Оказываясь здесь, они получали истинное наслаждение. Вода, даже в самый теплый день, была ледяной, поскольку речка брала свое начало где-то среди заснеженных вершин, и требовалось немалое мужество, чтобы прыгнуть в нее. Но мальчики были смелыми и выносливыми. Они спускались к бассейну почти каждое утро, поднимались на уступ, раздевались и начинали подначивать друг друга прыгнуть первым.

   - Ты боишься, Герберт, - сказал Чарльз, когда они впервые оказались здесь и сидели на выступе, глядя на прозрачную воду под ними - хотя прекрасно знал, что Герберт не боится, но... мальчики есть мальчики.

   - Боюсь? - отозвался Герберт. - Нисколько, Чарльз, и ты это прекрасно знаешь. Но здесь тепло, а вода холодная. Вон там, под нами, это кусок льда, или мне просто кажется?

   Чарльз рассмеялся.

   - Там нет никакого льда, - ответил он, - но мне кажется, вода сама как жидкий лед. Итак, кто из нас прыгнет первым? Прыгать первым или не прыгать первым - вот в чем вопрос.

   - Предлагаю прыгнуть вместе, - сказал Герберт. - Я досчитаю до трех, и кто не прыгнет, тот будет отъявленным трусишкой, достойным на веки веков презрения всех, кто с ним встретится.

   - Хорошо, - согласился Чарльз. - Валяй.

   - Начинаю считать, - сказал Герберт. - Приготовились! Один! Два! Три!

   Едва прозвучало "три!", как с выступа сорвались два тела, мелькнули в воздухе и одновременно погрузились в воду; вынырнули мальчики тоже одновременно, колотя руками по поверхности и хватая воздух.

   - Трусов нет, - сказал Чарльз. - Никто не заслуживает презрения на веки веков. Но, бррр, как тут холодно!

   - Это верно, - согласился Герберт, дрожа.

   Пробыв в воде не более десяти минут, они вылезли и обогрелись на солнце, испытывая приятное волнение. Затем снова прыгнули, и, в конце концов, стали задерживаться в воде гораздо дольше. А спустя два или три дня привели на уступ Джеда.

   - Мне совсем не хочется купаться, - сказал Джед, обозревая бассейн. - Удовольствие от купания сильно преувеличивают, к тому же, как вам известно, я могу простудиться.

   - Вода совсем не холодная, - сказал Чарльз с блеском в глазах, которого Джед не заметил. - Температура самая подходящая. Прыгай с нами.

   - Я? - сказал Джед, отступая от края уступа. - Профессор много раз говорил мне: "Прежде, чем прыгать, посмотри", и я всегда следую этому совету. Я всегда смотрю, прежде чем прыгнуть, и я не уверен, прыгну ли я вообще.

   - Конечно, прыгнешь, - сказал Чарльз.

   Они схватили его за руки - Джед уже разделся - и потащили его к краю уступа, так что он был вынужден прыгнуть. Однако когда он вылез и забрался на камень, то казался сильно рассерженным.

   - Первое, что я сделаю, как только согреюсь, - сказал он, - это хорошенько поколочу двух маленьких негодяев. После чего вернусь к себе на скалы и буду принимать там солнечные ванны.

   Впрочем, его гнев оказался притворным. Вскоре он, подобно мальчикам, полюбил бассейн и выказал себя прекрасным пловцом и ныряльщиком. Иногда к ним присоединялся профессор.

<p>

ГЛАВА IX. НОВЫЕ РЕСУРСЫ</p>

   Их отлучки из деревни на плато стали более частыми, они постоянно совершали ценные и интересные открытия. В уединенном ущелье, или узкой долине, Герберт обнаружил молодые, нежные побеги маиса, свежие и зеленые. Они занимали участок размером около четверти акра, увлажняемый сбегавшей со склонов водой, а также ручьем, проложившим себе путь посередине участка, впадавшим в небольшую речку пятьюдесятью ярдами ниже. Маис рос отдельными пятачками, но обильно, и Герберт привел других взглянуть на свою находку.

   - Это очень интересно, а кроме того, еще один источник пищи для нас, - сказал профессор, внимательно рассматривая молодые побеги сквозь толстые очки. - Это указывает на то, что индейцы жили здесь долгое время после того, как обитатели утесы ушли или были изгнаны. Возможно, прошло немало лет с тех пор, как они ушли отсюда по причине какого-нибудь суеверного страха, которому подвержены дикие племена, эпидемии, приписанной ими гневу богов жителей скал. Это место стало табу, как говорят гавайцы. Тем лучше для нас, поскольку оно защищает нас от их набегов с этой стороны.

   - А маис? - спросил Джедедайя Симпсон. - Как насчет того, что здесь растет прекрасный маис, словно бы на хорошей почве вокруг Лексин'тона, К-и?

   - Это дикий маис. Изначально он был посажен индейскими скво, время от времени ухаживавшими за почвой для увеличения урожая, а когда это место было заброшено, он продолжал расти из зерен, падавших на землю из созревших початков из года в год. Если мы останемся здесь на длительный срок, то пожнем урожай того, что было посеяно женщинами апачей, но нам следует установить ловушки, чтобы сохранить его от набегов диких травоядных животных.

   - Диких травоядных животных, - шепотом сказал Герберту Джедедайя Симпсон. - Как ты думаешь, кто-нибудь иной смог бы произнести эти сложные слова так просто и ясно, словно пьет молоко? Разве ты не согласен, что профессор - величайший из людей, когда-либо рожденных в нашем мире?

   - Он, безусловно, великий человек, - совершенно искренне ответил Герберт. - По крайней мере, в окружающей нас пустыне.

   - Он знает все на свете, - по-прежнему шепотом продолжал Джедедайя.

   Они установили ловушки и капканы, ловили диких животных, снимали с них шкуры и использовали в пищу. Это предупреждало других, и их маленькое маисовое поле не подвергалось нашествиям. Герберт, считавший его своим на правах первооткрывателя, обнаружил древнюю грубую мотыгу в темном углу маленького дома на скале, куда они еще не заглядывали. Она была сделана из плоского камня, с деревянной ручкой, почти сгнившей от времени. Но Герберт без труда изготовил новую и обрабатывал ею свое поле, тщательно разрыхляя землю под каждым растеньицем. Джедедайя Симпсон, имевший представление о выращивании маиса, помогал ему советами, но Герберт настоял, чтобы и сам он принял в этом участие. Он очень гордился, когда на поле вскоре стали явственно заметны плоды его постоянной заботы. Один-два обильных дождя, и стебли взошли удивительным образом, обещая в скором времени богатый урожай.