Джедедайя Симпсон лежал на краю поля в тени дуба, его длинная тонкая фигура вытянулась в траве, а широкая светлая шляпа была сдвинута на лоб. Он являл собой воплощение лени и довольства. Герберт, на солнце, энергично взмахивал своей каменной мотыгой, разрыхляя землю.

   - Хороший парень Герберт, - медленно протянул Джедедайя. - Нет лучшего занятия для молодого парня, чем ухаживать за маисом. Я занимался этим, когда был твоего возраста, в окрестностях Лексин'тона, К-и, самого прекрасного места на нашем земном шаре, и теперь посмотри, каков я. Никуда не сворачивай, Герберт, и ты достигнешь тех же высот, каких достиг я.

   Герберт рассмеялся.

   - Поднимайся, Джед, - сказал он. - Нет ничего лучше, чем поработать на солнышке.

   - Только не для меня, - отозвался Джедедайя. - Нет никого, кто бы лучше меня знал все о солнце и маисе. Работай, Герберт, а я пока вздремну в тени этого дерева.

   Однажды ночью их костер погас, и, когда профессор осмотрел свои запасы спичек, то пришел в некоторое беспокойство, найдя его истощившимся.

   - Нам нужно беречь спички, - скзаал он, - поэтому я буду пользоваться своими огненными палочками, хотя это очень утомительно, смею вас заверить.

   - Огненными палочками? - не понял Чарльз.

   - Этому я научился у цивилизованных апачей в восточной части штата, и, отправляясь в Аризону, взял огненные палочки с собой.

   Мальчики и Джедедайя отправились за профессором, любопытствуя увидеть, что он имеет в виду под огненными палочками. Тот извлек из своих сумок палку длиной около двух с половиной футов и толщиной в полдюйма.

   - Это, - сказал он, - часть стебля o-oh-kАd-je, как его называют апачи, то есть огненная палочка. Эту палочку нужно соединить с куском юкки, а дальше - тяжелая работа, в чем вы сами вскоре сможете убедиться.

   Он положил кусок мягкой сухой юкки на земли и крепко придавил ногой. Сунул конец огненной палочки в песок, а затем вставил его в небольшое углубление куска юкки. После чего принялся быстро вращать огненную палочку, зажав ее между ладоней.

   Маленький профессор обладал удивительной силой. Чарльз и Герберт до сих даже не представляли себе, насколько он силен. Его руки были словно из стали, длинные, гибкие, и он с невероятной быстротой крутил палочку, все время удерживая ее конец в углублении.

   Прошла минута, две минуты. На лице профессора Эразма Дарвина Лонгворта выступил пот, но скорость вращения палочки не уменьшалась. Постепенно углубление стало обугливаться, и, когда профессор счел необходимым, он аккуратно положил на уголь сухую траву. Несколько раз слегка подул, показалось робкое пламя, охватившее сначала траву, затем юкку, и вскоре превратившееся в весело полыхающий костер.

   Профессор Лонгворт убрал свою огненную палочку и сел, тяжело дыша, но с видом триумфатора.

   - Трение, парни, это всего лишь трение, которое много чего делает в нашем мире. Это, наверное, один из самых примитивных способов добычи огня, придуманных человеком, но он работает. И, как ни странно, прошли тысячи лет, а им продолжают пользоваться.

   Через несколько дней Чарльз сам попытался добыть огонь с помощью палочки, и преуспел, хотя страшно утомился, однако Герберт потерпел неудачу и все свои силы направил на маисовое поле.

   Чарльз с профессором отыскали в самом дальнем краю плато остатки поселения апачей, заброшенное, вероятно, лет двадцать назад. Разбросанные фрагменты керамики оказались в хорошем состоянии, и это подтверждало, по мнению профессора, то, что апачи бежали отсюда в панике.

   - Конечно, ими двигал суеверный ужас, - сказал он. - Здесь случился какой-то природный катаклизм, и они подумали, что на них прогневался бог жителей скальной деревни. Смотри, вот несколько совершенно целых кухонных принадлежностей.

   Он поднял большой неглазурованный горшок, изготовленный из красной глины, вместимостью, наверное, в три галлона.

   - Это, - продолжал он, - на языке апачей a-mat, то есть горшок для приготовления, а это - haht-ki-wah - чаша для хранения пищи.

   Последняя была также изготовлена из красной неглазурованной глины, была широкой и неглубокой, и содержала, по меньшей мере, четыре галлона. Они нашли также другие чашки и горшки. Некоторые из них были украшены узкими горизонтальными или зигзагообразными линиями, сделанными белой глиной. Ни у одной не было ножек. Когда их использовали для приготовления пищи, то, как пояснил профессор, их устанавливали на трех камнях, между которыми разводили огонь; эти камни назывались o-kuth-ku-nu.

   В небольшом овраге, полускрытом растительностью, она нашли два шаровидных сосуда из красной глины с водой внутри, накрытых корзиной. Каждый сосуд мог вместить около четырех галлонов, и, очистив, они отнесли их к другим, решив выбрать время и перенести все найденное в скальные жилища.

   В том же овраге Чарльз обнаружил любопытный плоский камень, длиной около восемнадцати и шириной в восемь дюймов, очевидно, обработанный рукой человека. Он показал его профессору.

   - Что это? - спросил он. Ему было любопытно, знает ли это профессор. Профессор знал.

   - Это, - ответил он, - metate, или на языке апачей ha-pi, используемый скво апачей для измельчения маиса. Она садится, зажимает его ногами, кладет на него маис и размалывает трением другим камнем, или ha-pe-cha, который должен находиться где-то рядом. Ну конечно, вот он!

   Он вытащил из обломков камень длиной около шести и толщиной в три дюйма. Подобно metate, он был изготовлен из черной лавы.

   - После того как скво разложит маис на ha-pi, - пояснил профессор, - она обеими руками берет ha-pe-cha и делает им скользящие движения над маисом вперед и назад, подобно тому как наши женщины используют скалку. Мы возьмем эти камни с собой; они понадобятся нам, когда в поле Герберта созреет урожай.

   Под руководством профессора они нашли другую пищу, неизвестную обычному человеку. Они собрали семена сагуары или гигантского кактуса, называемого индейцами ah-ah, - настоящий деликатес. Они также собрали спелые стручки мескита, измельчили их трением на камне и испекли хлеб.