В одной из спален, справа от лестничной площадки второго этажа, имелась небольшая прихожая, которая, как нам сказали, служила некогда дамской комнатой, названной так потому, что в те дни, когда люди носили парики и пользовались пудрой, одна маленькая комнатка в каждом загородном доме обычно предназначалась для того, что напудрить волосы, а на полу расстилалась ткань, чтобы собирать избыток пудры.
В большой спальне, примыкавшей к дамской комнате, спала моя бабушка, жившая с нами. Она обладала железными нервами и вовсе не отличалась суеверностью, не верила в оккультизм и не боялась ничего ни на земле, ни на небе.
Спустя несколько недель после того, как мы переехали в этот дом, бабушка сказала, что поставит в своей спальне ночник, никак это не объяснив.
Обитательница другой большой спальни (моя мать) по ночам слышала шаги, поднимающиеся по парадной лестнице, но, естественно, никогда ни с кем их не связывала, кроме как со своим мужем. Однако он всегда поднимался по другой лестнице, на самом верху которой располагалась его комната, так что его шаги были ей не слышны.
Через два года мы оставили этот дом и вернулись в город. Перед отъездом я пошла в деревню, попрощаться с пожилыми людьми, с которыми успела подружиться. Один старик, заинтересовавшийся нашим отъездом, сказал мне:
- Ага! Вот и вы уезжаете. В этом доме никто не живет долее двух лет. Говорят, он посещается стариком, носящим турецкую феску и смеющимся, как сам дьявол. Он жил в нем с женой некоторое время назад, и никто не знает, что с ней случилось.
Я сказала ему, что мы уезжаем, поскольку должны вернуться в город, но он только качал головой, и было видно, - он не поверил моим словам, когда я сказала (как мне казалось), что мы не видели в доме ничего необычного.
Когда мы вернулись в город, бабушка однажды позвала меня в свою комнату и, попросив не передавать маме того, что она мне скажет, чтобы не пугать ее, рассказала о тех ужасах, которые ей пришлось пережить в Мэнор Хаусе. Она ничего не говорила о них, пока мы жили в доме, из-за страха моей матери перед сверхъестественным, но теперь, в Лондоне, она могла рассказать мне все.
- Однажды ночью, - говорила она, - когда я лежала без сна, беспокоясь о делах, я произнесла вслух: "О, надеюсь, все будет хорошо!" И тут же у нее за спиной раздался взрыв дьявольского смеха, а очень тяжелая складная ширма, стоявшая между ее кроватью и стеной, упала, словно ее кто-то толкнул.
Она ничего не видела, но каждую ночь, в одно и то же время, она слышала шум, как будто кто-то тащил нечто тяжелое, а затем с яростью швырял это вниз. Моя бабушка призналась, что попробовала зажечь свет и посмотреть, есть ли кто-нибудь в комнате; как я уже сказала, у нее были железные нервы, и она ничего никому не рассказывала, пока мы жили в деревне. Конечно, я сразу вспомнила слова старика, и передала их бабушке, которая была ими очень впечатлена.
Как ни странно, почти сразу эта история получила продолжение. Когда мы арендовали этот дом, мой отец и его друг, служивший в лейб-гвардии, провели там вдвоем неделю или две. Друг отца, человек шести футов четырех дюймов ростом, занимал спальню, которую впоследствии заняла моя бабушка, но после первой же проведенной в ней ночи отказался спать в ней без зажженной лампы, хотя и ничем не объяснил желание иметь ее рядом с собой. Мой отец вспомнил об этом, когда я сказала ему, что слышала в ней моя бабушка.
Еще одним подтверждением может служить тот факт, что несколько лет спустя один известный священник рассказал мне историю о привидении, которую, по его словам, он слышал от покойного лорда Лейтона.
Как-то вечером лорд Лейтон сидел у камина в большой передней спальне, как вдруг увидел вбежавшего в комнату маленького человечка в халате и турецкой феске; он преследовал женщину, которую в конце концов схватил за волосы и убил, со злобным смехом. Вся эта ужасная сцена разыгралась у лорда на глазах и повергла его в такой ужас, что он покинул дом и больше никогда в него не возвращался.
Я не могу дать никакого объяснения этому случаю. Насколько мне известно, дело никогда не расследовалось, и мы не имеем подтверждения факта, что в доме когда-либо было совершено убийство. Однако, принимая во внимание обстоятельства, все указывает именно на это, и что маленький человек в турецкой феске все еще посещает место своего преступления, не в силах найти упокоения в могиле.
Еще один случай, не имеющий никакого объяснения, если только он никак не связан с вышеизложенным. Снаружи моей спальни, той самой, которая соседствовала с прихожей, бывшей когда-то дамской комнатой, стоял огромный шкаф, из которого распространялся ужасный запах, такой сильный, что я послала за рабочими, чтобы они сняли доски и посмотрели, нет ли под ними дохлой крысы. Они, однако, наотрез отказались это делать, придумывая разные отговорки и утверждая, что доски нельзя поднять, не разрушив стену, не повредив лестницу позади нее, и тому подобное; поэтому я использовала дезинфицирующее средство, заметив другу: "Вполне возможно, под этими досками спрятано мертвое тело, по крайней мере, об этом ходят слухи".
<p>
ЛЕДИ С ФИОЛЕТОВЫМИ ГЛАЗАМИ И ДР.</p>
Миссис А. Е. Холлинс, Ньюмаркет-Роуд, Кэмбридж, любезно предоставила мне эту информацию, содержащую ее личный опыт, связанный с некоторыми интересными оккультными явлениями.
Как-то я отправилась к миссис Х., приехавшей в Кембридж, чтобы арендовать дом для своего сына, бывшего студентом одного из колледжей. Дом был обычным и ничем не примечательным, зато окружавший его сад был восхитительным.
Мы с миссис Х. болтали в гостиной, когда мимо прошла молодая леди. Она взглянула на меня, как мне показалось, дружелюбно, а я посмотрела на нее с некоторым интересом, поскольку была поражена ее прекрасными глазами, темно-фиолетовыми, цвета ордена Пурпурного Сердца. На ней было простое облегающее платье мягкого серого цвета, с которым восхитительно контрастировали ее золотистые волосы. Она прошла быстро и совершенно бесшумно, исчезнув за французским окном в саду.
Когда она скрылась, я заметила, что миссис Х. с любопытством смотрит на меня. Она спросила, заметила ли я молодую леди, и этот вопрос показался мне абсурдным.
