харима… Сочетание имён тогда казалось добрым знаком. Она стала Эримой, женой Орина, вице-королевой княжества Г'Неосдам, но её, уже невсеисцеляющая любовь не уберегла возлюбленного от бича рода. Эрима поняла это слишком поздно, когда у мужа случился первый приступ. Она заметалась в поисках помощи, но у теней нет богов-покровителей, только духи, бесплотные и равнодушные ко всему живому. А свой шанс на призыв Наксатры Орин уже использовал.
— Я очень дорого заплатила за свой выбор, — Эрима снова налила себе вина, но пить не стала, а просто держала бокал в руке, наблюдая за игрой света, преломляющегося через хрустальное стекло. — Память об утерянных возможностях возвращалась ко мне по каплям, но это были такие крохи, что проще было узнать всё заново, чем пытаться вспомнить. А потом я поняла, что и эти скудные знания причиняют мне боль. И виновата во всём я сама.
— Я сожалею, — сдавленно прошептала Анха. История Мирах поразила её до глубины души.
Эрима оторвала взгляд от бокала и посмотрела на девушку.
— Не надо, Анха. Я тебе рассказала это не для того, чтобы услышать слова сочувствия. Я хочу, чтобы ты просто понимала, почему я оберегаю вас от ошибки. Ты должна остаться Наксатрой, а Арн — правителем Гнёзда. У вас разные дороги. Это сейчас вы встретились и идёте рядом, но это перекрёсток, понимаешь? У тебя должно быть много ведомых — это твоё предназначение. У него должна быть жена и наследник, дабы не прервался род Веревойн. А если он получит тебя хотя бы раз, то уже никогда не отпустит, не отступится. Хватит у тебя сил уйти от ищущего? Бросить того, кто нуждается в твоей помощи? Нарушить слово Наксатры для собственного спасения, потому что по-другому не получится?
— Я должна подумать.
— Правильно, девочка, подумай! Но я верю, что у тебя хватит сил удержать Арна от неверного поступка, потому что мужчины в этом вопросе слабы. Иди, Анха, отдыхай! Я тоже буду укладываться спать…
— Доброй ночи… — Анхе очень хотелось назвать её Мирах, но она не решилась.
— Доброй ночи, — грустно улыбнулась Эрима и залпом осушила бокал. Вопрос: правильно ли она поступила, рассказав свою историю Наксатре, будет мучить её потом, когда хмель выветрится и трезвый ум проанализирует последствия. А сейчас она просто хотела забыться. — Да, и не рассказывай про меня Арну.
Наксатра чуть склонила голову, дав обещание молчать одним лишь взглядом. И это было крепче клятв некоторых людей.
Решение Свейна остаться в Скальных Порогах и учиться на мастера по тоннельной вентиляции ещё вчера вызвало бы у Фроста резонный вопрос: 'С чего бы это?'. Но сияющие глаза Цухри, которая в одночасье отказалась отзываться на привычное имя, и снисходительно довольная улыбка виновника её счастливого преображения, говорили сами за себя.
Джент Тростн, увидев племянницу, идущую к тоннелю рука об руку с мужем, что-то долго ворчал себе под нос и даже начал сердито топать ногами. Местные жители смотрели на него с недоумением, и лишь Цухри совершенно не смущало странное поведение родича.
— Дядя заговорил нас от сглаза, — пояснила она присутствующим. — Это наша традиция.
— Noime? — строго произнёс Тростн, но посмотрел почему-то на Свейна.
— Имя, — шепнула Цухри.
— Я догадался, — Свейн взял жену за руку и торжественно произнёс: — Отныне её зовут Юлька!
— Юлька, — повторил Торстн серьёзно, и тут же расплылся в счастливой улыбке. Потом, шутя, ткнул теперь уже настоящего зятя кулаком в живот, а племянницу потрепал по щеке. — Щастя и потом… — запнулся, насупился, но всё же вспомнил нужное слово и закончил свою речь, — …ства!
— Потом чего? — не поняла Зила. — Ство — это что по-ихнему значит?
— Потомство, — краснея, пояснила новоиспечённая Юлька. — Это тоже традиция.
